Иисус Христос - это...

ИИСУС ХРИСТОС (греч. Iesous — калька иврит. Йешу, являющегося сокращенной формой от Йешуа, а последнее — от Йеѓошуа — "помощь Господа [Господу]", "спасение [от] Господа"; греч. Christos — эквивалент иврит. Машиах [см.], или Мессия [см.], — "помазанник [Божий]") — в традиции христианства — Богочеловек, обладающий всей содержательной полнотой как бытия Бога, так и человеческой сущности (библейские "Сын Божий" и "Сын Человеческий"); второе лицо в структуре Троицы, Бог Сын, воплощающий в себе Логос как Слово Божье; посредник между Богом и людьми, устами которого Господь возвещает истину Откровения (см.); Искупитель (Спаситель), чья крестная жертва спасает человечество от проклятия первородного греха [см.] (ср. слав. Спас и греч. Soter — "Спаситель"; отсюда — сотериология [см.] как теория Спасения).

Вера в И. Х. как в Сына Божьего и Мессию отличает христианство от иудаизма, в недрах которого оно возникло. Жизнь и учение И. Х. изложены в Новом Завете Библии (см.; см. также Евангелие). В большинстве христианских конфессий (кроме монофизитов — см. Монофизитство) И. Х. трактуется как Богочеловек, т. е. как сверхъестественным образом соединяющий в себе два начала — Божественное и человеческое.

С И. Х. связаны евангельские повествования о Его чудесном рождении от Духа Святого и Девы Марии (см. Мария), о бегстве Святого Семейства в Египет от преследований иудейского царя Ирода, о Его крещении Иоанном Крестителем [см.] (Предтечей), о проповеднической деятельности самого И. Х. и Его 12 учеников — апостолов (см.; см. также Двенадцать апостолов), о чудесах И. Х., о предательстве апостола Иуды, о суде над И. Х., Его распятии на кресте, Воскресении и вознесении на небеса (см. подробнее Евангелие).

Исключая редкие, на грани ересей, прецеденты, фигура И. Х. выступает ценностным и смысловым центром вероучения практически для всех христианских конфессий (феномен христоцентризма), обусловливая понимание Откровения как личного и личностного контакта с Ним. Данное обстоятельство породило в христианстве богатейшую традицию мистики.

Христианский Символ веры, основанный на тезисе о человеческом воплощении Бога, задал в европейской культуре органичную для личности программу Божественного служения. Последнее понималось не в статусе героико-экстатического подвига, направленного к Абсолюту, но в качестве неизменного достоинства и перманентно-повседневного милосердия в отношении к своему ближнему; при этом акцент делается не на человечество, но на человека: "Жаждал, и вы напоили меня... Истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев моих меньших, то сделали Мне" (Матф 25: 35—40).

Многие из деталей биографии И. Х. считаются предсказанными в Ветхом Завете, благодаря чему образуется преемственная связь между Ветхим и Новым Заветами.

И. Х. — центральная фигура европейской (и в целом западной) истории — вне зависимости от результата многовековой полемики между исторической и мифологической школами христологии, изучающими Его жизненный путь. К исторической школе принадлежат: А. Луази, М. Гогель, Л. Дюшен, представители Тюбингенской школы (Ф. К. Баур [см.], А. Гингельфельд, К. Кестлин, Г. Пданк, Г. Фолькмар, Э. Целлер), Д. Штраус [см.], Ю. Велльхаузен [см.], П. Вериле, В. Вреде, А. Гарнак [см.], Э. Ренан [см.], А. Ритчль, В. Вейс, Р. Бультман [см.] и др. К мифологической школе принято причислять Ш. Дюпюи, К. Вольнея, Б. Бауэра [см.], Дж. Робертсона, Т. Уайттекера, А. Немоевского, Э. Мутье-Руссе, П. Кушу, У. Б. Смита, А. Древса и др.

Вопрос об историчности И. Х. является камнем преткновения теологов, богословов и ученых уже много веков.

Исторические источники, относящиеся к 1 в., в том числе Плутарх, Сенека, Плиний Старший, Ювенал, Марциал, Филон Александрийский не зафиксировали в своих сочинениях ни имени И. Х., ни определенных событий, связанных с Ним. В исторической литературе впервые упоминают об И. Х. такие римские исследователи, как Тацит, Светоний, Плиний Младший, и римско-еврейский историк Иосиф Флавий, относящиеся к концу 1 — началу 2 в.

