Уния - это...

УНИЯ (позднелат. "единство, объединение") — согласно "Православной богословской энциклопедии" — 1) Слияние исповеданий православного и католического, причем, с одной стороны, признается главенство папы, чистилище, исхождение Св. Духа и от Сына (см. Филиокве), с другой — допускается брак белого духовенства и богослужение на родном языке с сохранением восточных обрядов. Согласно православным богословским источникам, в сер. 11 в. (1054) последовал полный разрыв между церквами Восточной и Западной. Жестокостями и поруганием греческих святынь во время крестовых походов латиняне сделали эти отношения даже враждебными (имеется в виду взятие Константинополя крестоносцами в 1204 во время четвертого крестового похода. — Ред.). Тем не менее взаимные устремления к У. сохранялись. Папы и после разделения церквей не теряли надежды подчинить своей власти Греко-Восточную Церковь. Греки по расчетам политическим со своей стороны также иногда помышляли о соединении церквей. Политическое положение Византийской империи, начиная с 12 в., было крайне затруднительно. Одряхлевшая империя под ударами турок и крестоносцев склонялась к падению. Рассчитывая при содействии пап защитить империю от многочисленных врагов и предохранить ее от падения, Византия искала союза с Римом; а т. к. пап ничем нельзя было расположить в свою пользу, как только изъявлением готовности к соединению церквей, с подчинением Восточной Церкви Западной, то византийское правительство во всех переговорах с Римом на первый план выдвигало вопрос об У. Из множества попыток к соединению церквей, вообще неудачных, особенно замечательны две, доведенные до конца и сопровождавшиеся печальными последствиями для Греко-Восточной Церкви. Это так называемые Лионская (1274) и Флорентийская (1439) У.

В 1261 Латинская империя (существовавшая с 1204) в Константинополе пала. Никейский император Михаил VIII Палеолог (1259—1282) при содействии генуэзцев отнял у латинян Константинополь и восстановил Византийскую империю. Но положение восстановленной империи и ее государя было весьма затруднительное. Последний латинский император в Константинополе Балдуин II отправился на Запад, умоляя папу и государей помочь ему возвратить потерянный престол. Папа Урбан IV, потерявший с завоеванием греками Константинополя не менее Балдуина, принял его сторону, отлучил от церкви генуэзцев за союз с Палеологом и начал распространять воззвания к новому крестовому походу против Константинополя. Тесть Балдуина Карл Анжуйский, овладевший тогда Неаполем и Сицилией, стал готовиться к войне с Палеологом. В то же время против Палеолога вооружались болгары, а латинские князья Пелопоннеса, оставшиеся независимыми после падения Латинской империи, начали наступательные действия против Константинополя. Палеолог рассчитал, что нападение Карла Анжуйского он сможет остановить при помощи папы, а с остальными внутренними и внешними врагами — управиться собственными средствами. Немедленно по взятии Константинополя он вступил в сношения с Папой Урбаном IV, потом Климентом IV и послал к ним несколько посольств с богатыми подарками и предложениями касательно соединения церквей. Переговоры не привели к положительным результатам главным образом потому, что папы не доверяли Палеологу. Только с 1271, когда на папский престол вступил Григорий X, сильно желавший соединения церквей — конечно, с подчинением Восточной Церкви Западной, — переговоры о соединении пошли успешнее. Григорий Х пригласил Палеолога на назначенный им в 1274 Лионский Собор для решения вопроса о соединении церквей. В числе условий соединения папа выставлял принятие греками латинского чтения Символа веры (с прибавлением "филиокве") и признание главенства папы. Посольство, привезшее письмо папы, было принято императором внимательно, но греческое духовенство с патриархом Иосифом во главе было против У. Согласно свидетельствам, Палеолог призвал к себе патриарха и епископов и уговаривал их согласиться на У. с Римской Церковью, представляя, что условия, предложенные папой, исполнимы: поминать папу в богослужении нисколько не противно Восточной Церкви, признавать его братом и даже первым не унизительно; что же касается права апелляции к папе, то оно на самом деле не будет существовать, так как "в сомнительных случаях едва ли кому захочется плыть для этого за море". О новом прочтении Символа веры император ничего не говорил. Вообще он старался представить У. как дело, имеющее характер чисто политический. Патриарх и епископы, несмотря на эти убеждения, все-таки не соглашались на У. Патриарший хартофилакс, ученый Иоанн Векк, по поручению патриарха высказал перед императором, что латиняне на самом деле — тайные еретики. Векк был заключен в тюрьму, но впоследствии Палеологу удалось привлечь его на свою сторону. Палеолог написал папе, что