Заратуштра - это...

ЗАРАТУШТРА (авест.), Зардушт (среднеиран.), Зороастр (греч.), Заратустра (в европейской традиции, в т. ч. — русской) — в зороастризме — основатель зороастризма (маздеизма), жрец и пророк, которому было дано Откровение Ахуры Мазды в виде Авесты — Священного Писания зороастризма. Несмотря на большей частью легендарный характер сведений о З. и разногласия даже в примерной датировке его жизни и деятельности, большинство исследователей ныне не сомневаются в историчности его личности, которая подверглась в более поздних слоях древнеиранской культуры значительной мифологизации и прямому обожествлению. Если принимать во внимание сообщение пехлевийской хроники о том, что З. жил "за 258 лет до Искандара", т. е. Александра Македонского, то время деятельности пророка зороастризма падает на 7—6 вв. до н. э. В то же время, как указывает Л. А. Лелеков, лингвистический анализ наиболее древней и сакральной части Авесты — "Гаты" ("Песнопения"), авторство которых связывается с именем З., позволяет отнести время его проповеди к интервалу между 12—10 вв. (однако четкого подтверждения этой гипотезе нет; равно как и сложение "Гат" многие исследователи датируют чуть более поздним временем — первыми веками 1 тыс. до н. э.). Согласно "Ясне" (см. Авеста), З. был сыном Пурушасты, четвертого человека, выжавшего священный сок растения и одновременно божества по имени Хаома, выполняющего также функцию древа жизни. Этот сок, будучи смешан с молоком, дарует бессмертие (момент смешения сока Хаомы с молоком и символизировал чудесное явление в мир З.). По другой версии, З. происходил из восточноиранского рода Спитама. Вначале З. вел проповедь у себя на родине (в Восточном Иране или Средней Азии), но не был признан как пророк и подвергся преследованиям правителя и чародея Дурашвара, что вынудило его покинуть родину (в "Гатах" сохранилась молитва, обращенная к Ахуре Мазде, — "Куда бежать?"). Затем З. нашел покровителя в лице царя (кави) Виштаспы, который способствовал распространению зороастризма в Иране. Согласно пехлевийским преданиям, З. был убит Тур-и-Братарвахшем, одним из его врагов, который всю жизнь преследовал пророка. В Младшей Авесте (см. Авеста) З. предстает и как культурный герой, учредивший все основы социума (Яшты 13:88—89), и как провозвестник таинств новой веры и спаситель человечества (Ясна 17, 19, 27; Яшты 5, 19). Согласно "Видевдату" (см. Авеста), покровитель зла и воплощение тьмы Ангро-Майнью пытался убить З. руками дэвы лжи Друга (или Друджа), а также искушал его обещанием великой власти (Видевдат 19:4—6). Однако З. отражал эти натиски как словом, так и священными предметами, а также огромными камнями из пращи. Окончательное обожествление личности З. происходит в более поздних сочинениях — "Денкарт" (1:14) и "Затспрам" (6:14). Здесь говорится о том, что Ахура Мазда создал духовную сущность (фраваши) З. в самом начале бытия и поместил ее в ствол Хаомы. Через шесть тысяч лет, когда предельно обострилась во Вселенной борьба добра и зла, З. был призван на землю, чтобы содействовать победе добра: он получил телесное воплощение и был озарен неземным светом истины, который в зороастризме символизирует огонь (ср. с христианской концепцией [см. Христианство] воплощения предшествовавшего тварному миру Логоса — Бога Слова, явившегося в мир в качестве Богочеловека Иисуса Христа [см.]; ср. также распространенный в языческих культурах миф о сошествии огня истины, хранимого в Мировом Древе, — например, миф о Прометее, принесшем людям огонь в стволе зонтичного дерева). Согласно концепции зороастризма, З. явится в новом воплощении через три тысячи лет после первого своего явления в мир, уже в качестве саошйанта — спасителя (ср. с иудейской и христианской концепцией Машиаха [см.], или Мессии [см.]).