В "Анналах" Тацита (XV, 44), написанных около 110 г., есть упоминания о казни И. Х. Тацит сообщает о казнях христиан во времена императора Нерона, последовавших за пожаром в Риме (64). Император, стремясь отвести от себя подозрения, обвинил в этом злодеянии, по словам Тацита, так называемых христиан, которых весьма не любило население столицы империи. Тацит свидетельствовал: "Название христиан восходит к Христу, которого прокуратор Понтий Пилат казнил в правление Тиберия". Тацит имел здесь в виду не столько "Иисуса", сколько "Христа", т. е. носителя определенного религиозного статуса — звания Мессии. Тем не менее, в качестве собственного имени И. Х. слово "Христос" быстро распространилось среди христиан, живших за пределами Иудеи. Это, согласно Тациту, "временно подавленное вредное суеверие" стремительно распространилось из Палестины на значительную часть территории Римской империи. Данные фрагменты истории Тацита в известной степени способны подтвердить роль И. Х. как основателя соответствующего религиозного течения, а также расправу над Ним посредством позорной казни на кресте.

Примерно к этому же времени (ок. 111) можно отнести официальные запросы (письма 10, 96 и т. д.) правителя Малой Азии Плиния Младшего к императору Траяну (98—117) на тему того, каким именно образом поступать с приверженцами И. Х., поющими Ему гимны "как Богу".

Историк Светоний в жизнеописаниях Римского императора Клавдия ("Жизнь Клавдия" 25:4, после 100 н. э.) указывает: "Он (Клавдий. — А. Г., А. М.) изгнал из Рима иудеев, которые, подстрекаемые Христом, постоянно вызывали беспорядки". Эдикт Клавдия об изгнании иудеев (49) реально существовал, хотя это вовсе и не означает, что И. Х. выступал современным этому императору Рима религиозным просветителем.

Иосиф Флавий, иудейский историк при дворе Римского императора Домициана (81—96), отобразивший историю собственного народа и события Иудейской войны — восстания иудеев против Рима (66—70) в книгах "Иудейская война" и "Иудейские древности", в первой ничего не сообщает об И. Х., хотя описывает современные Ему события, а во второй (Древ 20: 200) упоминает побиение камнями в 62 "Иакова, брата Иисуса, именуемого Христом". При этом многие критики настаивают на том, что данный фрагмент, равно как и т. н. свидетельство Флавия из этой же книги (Древ 18:63 и далее), представляют собой лишь добавленные впоследствии собственно христианские воззрения на И. Х.

В Талмуде И. Х. упоминается в контексте полемики иудейских раввинов 3—4 вв. с уже оформившимися христологическими концепциями. История И. Х. как конкретной человеческой личности в этих свидетельствах предстает так: Иешу (еврейская народная версия имени И.) был сыном человека, звавшегося Пантер. И. Х., согласно этому тексту, творил чудеса, высмеивая ортодоксальных мудрецов, окружил себя пятью последователями и был повешен в канун Пасхи (см. Песах).

Личность И. Х. описывается также в текстах Нового Завета. В Апокалипсисе нет фигуры И. Х.-человека, есть лишь некое абстрактно-божественное существо, именуемое Агнцем. В посланиях апостолов И. Х. изображается не только Богом, но и человеком. На последнем этапе формирования новозаветной литературы — в Евангелиях — И. Х. наделяется конкретными человеческими характеристиками.

Кумранские рукописи (см. Кумранские свитки), обнаруженные во второй половине 20 в., дают представление о существовании в данную эпоху некоего широко известного проповедника, который и мог дать начало представлениям об И. Х. Однако современной исторической наукой доказано, что основатель Кумранской общины, именовавшийся кумранитами Учителем Праведности, и И. Х. — разные личности, жившие в разное время (соответственно — 2 в. до н. э. и 1 в. н. э.). Единственное материальное свидетельство, считающееся христианской традицией достоверным свидетельством существования (но не Воскресения) И. Х. — Туринская плащаница — находится под контролем Католической Церкви (см. Католичество) и не в полной мере доступно для современных методов научных исследований.