он пришлет на Лионский Собор уполномоченных от Восточной Церкви. Императора затрудняло только противодействие патриарха, разославшего восточным епископам окружное послание против соединения с латинянами. Иосифу предложено было удалиться на время в монастырь с тем, что если У. не состоится, он опять займет свою кафедру, если же состоится, то он совсем откажется от патриаршества. Иосиф волей-неволей согласился; Палеолог, заготовив с единомышленниками-епископами грамоту от греческого духовенства к папе, снарядил посольство на Лионский Собор. В числе послов были, между прочим, бывший патриарх Герман и великий логофет Георгий Акрополит. Они прибыли в Лион, когда там уже собрались папа и латинские прелаты. Четвертое заседание собора было посвящено вопросу о соединении церквей. Никаких рассуждений о расхождениях между церквами не допускалось. Папа заявил Собору, что греки добровольно приходят в повиновение Римской Церкви. Затем прочитаны были письма к Папе Римскому Михаила Палеолога и его сына Андроника. В этих письмах, как и в грамоте от имени греческого духовенства, выражалась полная покорность папе; император просил только оставить грекам Символ веры без филиокве. Великий логофет Георгий Акрополит дал от имени Михаила Палеолога присягу в том, что он отрекается от всякого разделения с Римской Церковью и обещает нерушимо сохранять ее исповедание веры и признавать ее первенство. Такую же присягу дали от лица греческого народа духовные лица, бывшие в числе послов. В заключение пропели "Тебе Бога хвалим" и Символ веры с прибавлением филиокве; У. между церквами Восточной и Западной состоялась. Греческие послы, получившие за свою уступчивость богатые подарки, возвратились в Константинополь; вместе с ними прибыло посольство и от папы. Палеолог был весьма доволен исходом дела на Лионском Соборе, так как вслед за утверждением У. папа настоял на том, чтобы между Византией и Карлом Анжуйским был заключен мир. Оставалось только ввести У. в Греческой Церкви. Патриарх Иосиф был объявлен низложенным; на его место возведен был Векк. В богослужении приказано было поминать Григория Х как "верховного архиерея апостольской церкви и вселенского папу". Дело У. было, однако, не прочно. Только император с партией своих приверженцев принял ее; масса духовных и мирян не хотели иметь никакого общения с Римской Церковью. Со стороны православных стали раздаваться проклятия на униатов; с ними не хотели иметь никаких сношений, считали даже за осквернение прикосновение к ним и разговор с ними. Палеолог пытался ласками привлечь на свою сторону православных. Когда это не удалось, начались ссылки, заключения в тюрьмы, ослепление, отсечение рук, рвание ноздрей и т. п. Преследования падали больше всего на духовенство. Император не щадил даже своих родственников. В то же время Векк старался привлечь народ к У. своими посланиями и сочинениями. Все было бесплодно: греки не принимали У. Между тем в Риме узнали, что в Греческой Церкви У. не существует. Папа Григорий Х и следовавшие за ним не тревожили еще Палеолога, но Папа Николай III желал видеть У. осуществленной на деле. Он прислал в Константинополь легатов, которым поручил настоять на полном введении У. с принятием латинского чтения Символа веры и с подчинением папе. Палеолог сумел выйти из затруднения. Послам оказывали почтение; император уверял их в своей преданности папе и У., приказал составить от имени греческого духовенства грамоту, в которой излагалось учение Римской Церкви, принимаемое будто бы Церковью Греческой (подписи епископов на грамоте были поддельные) и вручил ее легатам, показывая им тюрьмы, в которых заключены противники У.; наконец, двоих противников У. он отослал даже к папе на суд, но папа возвратил их без наказания. Успокоенный, Николай III заключил с Палеологом тайный союз против Карла Анжуйского. В 1281 на папский престол вступил Мартин IV. Зная, что У. не существует в Греческой Церкви, он с презрением отослал послов Палеолога, а его самого отлучил от церкви. Палеолог, раздраженный таким образом действий папы, запретил поминать его при богослужении, но У. все-таки формально не уничтожил. Карл Анжуйский, несвязанный более запрещением папы, начал войну с Палеологом, но последний одержал верх, за что папою еще раз был отлучен от церкви. Со смертью Палеолога (1282) окончилась Лионская У. Сын и преемник его Андроник II (1283—1328) стал на сторону православных. В 1283 в Константинополе был созван Собор, на котором осужден был главный римский тезис — учение об исхождении Св. Духа и от Сына. В то же время судили и преследовали униатов, и прежде всего Векка, который был низложен и сослан в заточение. Церкви, в которых совершалось униатское богослужение, были освящены вновь как оскверненные. Через несколько десятилетий не осталось и следов Лионской У. на Востоке.