Учение З. изложено в первую очередь в "Гатах", входящих в раздел Авесты "Ясна" ("Книга ритуала"). Это гимны (ед. число гата — обозначение каждого гимна, входящего в сборник), предназначенные для пения или произнесения речитативом. Как пишет И. С. Брагинский, "они завораживали слушателей своим эмоциональным накалом, бесконечными повторами, мерностью речи и передавались из поколения в поколение". Исследователь отмечает также принципиальную дихотомичность, дуалистичность мира "Гат", который рассматривается "как раздвоенный, разделенный на две сферы: одну — земную, реальную, телесную, "мир вещей", другую — потустороннюю, воображаемую, духовную, "мир души". Такое раздвоение мира пронизывает многие гаты. "О помощи прошу и о поддержке в обоих мирах — телесном и духовном", — часто повторяется в них этот призыв Заратуштры". Достаточно большое внимание в "Гатах" уделяется земному миру, поучениям о пользе и поддержании оседлого скотоводства. Одновременно порицается жизнь кочевников, занимающихся грабежом и угоном скота и совершающих оргиастические кровавые жертвоприношения животных. С этой точки зрения все народы разделяются на праведных (оседлых скотоводов), неправедных (кочевников-грабителей) и колеблющихся между теми и другими; у последних "смешано то, что ложно, с тем, что они считают праведным" (Ясна 33:1). Олицетворением добродетели выступает покровитель З. — идеальный царь и вождь Виштаспа, которого должны почитать мирные скотоводы, олицетворением зла — нескотоводы: "Скотовод — поборник Благой Мысли (в оригинале — Воху Мана, дух скота. — Г. С.), нескотовод — непричастен к ней" (Ясна 31:10; здесь и далее — перевод И. С. Брагинского); "Злодей — это тот, кто находит пропитание тем, что совершает насилие над скотом и людьми праведного скотовода" (Ясна 31:15); "Драгоценные дары Всеведущий (Ахура Мазда. — Г. С.) воздаст в телесном мире как награду за труд тем, кто находится в общине скотоводов во имя Благой Мысли" (Ясна 34:14). Та же резкая поляризация сил переносится на универсум в целом: добрые божества и духи непрерывно борются со злыми божествами и духами, что задано изначальным конфликтом между Духом Добра и Духом Зла. Эта концепция излагается в гате под названием "Проповедь о двух Духах" (Ясна 30), в которой утверждается необходимость и возможность свободного выбора каждого между добром и злом, а также звучит архаический мотив "близнечного мифа", получающий этическую "подсветку": "А теперь обращусь я к тем, кто желает слушать... // Прислушайтесь ушами своими к наилучшему [учению], // Проникнитесь ясным пониманием двух верований, // Дабы каждый перед [лицом] Судного дня сам избрал одно из них: // Оба духа, которые уже изначально, в сновидении были близнецам подобны // И поныне пребывают во всех мыслях, словах и делах, суть Добро и Зло. // Из них, из обоих благомыслящие правильный выбор сделали, // Но не зломыслящие. // Когда же встретились оба Духа [друг с другом], // Они положили начало // Жизни и тленности, тому, чтоб к скончанью веков // Было бы уделом лживых — наихудшее, а праведных — наилучшее. // Из этих двух духов избрал себе Лживый — злодеяние, // Праведность — избрал для себя Дух священный, // Чье облачение — небесная твердь". Таким образом, мир утверждается, в противовес библейскому миропониманию (см. Библия, Танах, Тора, Ветхий Завет, Новый Завет), как изначально дуалистический: не только добро, но и зло в равной степени исходят из божественной сферы и положены в фундамент мироздания, хотя аксиологически акцентируется выбор добра как правильный выбор. Как полагает Брагинский, Добро и Зло, а также их воинство — добрые и злые духи (см. Дэвы), толкуемые далее в зороастризме как абстрактные сущности, "представляли собою первоначально — в гатах — анимистические существа (см. Анимизм. — Г. С.) типа внутреннего воздействующего духа, свойственного каждому предмету и именуемого у некоторых изучаемых этнографией первобытных народов "мана"и "оренда". Однако в учении З. в том виде, в каком оно изложено в "Гатах", несомненно акцентирование духовно-этического наполнения понятий "Добрый дух", "Злой дух". Резко поляризованные силы Добра и Зла составляют две своего рода небесные "троицы" — триады духов, олицетворяющих единство мысли, слова и дела (благих или злых). Во главе доброй триады — Ахура Мазда, обладатель Воздействующего (Благого) Слова, опирающийся на Арту Вахишту, который есть "лучший порядок" и одновременно дух огня (см. Атар) и божественная персонификация верховного жреца, а также на "Благую мысль" — Воху Ману, духа скота, божество общины оседлых скотоводов. Во главе злой триады — Друг (Друдж), властелин Злого Слова, опирающийся на Ако Ману ("злую мысль") и Айшму — духа грабежа (букв. "грабеж"), которых окружает свита дэв. Показательно при этом, что в "Гатах" не упоминается главный оппонент и враг Ахуры Мазды в последующей зороастрийской традиции — Ангро-Майнью; в Спента-Майнью (Духе святости), воспринимаемом как ипостась Ахуры Мазды, слиты как близнецы Дух Добра и Дух Зла; по другой версии — Спента-Майнью и его брат-близнец Ангро-Майнью порождены Ахурой Маздой и оба выступают как демиурги, создающие земной мир (один — его благую часть, другой — злую), в то время как сам Ахура Мазда пребывает, если воспользоваться выражением Ф. Ницше, "по ту сторону добра и зла", в сфере некоей чистой духовности ("менок"). Показательно также, что в двух этических триадах (мысль — слово — дело) центральное место занимает слово, обладающее магической творящей силой. Однако, как полагает И. С. Брагинский, "в этом слове нет ничего мистического, это не Логос в эллинистическом толковании, а скорее магически-шаманское заклинание". Вероятно, однако, здесь можно усмотреть определенные типологические параллели с библейской концепцией творящего Божьего Слова и его интерпретацией у Филона Александрийского; при этом слитность и одновременно поляризация в божественной сфере добра и зла вступает в очевидное противоречие с библейской ментальностью.

В "Гатах" З. воплощает в себе и проповедует благую моральную триаду — единство мысли, слова и дела. Именно поэтому он выступает в двух функциях — пророка и жреца: в качестве первого он несет Слово Ахуры Мазды, в качестве второго он выступает служителем духа огня Арты и исполнителем дела — "наилучшего порядка". О себе З. говорит: "Заратуштра — это пророк славословящий, поднимающий свой голос во имя наилучшего распорядка [Арты Вахишты] и почитания. Научи меня, Арта, и ты, о Мазда (Ахура Мазда. — Г. С.), тому, чтобы словом моим указать правильный путь" (Ясна 50:6); "Хочу называться восхвалителем вашим и быть таким, о Мазда, пока могу я и пока есть силы у меня благодаря Арте" (Ясна 50:11); "Я — праведный жрец, я хочу преданно заниматься скотоводством" (Ясна 33:6). Функции З. как пророка и жреца определяют жанровую природу "Гат": в них соединяются хвалебные и назидательные (проповеднические) элементы, причем именно славословие божеству соотносится с пророческим даром — в отличие от библейского понимания предназначения пророка (см.; см. также Пророков Книги). В восьми назидательных гатах (Ясна 30—32, 44, 45, 47, 48, 53) З. выступает прежде всего как жрец, выполняющий обряды, и проповедник, поучающий паству, например: "Провозгласить я хочу поучение, слушайте и внимайте, // Вы, которые издалека приходите и из ближних мест, // Запечатлевайте его в памяти, поистине оно блестяще, // Пусть лжененавистник не разрушит второй, грядущей жизни // Из-за нечестивого выбора своего, — он, лжец, совращающий языком своим ко лжи" (Ясна 45:1).