Согласно Евангелиям, И. Х. сформировал в Галилее духовное движение, объединившее в своих рядах значительное количество приверженцев, равно как и вызвавшее определенный идейный протест. Для более успешной наставнической деятельности И. Х. призвал своих учеников во имя приближения Царства Божьего целиком отказаться от семьи и работы (Мар 8:34 и далее, Матф 10:37 и далее, Лук 14:26 и далее). Апостолы должны были безоговорочно последовать за Ним и стать "ловцами человеков" (Мар 1:17; Лук 5:10). При этом И. Х. не скрывал безмерную трудность такой жизненной дороги. Соответствующие Его сентенции, обращенные к повседневной людской мудрости, являли собой предельно доступные и исключительно очевидные истины.

И. Х., не колеблясь, пользовался властью, каковой Он был наделен. Своих приверженцев (на каком этапе их количество составило именно 12, до сих пор не ясно) И. Х. наделил способностью и возможностью проповедовать и изгонять демонов (Мар 3:14). В отличие от учеников рабби, ближайшие сподвижники И. Х. обладали вневременным статусом, отнюдь не ограниченным сроком ученичества. Ни один из них не покинул Его, даже обретя положение "учителя" (Матф 23:8).

В ходе Своего подвижничества И. Х. возвестил о приближении Царства Божьего и призвал людей к покаянию. В этом евангелисты усматривали главное содержание Его духовно-просветительской миссии. В учении И. Х. словосочетание "Царство Божие" обладало эсхатологическим (см. Эсхатология) измерением, предполагало радикальные изменения в будущем и означало непременность наступления события, благодаря которому время современного Ему мира — несправедливого и безбожного — завершится.

Обороты молений И. Х., обращенных к Господу, проясняют наличную ситуацию, при которой Имя и воля Божества попраны, приход Царства Небесного постоянно откладывается, людям всенепременно грозит соблазн грехопадения. Таким образом, пафос речений И. Х. сводим к перспективной мысли, что конец света отнюдь не состоялся, что Царство Божье уже изливается в сей мир: проявляется же оно в бытии и Промысле Его Самого.

Тем самым дух проповедей И. Х. до основания разрушал ряд эсхатологических программ этого времени: Он отказывался от попыток форсировать наступление Царства Небесного, Он не детализировал в целях достижения популярности конкретный сценарий осуществления будущего.

Согласно мысли И. Х., истинный Бог с каждым мигом приближается к пределам посюстороннего мира, дабы установить здесь Свою власть. Бог стремится спасти всех тех, кто связан с данным миром, Он уже присутствует в этом, еще существующем мире. Божество, по убеждению И. Х., действует уже в настоящий момент в роли Отца и Освободителя. Действия самого И. Х. уже являют собой признак торжества Бога Отца над сатаной: "Если же Я перстом Божиим изгоняю бесов, то, конечно, достигло до вас Царствие Божие" (Лук 11: 20). Смена времен происходит именно сейчас: "Блаженны очи, видящие то, что вы видите! ибо сказываю вам, что многие пророки и цари желали видеть, чту вы видите, и не видели, и слышать, чту вы слышите, и не слышали" (Лук 10:23—24). В ответ на вопрос, заданный фарисеями, когда же наступит Царство Божье, И. Х. провозглашает: "Не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо, вот, Царствие Божие внутрь вас есть" (Лук 17: 20—21).

Крайне значимым являлось то обстоятельство, что слова милосердия и утешения И. Х. имели касательство ко всем обездоленным, страждущим и изгоям, т. е. к тем людям, кто, с точки зрения благочестивых ревнителей морали, не имел права уповать на вечное спасение. Сын Божий призывал последователей не пропустить час спасения, все принести в жертву во имя Царства Божьего, принять его без всякого предубеждения и опрометчивой самоуверенности. По убеждению И. Х., Царство Небесное недостижимо при помощи усилий и надежды на удачу. Покаяние у И. Х. — это не итог покаянного размышления человека о себе, это — не предпосылка близости Царства Божьего. Покаяние — скорее следствие открытости последнего, открытости будущего для людей.

И. Х. никогда не провозглашал Себя Мессией. Тем не менее, Он включал Себя в качестве эсхатологического пророка и харизматического чудотворца в Царство Небесное: "И блажен, кто не соблазнится о Мне" (Матф 11: 6).