К началу 15 в. Византийская империя была энергично атакована османскими турками. Византийское правительство искало помощи на Западе и главным образом у пап. С этой целью греческие императоры часто сами ездили на Запад, но помощи оттуда не получали. Иоанн VI Палеолог (1425—1448) решился для спасения империи на крайнее средство — под предлогом соединения церквей подчинить Греко-Восточную Церковь папе и за это получить помощь от западных государей. В этих видах он начал переговоры с Папой Евгением IV. Папа согласился на предложение императора. Между ними условлено было составить Вселенский Собор из представителей Греческой и Латинской церквей и на нем решить соединение. Предложено было также пригласить на Собор западных государей, с тем, чтобы по окончании Собора убедить их предоставить помощь Византийской империи. После долгих переговоров о месте Собора его назначили в Ферраре. Папа принял на свой счет проезд и содержание во время Собора греческих епископов. В конце 1437 в Феррару отправились император Иоанн Палеолог, константинопольский патриарх Иосиф, уполномоченные от восточных патриархов и несколько греческих епископов. Отправился на Собор и русский митрополит Исидор, давно уже согласившийся на У. С ним прибыли суздальский епископ Авраамий и много других, духовных и светских лиц, числом до ста. В начале встреч папа потребовал, чтобы патриарх Иосиф при встрече с ним поцеловал, по латинскому обычаю, его туфлю, и только после решительного отказа со стороны Иосифа отказался от этого требования. Прежде открытия Собора происходили частные совещания между греческими и латинскими отцами о вероисповедных различиях. На этих совещаниях со стороны греков особенно выделялись Марк, митрополит Эфесский (он же представитель иерусалимского патриарха), и Виссарион, митрополит Никейский. Марк Эфесский не сделал никаких уступок в пользу латинского учения. 8 октября 1438 папа, по соглашению с императором, открыл Собор, хотя из западных государей никто не приехал. Главным спорным вопросом было латинское учение об исхождении Св. Духа и от Сына. Греческие отцы поставили этот вопрос на каноническую почву и доказывали, что Латинская Церковь поступила неправильно, внеся в Никейский символ филиокве вопреки положительному запрещению 3-го Вселенского Собора делать прибавления к символу. Латиняне утверждали, что Латинская Церковь не ввела этим нового учения, а только раскрыла то, которое заключалось в прежнем символе. В таких спорах прошло 15 заседаний. Греческие отцы, особенно Марк Эфесский, оставались неуступчивыми, вследствие чего папа начал стеснять их содержанием. Между тем в Ферраре появилась чума, и Собор был перенесен во Флоренцию (1439). Здесь латиняне перенесли вопрос о филиокве с почвы канонической на догматическую. Они доказывали, что учение об исхождении Св. Духа и от Сына правильно само по себе, и ссылались при этом на Священное Писание и древние отеческие писания. Греческие отцы возражали, что из приводимых латинянами цитат нельзя выводить латинского учения об исхождении Св. Духа и от Сына. Иоанну Палеологу была крайне неприятна неуступчивость греческих отцов. Он стал убеждать их прийти к соглашению с латинянами. Виссарион Никейский, до этого жаркий противник латинян, склонился к соглашению, признав, что латинское выражение "и от Сына" соответствует употребляемому греческими отцами выражению "чрез Сына". Марк Эфесский был против этого и называл латинян еретиками. Палеолог со своими приверженцами составил такое изложение учения о Св. Духе: греки, признавая, что Дух Святой исходит от Отца, не отвергают, что Он исходит и от Сына. Марк Эфесский и другие отвергли это изложение. Латиняне между тем требовали полного принятия их учения о Св. Духе. Под влиянием убеждений и угроз греческие отцы согласились на латинское чтение символа, а также на признание главенства папы. Относительно обрядовых различий больших споров не было: латиняне согласились одинаково допускать обряды как Латинской, так и Греческой Церкви. Когда, таким образом, дело соглашения было приведено к концу, составлен был акт соединения церквей, в котором, между прочим, изложено было латинское учение о Св. Духе и о главенстве папы. Этот акт подписали все греческие епископы, кроме Марка Эфесского и патриарха Иосифа, который к тому времени умер. Папа, не видя подписи Марка, откровенно сказал: "Мы ничего не сделали". Все-таки акт был торжественно прочитан в соборной церкви на латинском и греческом языках. В знак общения и единения греки и латиняне обнялись и поцеловались. Папа на радости дал грекам корабли, и они отправились домой. По возвращении в Константинополь Палеолог увидел, как непрочно соединение церквей. Те же греческие епископы, которые согласились на У. во Флоренции, по приезде в Константинополь отказались от нее, объясняя, что их там принудили согласиться на соединение с латинянами. Греческое духовенство и народ, узнав об У., пришли в раздражение; униатов считали за еретиков. Вокруг Марка Эфесского сгруппировались все защитники православия. Патриархи Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский также были против У. Они составили в 1443 в Иерусалиме Собор, на котором произнесли отлучение на всех приверженцев У. Да и сам император, не получив от Запада ожидаемой помощи, охладел к делу У. При его преемнике, незадолго до падения Константинополя, восточные патриархи еще раз произнесли осуждение У. на Соборе в Константинополе (1450). Здесь же они низложили униата Григория Мамму и возвели на патриарший престол православного Афанасия. Когда в 1453 Константинополь был взят турками, о Флорентийской У. не время было уже и думать.

2) У. и Униатская Церковь в пределах Польши, Беларуси, Литвы и России. Церковная или Брестская У. (как ее называли по имени города Брест-Литовска, где она была провозглашена на Соборе в 1596) имела первоначально в виду путем взаимных уступок соединить воедино церкви Католическую и Православную. У. не была случайным явлением; она не была результатом только личных расчетов и своевольных действий отдельных представителей православной церковной иерархии. Она была обусловлена исторической жизнью Русской Православной Церкви в Литве и явилась ее прямым результатом. (Мысль эту впервые обосновал М. О. Коялович в своем труде "Литовская церковная У.".)

