Пелагианство - это...

- христианская ересь, возникшая в V в., основой для которой послужили сочинения известного ересиарха Пелагия, касающиеся по-преимуществу коренных проблем христианской этики - вопросов о первородном грехе, соотношении свободы воли и Божией благодати. Основные сочинения Пелагия, монаха темного происхождения, - толкование посланий ап. Павла и послание к Димитриаде, в которых Пелагий и развивал свои взгляды, ставшие фундаментом новой ереси. Разрыв Пелагия с ортодоксальной церковью был спровоцирован выступлением некоего патриция по имени Целестий, увлеченного учением ересиарха. В 4) 1 г. Пелагий и Целестий переносят свою деятельность в Африку и Палестину, где против них выступает Бл. Августин, в то время.епископ Гиппонский. На карфагенском соборе П. было осуждено, а сам ересиарх присужден к отлучению от церкви. В 418 г. указом императора Гонория П. было окончательно признано ересью и подтверждено отлучение Пелагия. После смерти последнего П. нашло себе последователей в лице нескольких итальянских епископов, но по-существу продолжало оказывать влияние на христианскую мысль во все время ее существования. В качестве своих интеллектуальных источников П. имеет оригенизм, и, возможно, ересь Павла Самосатского. П. утверждает возможность для человека спастись своими собственными силами. Благодать Божия не есть необходимое условие спасения, ее роль сводится П. лишь к украшению добродетельной жизни. Дело в том, что грех не изменяет природу человека, поскольку не имеет положительного содержания, чисто отрицателен. Бог не требует от человека невозможного, поэтому для каждого возможно быть безгрешным. Поскольку человеческая природа остается неизменною и после грехопадения, по Пелагию, не существует никакого наследуемого первородного греха. Последний есть лишь дурной пример, поданный Адамом человечеству. Всякий же грех, по-существу, индивидуален. Т. о., по Пелагию, человек всегда существенно свободен (именно в этом следует видеть влияние Оригена, утверждавшего, что как раз свобода воли человека есть неискоренимое в нем, не уничтожается ни грехом, после которого обязательно следует всеобщееспасение, ни спасением, за которым идет новоепадение души). Сама же свобода понимается в П. как свобода "принимать любую сторону". В этом контексте Пелагий сравнивал волю человека с плодоносным корнем, могущим произвести либо цвет добродетели, либо тернии порока. Но если грех не портит природы, значит, воля и проистекающее из нее действие акциденциальны, субстанция же лежит глубже, представляет из себя нечто иное. Вопрос о воле, т. о., вызывает вопрос о субстанциональной природе человека. П. - учение по-преимуществу этическое; его антропология и метафизика восходят к оригенизму. По Оригену, души сотворены бессмертными, поскольку Бог "...отворил все для бытия, но созданное для бытия не может не быть". Однако вечное пребывание человека в бытии мыслимо только, если в его природе присутствует Сам Бог. Еще по рассуждению раннего христианского апологета II в., Феофила Антиохийского, выходило, что "...если (бы) Бог сотворил его (человека) бессмертным, то сделал бы его Богом..." А поскольку для Оригена (и П.) человек - бессмертен, то его субстанция - вовсе не ничто, а Сам Бог. Именно поэтому, по Оригену, в глубине человеческой природы "...обитает Бог". Т. о., П. основано на признании субстанционального единства человека и Бога. В таком случае метафизика П. есть христианский вариант неоплатонизма. Или - поскольку фундаментальным христианским догматом является догмат о трансцендентно-имманентном Божестве, парадигма Оригена - Пелагия в рассмотрении свободы человека проистекает из акцентирования аспекта имманентности Бога при затемнении его запредельности, трансцендентности. Поскольку Пелагий в своей проповеди опирался на трактат "О свободе воли" раннего Августина, написанный еше во времена борьбы последнего с манихейством, Августин, выступая против П., был вынужден пересмотреть свои прежние взгляды. Если раньше он считал волю некоей средней силой, относя ее к благам, которые могут быть использованы и для добрых и для злых дел (отсюда, по-видимому, и идет пелагианское сравнение воли с корнем), то в поздних работах (антипелагианских по-преимуществу) он постулирует существование двух разных воль - доброй и злой. Поэтому у позднего Августина воля - уже не морально индифферентный инструмент выбора добра и зла, но - существенно моральное состояние человека. Добрая воля имеет в качестве своей действующей причины божественную благодать, дается Богом, тогда как злая укоренена в первородном грехе, довлеющем над человечеством. После грехопадения добрая воля была утеряна человеком, а потому, в своем естественном состоянии, он теперь не может не грешить. Свобода же не есть свобода выбора между добром и злом, но - способность сохранять дар доброй воли. После грехопадения человек обладает свободой как такой способностью к сохранению дара, без, однако же, самого этого дара Поэтому человек одновременно и свободен, и не может не грешить. Спасение же - всецело в руке Божией, дается божественной благодатью, безразличной к собственным заслугам человека (вообще невозможным в греховном мире). Т. о., этическое учение Августина основывается на антропологии, противоположной ? Суть ее в том, что человек признается онтологически слабым существом, младенцем, субстанцией которого является скорее то ничто, из которого он был сотворен, нежели сущность Божества Божественное здесь утверждается как бесконечно далекое, трансцендентное человеку, и, в противоположность П., августинианство можно поэтому определить как сосредоточенность на аспекте трансцендентности трансцендентно-имманентного Божества. Укорененность и П. и учения Августина в основопологающем христианском догмате делает их крайними парадигмами и христианской философии, а значит - неустранимыми из христианского сознания противоположностями. С этим связан тот факт, что, несмотря на осуждение П., этот спор не раз воспроизводился в истории христианской философии в различных формах. Одно из таких воспроизведений относится к IX в., к спору между Иоанном Скотом Эриугеной, Гинкмаром Реймским и Рабаном Мавром, с одной стороны, и Готшальком, с другой. Последний выдвигал тезис о наличии в Боге "двойного предопределения" - праведников - к добру и блаженству Рая, грешников - ко злу и огненной геенне, развивая и доводя до крайних выводов т. зр. Августина. Эриугена же в своем трактате "О предопределении" защищает "простое предопределение", утверждая единство Божественной воли с Его сущностью, которая проста и едина. Предопределение проистекает из воли Бога, а потому является также простым. Учение Эриугены (восходящее через МаксимаИсповедника и Григория Нисского к Оригену) было осуждено на двух соборах - в Валенсии и Лангре как учение, восходящее к П. Учитывая пантеистический характер главного произведения Эриугены - "О разделении природы", становится понятной его приверженность П. и оригенизму. В XVI в. спор Пелагия и Августина был отражен в знаменитой полемике Лютера и Эразма Роттердамского о свободе воли. Лютер, резко разделивший Божественное и мирское в своем отрицании культа, настаивал, следуя Августину, на "рабстве" воли человека, подвластной либо Богу, либо дьяволу. Гуманистическое же утверждение человеческой свободы Эразмом в его "Диатрибе о свободе воли" вызвало заслуженные упреки в П. Т. о., П. и учение Августина действительно имеют парадигмальный статус в христианской этике. Дело в том, что, как было показано еще у Дионисия Ареопагита, а в новейшее время провозглашено П. А. Флоренским, догматическое богословие антиномично по самой своей природе, поскольку стремится к разумному постижению принципиально сверхразумного, Божественного. В онтологии это антиномия трансцендентности и имманентности Бога, в этике - утверждение свободы воли (Пелагий) или необходимости благодати (Августин). М. Б. Хомяков