Заповеди И. Х. акцентированно не носили формы пророчеств, а их конкретное содержание не ассоциируется с эсхатологическими мотивами. Воля Бога, по убеждению И. Х., всесильна сама по себе, всегда и везде. Таким образом, Он обосновывал максимы собственной этики не грозящей миру гибелью традиционных поведенческих установлений, а заповедями Ветхого Завета (точнее, Торы — Пятикнижия Моисеева) и общепринятой общественной практикой. И. Х. отвергал конституирование на фундаменте определенного монашеского устава более или менее узкого круга "святых избранных", призванных избежать кары, уготованной остальным на Страшном Суде.

Соблюдая и чтя Завет с Господом, И. Х., тем не менее, отказывался рассматривать его в качестве единственного источника знания о Божьей Воле. Для И. Х. Завет уже не выступал абсолютной властью, связывающей людей с Богом. По убеждению И. Х., человек может больше не ожидать того, что совершенные им богоугодные деяния приблизят его к Господу, содействуя индивидуальному возвышению. В отличие от фарисеев, полагавших именно так (Лук 18:11 и далее), Богу, по мнению И. Х., нужно от человечества оно самое — безо всяких условий, изъятий и разделений. Так гласит Нагорная проповедь [см.] (Матф 5:21—48).

И. Х. призывает Своих приверженцев посвятить себя Богу, подчеркивая при этом, что Господь уже принял решение относительно людей. Безграничная готовность прощать, санкционированная И. Х., оказалась фундирована беспредельным Божественным милосердием, Его безмерным снисхождением к виноватым (Матф 18:23 и далее). Человек призван отказаться совершать поступки с расчетом на Божественное вознаграждение (Матф 20:1), воздаяние такого рода сводится к укреплению его связи с Господом (Матф 25:14). Тезис о возможности и допустимости претензий людей на Божье вознаграждение для И. Х. категорически исключен (Лук 17:10).

Заповедь любви, согласно И. Х., требует от Его учеников "превосходить праведностью книжников и фарисеев" (Матф 5:20). Заповедь Ветхого Завета "возлюбить Бога и ближнего" (Втор 6:5; Лев 19:18) была дополнена И. Х. в следующих аспектах: а) распространение любви и "на врагов" (Лук 6: 27 и далее); б) подчинение этой максиме всех прочих нравственных установлений, например о дне субботнем (см. Шаббат) [Мар 2:27]; в) предельной конкретностью предложенных поведенческих программ (Лук 10:25 и далее). И. Х. призывал людей в посюстороннем мире существовать в соответствии с волей Бога и грядущим Царствием Небесным, отвергая, к примеру, власть маммоны (Матф 6:24).

В целом же, И. Х. полагал, что Он послан к "заблудшим овцам дома Израилева" (Матф 15:24, 9:36). Проповедь И. Х. предназначалось Его народу (см. Избранный народ). Лишь в отдельных пассажах И. Х. можно заметить включение и неевреев в обновленный эсхатологический народ Божий (Матф 8:11 и далее). Сам же И. Х. отнюдь не был ориентирован на перспективное обращение язычников (Матф 10:5 и далее). Движение И. Х. пережило свое становление в Галилее, персонифицируя в малом круге апостолов 12 колен Израиля (см. Йисраэль, Колена Израилевы).

Воспоследовавшие позднее "страсти Христовы" демонстрируют то, что Он был обвинен и казнен по законам императорского Рима как политический преступник. И. Х. был подвергнут аресту как подстрекатель к мятежу, неофициально допрошен и выдан Понтию Пилату проримски настроенными священниками и саддукеями (см. Цадоким) из числа членов Синедриона (см. Санѓедрин), занимавшими господствующие позиции в тогдашнем Иерусалиме (см. Йерушалаим).

В дальнейшем все христианские свидетели (1 Кор 15:11) были едины в вере и проповеди Воскресения И. Х. Тексты Нового Завета делают очевидный смысловой и ценностный акцент на возвещении о том, кто есть И. Х, а не на проблеме сохранения исторической памяти о Нем, как и не о том, кто Он был.

Первые версии апостольского "Символа веры" сформировались, согласно мнению большинства специалистов-теологов, уже в 1 в. Зачин этих текстов — "Верую" или "Веруем" — свидетельствовал о том, что И. Х. достоин веры и служения Ему и имеет право располагаться на одной ступени иерархии с Богом. Примерно синхронно со словами апостола Павла в Послании к Филиппийцам (Фил 2:6—11) христианское богословие начало подразделять жизненный путь И. Х. на три стадии: а) предсуществование Его вместе с Богом Отцом до начала времен; б) Его воплощение и страдания "во дни плоти Своей" (Евр 5:7); в) И. Х. во славе — от Воскресения и навсегда.