С тех пор, как литовский князь Ягайло (правил в 1377—1392) женился на польской королеве Ядвиге и вступил на польский престол, в Литве стали вводить католичество. Язычников прямо обращали; что же касается православных, то от них требовалось только признания власти папы, не определяя заранее, в чем будет заключаться их подчинение папскому престолу. Таким образом, мысль об У. Православной Церкви с Католической была высказана еще раньше Флорентийской У. Главное препятствие к введению У. заключалось в том, что Западнорусская Церковь была подчинена московскому митрополиту, а последний всегда был ревностным противником не только какого-нибудь соединения, но даже сближения с Католической Церковью и папским престолом. Вследствие этого в Польше пришли к мысли отделить Западнорусскую Церковь от Восточной и создать для нее особую митрополию. Около 1414 в Литве были очень недовольны московским митрополитом Фотием. Управлявший в то время Литвой Витовт (1392—1430) решил учредить самостоятельную литовскую митрополию. В 1415 в Новогрудке был собран Собор западнорусских православных епископов, и митрополитом был избран болгарин Григорий Цамблак. Витовт не был открытым врагом православия, хотя и думал о соединении церквей. По его мнению, учение Я. Гуса могло служить мостом к этому соединению. С этой целью он послал на Собор в Констанц митрополита с несколькими епископами, но они прибыли туда уже после сожжения Гуса. Переговоры о соединении церквей сделались, таким образом, невозможными. После смерти Григория Цамблака (в 1420) Витовт снова признал митрополитом московского Фотия, и обе церкви снова соединились в одну. После смерти Витовта мысль об У. не исчезала в Литве. По поводу соединения церквей входил в сношение с папой митрополит Герасим, поставленный западнорусским митрополитом в 1433 из смоленских епископов. Его поставил константинопольский патриарх. Когда в 1439 была заключена Флорентийская У., литовское правительство признало ее, и права католического духовенства были уравнены с правами православного. Флорентийская У. не имела, однако, большого значения в Литве. Так продолжалось до 1458, когда бывший константинопольский патриарх Григорий Мамма, принявший Флорентийскую У., посвятил в западнорусские митрополиты ученика московского митрополита Исидора — Григория. Папа Пий II утвердил его на митрополии своей грамотой. Несмотря на протесты московского князя Василия II и митрополита Ионы, Григорий был признан литовским правительством; призвали его и восемь литовских епископов. В 1459 в Москве собрался Собор, осудивший Григория; западнорусская митрополия окончательно отделилась от восточной. Сам Григорий в конце концов подчинился константинопольскому патриарху и умер православным в начале 1473. Ближайшим преемником его был Мисаил (1474—1477). От его времени сохранилась "епистолия" к Папе Сиксту IV от 14 марта 1476, подписанная митрополитом вместе с некоторыми духовными лицами и мирянами. В "епистолии" этой приносилась папе жалоба на католиков за притеснение ими православных и заявляется просьба, чтобы папа водворил мир, согласие и любовь между православными и латинянами. "Епистолию" эту обнародовал в 1605 униатский митрополит Игнатий Потей в доказательство того, что У. в Литве существовала и до 1596. (Споры о подлинности данного документа не прекратились и в 20 в. — Ред.) В письме к папе король Казимир признавался в 1468, что в Литве много "схизматиков" и количество их растет. Для поддержания католицизма он вызвал из Кракова бернардинов и основал для них в Вильно монастырь; около 1480 он запретил строить новые православные церкви в Вильне и Витебске. Так как притеснение православных усилилось, северские князья отпали от Литвы и соединились с Москвой. Преследования православных в Литве продолжались и при преемнике Казимира Александре, хотя он постоянно уверял, что православие пользуется в Литве полной свободой. При Александре была сделана новая попытка ввести в Литве У. После преемников Мисаила, остававшихся православными, в 1498 на киевскую митрополию был назначен смоленский епископ Иосиф Болгаринович, сразу начавший действовать в пользу У. с Римом. Он обратился к Папе Александру VI с письмом, в котором признавал Флорентийский Собор и отдавал себя и свою церковь под покровительство папы. В 1501 Иосиф умер. После него долго не было попыток ввести в Литве У.; следовавшие друг за другом митрополиты оставались строгими ревнителями православия. После войны с Москвой (1500—1503) польско-литовский король Александр сделался снисходительнее к православным. Преемник его Сигизмунд I относился к иноверцам, протестантам и православным вполне миролюбиво: одним из наиболее влиятельных людей при нем был известный защитник православия в Литовской Руси князь Константин Острожский.