Главный стержень учения З. составляет представление о зависимости мирового порядка и конечного торжества Добра в его борьбе со Злом от активного участия в последней человека, и именно на стороне добра. В таком случае человеку обещано воздаяние как в нынешней жизни (в виде материальных благ), так и посмертное блаженство во второй жизни (ср. представления в теистических религиях [см. Теизм] о вечной жизни праведников в загробном мире; см. Ган Эден, ал-Джанна, Олам ѓа-ба, Рай), а стороннику Зла — страшные муки (например, кара расплавленным металлом) и осуждение на эсхатологическом суде (см. Эсхатология) у Моста судейского разбора — чинвад (ср. с представлением о Страшном Суде [см.] в иудаизме [см.], христианстве и исламе [см.]): "Беспощадной будет борьба с приверженцами лжи — Друджа, мешающими процветанию скотоводства. Тот, кто почитает наилучший распорядок Творца быка, кто поддержит меня, того привлеку я к Мазда и с ним пройду по Мосту судейского разбора. Горе лжежрецам, приверженцам кровавых жертвоприношений, уничтожающим скот, карапанам и их покровителям, злым колдунам-правителям, кавиям, которые намерены разрушить вторую жизнь. Они будут наказаны у Моста судейского разбора, где будут отделены праведники от грешников. Награда будет уделом праведников" (Ясна 46). З. настоятельно подчеркивает необходимость личной преданности и верности ему для получения награды: "Кто предан мне, удостоится лучшего, кто — нет, получит наихудшее, — таково решение разума и мысли моей" (там же). В этой гате, условно именуемой "Моление пророка", З. восхваляет всех своих покровителей. Согласно замечанию немецкого исследователя Г. Гумбаха, она являет собой замечательный пример психологического воздействия поэтического слова на слушателей самим ритмом, магически воздействующими повторами, размеренным исполнением. Сам З. говорит: "Размеренными словами песнопения обращаюсь я, а неразмеренные не приемлю..." (там же). Гаты написаны в силлабической системе стихосложения, как и индийские Веды, что еще раз подчеркивает генетическое единство индо-иранской сакральной и поэтической традиции. При этом использованы различные метрические и строфические комбинации силлабического стиха. В "Гатах" выражена уверенность в особом воздействии "размеренной" (т. е. особым образом организованной) речи пророка-поэта, призванного возвестить особое Слово. О даре чудодейственного Слова З. молит в одной из гат: "Мазда, Заратуштре дай // Слово чудодейственное то, // Что поможет наконец // одолеть всех злобных недругов! ...Мазда, помоги певцу // сделать всех послушными тебе! ...Мазда, я воспел тебя, // передай же мне из уст в уста // Слово мудрое о том, // как впервые появилась жизнь" (Ясна 28:6, 7, 11). Всю магическую силу поэтического слова З. направляет на то, чтобы заклясть людей следовать пути Ахуры Мазды, Арты Вахишты и Воху Маны и обрести на этом пути вечное блаженство, а также, чтобы устрашить вечными муками нечестивцев: "Говорю я о том, что будет воздано добру, будет воздано и злу, свершится суд огнем и расплавленным металлом. ...Кто ревностно заботится о скоте, тот и сам окажется на горних пастбищах Арты Вахишты и Воху Маны" (Ясна 33:3). Все приверженцы Друджа погрузятся "в вечную тьму со скверной пищей и жалобными стенаниями" (Ясна 31:20). При этом, согласно учению З., блаженная "вторая жизнь" наступит и на земле, где будут править справедливые цари — саошйанты (это слово встречается в "Гатах" как в единственном числе — применительно к З., так и во множественном — в отношении его наиболее ревностных последователей, в более поздней традиции — сыновей З., чудесным образом порожденных им после смерти). Исследователи предполагают, что контакты с древнеиранской культурой и, соответственно, с зороастризмом, оказали частичное влияние на эсхатологию отдельных сект иудаизма конца эпохи Второго Храма (см. Храм, Танах), возможно — ессев, а затем и на раннее христианство, особенно его гностические секты (см. Гностицизм), но не отрицают и возможности обратного влияния классического монотеизма на эсхатологию зороастризма.