Таким образом, апостольская Христианская Церковь понимала природу И. Х. посредством формулы о "Иисусе Христе Господе нашем". Двойственная природа И. Х. (как Бога и как человека), не определенная конкретно в Новом Завете, породила (начиная с первых веков существования христианства) массу различных толкований, расколов и как следствие — ересей и сект. Ортодоксальная Церковь придерживается мнения об изначально Божественной сущности И. Х. — человека.

И. Х. — фигура, структурирующая модель темпоральности, положенную в основание модели исторического процесса, фундирующей западную культуру как таковую: от принятой системы летоисчисления от Рождества Христова до ориентированной в будущее (идея второго пришествия и Царства Небесного [см.]) модели истории. Это задало в западной культуре глобальный ценностный приоритет будущего времени перед прошлым и настоящим.

Посредством образа И. Х. христианство сохраняет в контексте европейского интеллектуализма артикуляцию любви как верховной ценности человеческой жизни. Культурный же статус И. Х. как воплощенного Слова (Иоан 1:14) наполняет сакральным смыслом исходно присущие западной традиции вербальную ориентацию, познавательный и практический оптимизм, а также ее интеллектуализм.

Согласно учению протестантства, в известной мере отличного от традиций католичества и православия, И. Х. своей крестной жертвой гарантировал всем верующим в Него Божественное прощение и вечное спасение, чем сделал излишними принятые в католицизме и православии таинства, литургию, паломничества, почитание святых, образов и икон и т. д. Несмотря на значительный разброс конфессиональных мнений в протестантизме и разногласия среди протестантских теологов, для протестантства в целом характерен даже больший христоцентризм, нежели для католицизма и православия. Образ И. Х. в протестантстве выступает с большим акцентом на Его человеческую природу: Он понимается не столько как вседержитель и чудотворец, сколько как предельно авторитетный моралист, совершенный Учитель, жизнь и смерть которого полностью сливаются с Его всеспасающей миссией. И. Х. в таком осмыслении оказывается связан с каждым истинно верующим непосредственно, без необходимости в помощи Церкви, призванной лишь облегчить через единение в вере этот личный контакт.

Оценивая роль идеи И. Х. в истории человечества, современный итальянский мыслитель У. Эко писал о том, что чудо Мессии (в контексте богословского его понимания) может быть сопоставимо лишь с чудом возникновения самой идеи И. Х. в человеческой культуре: если "допустить хотя бы на одну секунду гипотезу, что Господа нет, что человек явился на землю по ошибке нелепой случайности, и предан своей смертной судьбе, и мало того — приговорен осознавать свое положение, и по этой причине он — жалчайшая среди тварей", то "этот человек, ища, откуда почерпнуть ему смелость в ожидании смерти, неизбежно сделается тварью религиозной и попытается сконструировать повествования, содержащие объяснения и модели, создать какие-нибудь образы-примеры. И среди многих примеров, которые ему удастся измыслить, в ряду примеров блистательных, кошмарных, гениально-утешительных — в некий миг полноты времен этот человек обретет религиозную, моральную и поэтическую силу создать фигуру Христа, т. е. образ всеобщей любви, прощения врагам, историю жизни, обреченной холокосту (трагедии геноцида евреев в Европе во время господства гитлеровских фашистов. — А. Г., А. М.) во имя спасения остальных… Будь я инопланетянин, занесенный на Землю из далеких галактик, и окажись я перед лицом популяции, способной породить подобную модель, я преклонился бы, восхищенный толикой теогонической гениальности, и почел бы эту популяцию, мизерную и нечестивую, сотворившую столь много скверн, — все искупившей, лишь тем, что она оказалась способна желать и веровать, что вымышленный ею образец — истинен". По мысли Эко, даже "если бы Христос был не более чем героем возвышенной легенды, сам тот факт, что подобная легенда могла быть замышлена и возлюблена бесперыми двуногими, знающими лишь, что они ничего не знают, — это было бы не меньшее чудо (не менее чудесная тайна), нежели тайна воплощения Сына реального Бога", — и "эта природная земная тайна способна вечно волновать и облагораживать сердца тех, кто не верует".

См. также Евангелие, Йешуа ѓа-Ноцри.

А. А. Грицанов, А. И. Мерцалова