При Сигизмунде II Августе в Польшу, а затем и в Литву стал проникать протестантизм. Король покровительствовал протестантам и, будучи вообще человеком веротерпимым, не отказывал в своей защите и православным. Только в конце своего царствования он стал подпадать под влияние католиков. После заключения Люблинской политической У. (1569), окончательно подчинившей Литву влиянию Польши, в том же 1569 иезуиты были призваны в Вильно виленским епископом Валерианой Протасевичем. Как в Польше, так и в Литве они имели целью борьбу с протестантизмом; но с ним они скоро покончили и обратили свое внимание на православных и в значительной степени подготовили У. Главными иезуитскими деятелями в Польше и Литве были в это время Антонио Поссевино и Петр Скарга. Польско-литовским королям издавна принадлежало право утверждать лиц, избранных иерархией или народом на высшие духовные должности. Стефан Баторий понимал это право так широко, что даже сам избирал и назначал высших духовных лиц. Патронат светских властей над церковью в Западнорусской Церкви получил особенно широкое и своеобразное развитие. Он принадлежал не только отдельным лицам, отдельным родам, но и городским общинам, которые группировались для этого в церковные братства. Из них видное место заняли братства львовское в Галиции, виленское в Литве и богоявленское в Киеве. Братства принимали участие в выборе епископов и митрополитов, следили за употреблением и целостью церковных имуществ и церковным управлением, протестовали против злоупотреблений епископов и вообще духовных лиц, защищали интересы церкви перед правительством и т. п. Епископы и духовные лица тяготились вмешательством братств в церковные дела. У некоторых епископов было желание отделаться от нежеланной опеки; это вызывало на борьбу с братствами и впоследствии даже побуждало к переходу в У.

Наиболее ожесточенной в этом отношении была борьба львовского епископа Гедеона Балабана с львовским братством. После того как константинопольский патриарх Иеремия в 1589 утвердил широкие права львовского братства, Гедеон принял участие в подготовке церковной У. и сам на некоторое время стал униатом. Положение Западнорусской Церкви далеко не соответствовало притом каноническим уставам. В среде духовенства немало было лиц, не имевших права занимать высшие церковные должности. Сам киевский митрополит Онисифор Девочка был женат два раза и потому не мог быть лицом духовным. В 1588 проездом в Москву Литву посетил константинопольский патриарх Иеремия. Князь К. Острожский обратился к нему с просьбой привести в порядок Западнорусскую Церковь. На обратном пути Иеремия поэтому снова заехал в Литву (1589). Здесь его приняли очень торжественно и радушно, только что вступивший тогда на престол Сигизмунд III, по просьбе князя Острожского, дал патриарху окружную грамоту, которой подчинял ему всех лиц и дела в Западнорусской Церкви. Патриарх сместил всех двоеженцев и троеженцев с церковных кафедр, установил на будущее время порядок замещения кафедр монахами и дал большую силу братствам. В числе смещенных был и киевский митрополит Онисифор Девочка. На его место был избран мирянами минский архимандрит Михаил Рогоза. Патриарх посвятил его, но не доверял ему, а потому назначил своим экзархом луцкого епископа Кирилла Терлецкого, которому предоставил право надзора и суда над западнорусскими священниками. Митрополит, конечно, был этим очень огорчен и явно выказывал свое недовольство. Но особенно был возбужден против патриарха львовский епископ Гедеон Балабан, так как львовское братство, с которым он давно находился во враждебных отношениях, было признано патриархом вполне независимым от епископа. Недовольство мерами патриарха усиливалось еще и потому, что польское правительство после отъезда патриарха стало суровее относиться к православным, стеснять их; то же стали делать и патроны. Среди епископов и высшего общества начали подумывать об У., которая бы положила конец тяжелому положению Западнорусской Церкви. Об У. думал даже князь К. Острожский, потерявший надежду на помощь Востока. Первым высказал намерение принять У. львовский епископ Гедеон Балабан. Для этого он вошел в соглашение с Кириллом Терлецким, с которым находился до тех пор во вражде. Они начали склонять митрополита созвать Собор в Бельзе без участия мирян, для обсуждения церковных неурядиц. Митрополит не нашел этого возможным и созвал Собор в Бресте (в 1590). Кирилл, Гедеон, минский епископ Леонтий Пельчинский и холмский Дионисий Збируйский съехались несколько раньше в Бельзе и здесь согласились принять У. Намерение свое они держали в тайне и на Брестском Соборе предложили только жаловаться королю на притеснения Православной Церкви. В этом смысле королю было подано прошение, подписанное митрополитом. В 1592 или 1593 умер брестский епископ Мелетий Хребтович и на его место был поставлен Ипатий Потей, воспитанник краковской иезуитской коллегии, бывший сначала католиком, затем кальвинистом и, наконец, сделавшийся православным. Он быстро сошелся с Кириллом и Гедеоном и сделался главным деятелем У. В 1595 Гедеон созвал у себя в епархии Собор, на котором обсуждался вопрос о принятии У. Необходимо было только согласие митрополита Михаила Рогозы. Терлецкий и Потей убедили его подписать условия У. Они сводились к следующему: неприкосновенность православных догматов и обрядов, подчинение Церкви папе, охрана иерархических прав от притязаний панов и братств, сохранение церковных имений, приобретение для высшего духовенства сенаторских званий, ограждение Западнорусской Церкви от влияния греков. Митрополит держал себя, однако, крайне нерешительно, продолжая выставлять себя по-прежнему ревнителем православия. Между тем замысел высшего духовенства принять У. нельзя было дольше скрывать. Князь Острожский разослал окружное послание, в котором убеждал православных твердо держаться своей веры. Православные пришли в волнение. Испуганный этим, Гедеон Балабан отказался от У. и написал оправдание, уверяя, что был обманут Кириллом Терлецким. За Гедеоном отступился от У. и перемышльский епископ Михаил Копыстенский. Стефан Зизаний, перешедший в Вильно из Львова, где он был учителем в братской школе, критиковал в своих проповедях митрополита и написал против У. "Книжицу на римский костел". Осенью 1595 Терлецкий и Потей отправились в Рим и изъявили покорность папе, приняв все католические догматы и оставив только обряды православной церкви. Папа Климент VIII с радостью принял это соединение. В Западной Руси известие об этом вызвало взрыв негодования. В конце 1596 в Бресте был созван собор для окончательного решения вопроса об У. В нем участвовали экзархи патриархов константинопольского и александрийского, много епископов, духовенства и мирян с обеих сторон, православной и униатской. По выражению М. О. Кояловича, обе партии представляли собой грозные ополчения; но когда они измерили взаимные силы, перевес на стороне православных оказался так велик, что привел в ужас приверженцев У. Князь Острожский обещал им, что спокойствие не будет нарушено, и сдержал слово. Собор сразу разделился на две половины — униатскую и православную. Униатская заседала в городском Соборе, для православных же Потей приказал закрыть все церкви, так что они принуждены были открыть заседания в частном доме. Экзарх три раза приглашал митрополита и четырех епископов на православный Собор, но они не явились. Собор лишил их сана, отверг У. и проклял ее. Униатский Собор ответил тем же православному. После этого началась борьба между православными и униатами.