Образ З. был воспринят и трансформирован греческой культурой эпохи эллинизма и через нее стал достоянием европейской культуры. В эпоху эллинизма создается большое количество синкретических мифов, связанных с З. Дион Хрисостом (1 — нач. 2 в.) передает легенду о том, как З. в поисках истины взошел на высокую гору, куда с небес обрушилось пламя, но З. вышел из него невредимым и просветленным мудростью. Уже в эллинистической античности З. приписывали множество изречений и книг, что было подхвачено европейским Средневековьем, в котором З. воспринимался как маг и астролог. В конце 19 в. свой миф о З. создает Ф. Ницше в своих поисках замещения скомпрометированной в его глазах идеи Бога. В философской поэме "Так говорил Заратустра" (1883—1885) Ницше провозглашает смерть Бога ("Бог умер!") и говорит о необходимости кардинальной "переоценки ценностей", вкладывая в уста З. гимн "сверхчеловеку" как сильной волевой личности, не знающей муки раздвоения и страдания, отказавшейся от давления трансцендентных ценностей, убивающих "волю к жизни", личности, пережившей "смерть Бога" в своем сознании и потому пришедшей к конечной свободе — свободе игры и созидания. В образе самого З. предстает ницшеанский "сверхчеловек" — провозвестник грядущих времен, поэт и мыслитель, гений, возвышающийся над толпой, стоящий вне "морали рабов"; в его уста Ницше полемически вкладывает изречения и поучения, спорящие с библейскими заповедями и одновременно бросающие вызов лицемерию современного общества: "Вы жметесь к ближнему и говорите при этом красивые слова. Но я говорю вам: ваша любовь к ближнему — это всего лишь дурная любовь к самим себе. ...Я не люблю ваших праздников: слишком много лицедеев встречаю я там, и даже зрители часто кривляются, словно актеры. Не о ближнем учу я вас, но о друге. Да будет друг для вас праздником земли и предчувствием Сверхчеловека. ...Да будет для тебя грядущее и отдаленное причиной твоего нынешнего: в друге люби Сверхчеловека как причину свою. Братья мои, любить дальнего, а не ближнего призываю я вас. Так говорил Заратустра" (перевод В. Рынкевича). В этой поэме, частично обращаясь к стилю "Гат", Ницше в большей степени стилизует и одновременно пародирует стиль Библии — как Ветхого, так и Нового Завета, стремясь тем самым создать своего рода новую "библию". О том, что значил для него З., Ницше писал в автобиографии "Ecce Homo" ("Се — человек", 1888; слова Понтия Пилата [см.] об Иисусе Христе): "Никто не задал мне вопрос, а его следовало бы задать, что означает имя Заратустры именно в моих устах, в устах первого имморалиста: ибо как раз то, благодаря чему этот перс занимает столь исключительное положение в истории, прямо противоположно моим воззрениям. Заратустра первым увидел в борьбе добра и зла тот главный рычаг, управляющий движением вещей, — это он осуществил переработку моральных понятий в метафизические, каковыми являются сила, причина, цель в себе. Но такой вопрос, если бы он был мне задан, уже содержит в себе ответ. Заратустра создал это роковое заблуждение, мораль, следовательно, он должен быть первым, кто познал его. Не только потому, что его опыт шире и многообразнее, чем у любого другого мыслителя... гораздо важнее то, что Заратустра правдивее их всех. Его учение, и только оно одно, провозглашает правдивость высшей добродетелью... Говорить правду и хорошо стрелять из лука — такова персидская добродетель. — Понимают ли меня?.. Самопреодоление морали посредством правдивости, самопреодоление моралиста, когда он становится своей противоположностью — становится мной, — вот что означает в моих устах имя Заратустры". Образ З., своеобразное alter ego поэта и мыслителя, получает философско-поэтическое осмысление и в циклах стихотворений Ницше "Дионисийские дифирамбы" и "Песни Заратустры" (1888).

Г. В. Синило