У. распространялась путем проповеди и путем насилия, постоянно переплетавшимися между собой. В начале 1597 константинопольский экзарх Никифор, присутствовавший на Брестском Соборе, был обвинен в шпионстве, посажен в крепость и там умер. Одновременно началась и религиозная полемика. Скарга издал на русском и польском языках "Synod Brzesld i iego obrona". Почти одновременно православные издали "Эктезис, альбо короткое собрание справ, которыя ся деяли на поместном Берестейском соборе". Оба эти сочинения ограничивались описанием Собора с разных точек зрения. Не находя поддержки у правительства, православные заключили в 1599 союз с протестантами с целью противодействовать католикам и униатам. Против такого союза многие православные, например, князь Курбский, решительно выступали против, находя его неудобным в религиозном отношении. В том же 1599 умер первый униатский митрополит Михаил Рогоза. Преемником ему был назначен Потей. Он энергично повел дело распространения У., тем более, что на его стороне всецело была светская власть. В 1607 на съезде под Сандомиром дворянство постановило просить короля об уничтожении У., лишении униатов епископских должностей и замещении их православными. Король обещал, но не исполнил обещания. В конституцию варшавского сейма 1607 была внесена особая статья "О религии греческой", в которой давалось обещание не нарушать прав народа в отношении к вере и не запрещать ему свободного отправления церковных обрядов. Упорную борьбу вели православные с униатами за право владения Софийским собором в Киеве. В 1609 все церкви в Вильне, за исключением церкви Св. Духа, были отобраны в У. Православное духовенство поредело, православных епископов не было; за посвящением священников приходилось обращаться к львовскому епископу Иосифу Тиссаровскому. Печальное положение Православной Церкви в Литве изобразил М. Смотрицкий в своем сочинении "Фринос, т. е. плач церкви восточной", вышедшем в 1610. Чтобы подорвать впечатление, произведенное данной книгой, Скарга написал "Предостережение Руси греческой веры против Плача Феофила Ортолога", а королевский секретарь, униат Илья Мороховский — "Утешение или утоление плача восточной церкви Феофила Ортолога". В 1610 Сигизмунд III запретил печатать в виленской типографии книги, возбуждающие бунт против власти духовной и гражданской; экземпляры "Фриноса" были собраны и сожжены. В 1620 волынский православный депутат Лаврентий Древинский произнес на сейме речь, в которой самыми мрачными красками изображал положение Литовской Православной Церкви. В 1620 в Киев заехал из Москвы иерусалимский патриарх Феофан. Православные обратились к нему с просьбой поставить им епископов. Феофан поставил митрополита Иова Борецкого и 6 епископов. Это встревожило иезуитов; они начали распространять сведения, что Феофан — самозванец. Сигизмунд издал указ о преследовании новых епископов, занявших кафедры при живых еще униатских епископах. Началась полемика относительно самозванства патриарха Феофана и законности его действий. В 1621 Смотрицкий написал в защиту патриарха работу "Оправдание невинности". Против него были написаны "Сугубая вина" и ряд других сочинений. Заседавший в 1623 сейм обнаружил миролюбивое настроение, высказывая готовность утвердить права православных и изыскать меры к примирению их с униатами.

В это самое время осенью 1623 случилось в Витебске убийство разъяренной толпой полоцкого епископа Кунцевича, с такой жестокостью преследовавшего православных, что даже митрополит Иосиф Рутский и канцлер Лев Сапега старались сдерживать его фанатизм. Мелетий Смотрицкий, возбуждавший народ против Кунцевича, принужден был убежать сначала в Киев, потом на Восток. Везде началось гонение на православных. Положение их сделалось до того невыносимым, что в 1625 митрополит Иов обратился к царю Михаилу Федоровичу с просьбой принять Украину в русское подданство. Царь отверг это предложение. Под влиянием гонений на Православную Церковь снова появилась мысль о соглашении православия с униатством. Митрополит Иов и другие епископы допускали возможность только такого соглашения, при котором целость Православной Церкви не была бы нарушена. Для людей более практических такое соглашение казалось немыслимым и они, взвесив свои выгоды, переходили из православия в униатство. Так поступили ректор киевской школы Кассиан Сакович и ученый иеромонах Кирилл Транквиллион-Ставровецкий. Особенно сильное впечатление произвело принятие униатского исповедания Мелетием Смотрицким. В 1632 умер король Сигизмунд III. Приверженцы православия, ввиду предстоявших выборов, решили добиться прав для Православной Церкви. Особая комиссия из униатов и православных под председательством будущего короля Владислава IV выработала очень важные для православных постановления. Они получали право избирать митрополита и 4 епископов на кафедры львовскую, луцкую, перемышльскую и мстиславскую; им была предоставлена полная свобода веры; утверждались права братств, школ и типографий, возвращались некоторые церкви и монастыри. Постановления комиссии встретили сильную оппозицию со стороны католиков и униатов, но Владислав на свой страх включил их в pacta conventa, согласившись только на прибавку, что права Православной Церкви даются с сохранением прав Церкви Католической. Когда зашла речь о правах на сейме 1633, поднялась такая сильная оппозиция, что король уговорил православных не настаивать на внесении постановлений варшавской комиссии в сеймовые конституции, а дал им от своего имени диплом, в котором подтвердил все эти постановления. Вопрос был отложен до следующего сейма. Католическая партия употребила все усилия, чтобы восстановить общественное мнение против дарования прав православным; папа объявил все распоряжения короля относительно веры незаконными. Тогда Владислав стал на другую точку зрения: он объявил, что это не церковное, а гражданское дело, необходимое для успокоения государства. На сейме 1635 постановления варшавской конференции были внесены в конституцию, но вместе с тем король обязался выдать и униатам такой же диплом, как и православным. Постановления сейма вызывали сильную оппозицию и осуществлять их в жизни было чрезвычайно трудно. Униаты не хотели возвращать лучших церквей и монастырей; униатские епископы не уступали своих мест православным. В это время центром борьбы за православие и против униатов является Украина. В 1633 Петр Могила был отправлен на сейм для защиты прав православных. Здесь он воспользовался старостью киевского митрополита Исайи Копинского и добился у Владислава IV своего назначения митрополитом, после чего развернул энергичную деятельность на пользу православия. Решению вопроса в пользу православных в начале царствования Владислава IV содействовали также казаки: когда были отправлены на сейм 1633 послы православных, один из казацких гетманов, Иван Петрижицкий, занял Волынскую землю, расквартировал казаков по имениям богатых помещиков и грозил разорить их окончательно, если помещики на сейме не подадут голоса за православие. В царствование Владислава IV несколько раз вспыхивали казацкие восстания и хотя они имели, главным образом, сословный характер, но оказывали влияние и в вопросах веры. После восстания 1638 начались репрессии польского правительства против казачества, отразившиеся и на положении православных вообще. В Зборовский договор, заключенный в 1649 после победы Хмельницкого над поляками, включены были постановления о том, чтобы о правах Православной Церкви были составлены постановления на ближайшем сейме, сообразно с желаниями митрополита и всего духовенства; чтобы в сенате было предоставлено место митрополиту киевскому; чтобы чиновники в воеводствах киевском, черниговском и брацлавском назначались королем из православных; чтобы иезуиты не имели права основывать своих школ в Киеве, а в других местах рядом с иезуитскими могли существовать и школы православных. В Белоцерковском договоре, заключенном в 1651 после поражения казаков под Берестечком, постановления Зборовского договора были значительно видоизменены; сказано только, что "вера греческая, которую войско запорожское верует, в давных вольностях и по давным правам имеет быть". Когда состоялось присоединение Украины к России (1654), католическая партия в Польше притихла. Изменивший России гетман Выговский заключил с Польшей Гадяцкий договор 1658, по которому Польша соглашалась вполне восстановить западнорусское православие, поставить его наряду с латинством и ликвидировать У. во всем государстве. Все это было торжественно подтверждено сеймом 1659, но не надолго; вскоре латинская партия снова берет перевес. Главным руководителем ее был Гавриил Коленда, сначала архиепископ Полоцкий, потом униатский митрополит. Агитация католиков особенно усилилась после Андрусовского мира (1667). Против короля было составлено несколько конфедераций. Ян Казимир сделал несколько уступок общему течению и, наконец, отказался от престола. На его место в 1669 был избран Михаил Вишневецкий, ближайший друг Коленды. При Вишневецком в законодательство было внесено постановление генеральной конфедерации, действовавшей в 1668 во время междуцарствия: "Ариане и отступники от католической веры, равно как и от У., перешедшие в другое исповедание, не должны пользоваться покровительством сеймовых конституций, обеспечивающих свободу исповедания... отступников же вышеупомянутых должно наказывать изгнанием из отечества, если вина их будет доказана судебным порядком". Это постановление сделалось руководящим в политике польского государства. При Яне III Собеском постановлением сейма 1676 были уничтожены права братств. Правительство решилось окончательно истребить православие в Западной Руси. Этого оно думало достигнуть уничтожением высшей православной иерархии и потому вступило в переговоры с епископами, стараясь побудить их к переходу в У. Главными деятелями при этом являлись львовский православный епископ Иосиф Шумлянский и нареченный епископ перемышльский Иннокентий Винницкий. К ним пристало несколько других епископов и архимандритов. К 1700 в руках униатов сосредоточились большие земельные владения и епископии львовская, перемышльская, луцкая; одна только белорусская оставалась в руках православных епископов. В 1720 униатский митрополит Лев Кишка созвал в Замостье Собор, на котором У. была провозглашена единственной законной, кроме католической, церковью в пределах Речи Посполитой. С 1732 по 1743 было обращено в У. 128 православных монастырей. Тем не менее под влиянием усиления России и ослабления Польши при избрании на престол в 1764 Станислава Понятовского вопрос о православных был снова внесен на сейм. В 1765 Георгий Конисский и Мелхиседек ездили к королю; результатом этой поездки явилась королевская грамота с утверждением религиозных прав православия на Украине, а также письма короля к униатским властям с приказанием прекратить насилие по отношению к православным. Все это только подлило масла в огонь. На варшавском сейме 1766 было предложено установить конституцию, объявлявшую врагом отечества всякого, кто осмелился бы на сейме поднять голос в пользу иноверцев. Предложение было принято с восторгом и получило силу закона. Все требования держав относительно диссидентов были отвергнуты сеймом. После этого диссиденты решились действовать силой и составили конфедерации в Торне и Слуцке. Россия ввела на Украину войска; русский посланник князь Н. В. Репнин на сейме 1767 арестовал главных противников православия. Сейм пошел на уступки; диссидентам была предоставлена свобода веры, право воспитывать сыновей от смешанных браков в вере отца, дочерей — в вере матери, право судиться в смешанной комиссии, а не у католиков в случаях столкновений с последними, право строить церкви и школы, собирать сборы, заседать в сенате и сеймах. Уступки эти имели силу лишь до тех пор, пока русское войско находилось в пределах Польши. Как только оно удалилось, недовольные определением сейма составили в 1768 Барскую конфедерацию. Православное духовенство подвергалось преследованию; снова появились на Украине униаты, вытесняя православных священников. Но в 1785, по настоянию Георгия Конисского и нескольких польских панов, в особенности князя Любомирского, Екатерина Великая назначила архимандрита Слуцкого монастыря Виктора Садковского епископом в Польшу с титулом епископа Переяславского и викария Киевского. Когда Садковский прибыл в свою епархию, среди населения началось движение в пользу православия. Садковского обвинили в подстрекательстве народа. В 1789 он был арестован по приказанию сейма и в оковах отвезен в Варшаву. По отношению к православному духовенству снова были приняты строгие меры. На конституционном сейме 1791 религиозный вопрос занимал видное место. Желая избавиться от влияния России, самые ревностные патриоты высказались за организацию в Польше особой Православной Церкви с подчинением ее константинопольскому патриарху. В Пинске была составлена конгрегация из представителей православного духовенства и братств, которая выработала эту организацию на широком соборном начале; но проект этот не был приведен в исполнение. Приверженцы России составили Тарговицкую конфедерацию; русские войска были введены в Польшу; затем последовали второй и третий разделы Польши, по которым все православные области, кроме Галиции, отошли к России. Отдельные случаи присоединения униатов к православию имели место еще со времени введения У., но они не могли быть особенно многочисленны, т. к. закон карал переход в православие. После первого раздела Польши в 1772 Екатерина приказала губернаторам объявить во вновь присоединенных от Польши областях, что она не думает стеснять свободу веры. В тайном наказе губернаторам было предписано наблюдать за полной неприкосновенностью церквей Католической, Православной и Униатской. Вследствие этого обращение униатов в православие было сильно стеснено. За отмену стеснения ратовал белорусский архиепископ Георгий Конисский. В конце концов православному духовенству был открыт широкий простор действовать против униатов. По сведениям Георгия Конисского и Иннокентия Псковского, число присоединенных к православию за 1781—1783 составило 117 тыс. чел. В 1794 был издан указ, разрешавший свободное присоединение униатов. В течение одного с небольшим месяца присоединился 721 приход с 463 священниками — всего 333 тыс. чел. К концу царствования Екатерины II всех соединившихся, по официальным данным, было до 2 млн. душ.

В дальнейшем У. достаточно жестко преследовалось императорскими властями. После отхода Западной Беларуси и Западной Украины к Польше (1920) У. стало восстанавливать свои позиции. Однако в 1946 она была официально запрещена советским правительством.

В настоящее время полемика по всему кругу вышеизложенных проблем заметно накаляется и очевидно выходит за пределы возможного корректного их изложения в издании справочного характера.

Тем не менее возможно полагать, что У., каковой она являлась на Беларуси в 17 в., можно рассматривать как попытку создания национальной Белорусской Церкви (особо отметив историческую роль И. Рутского).

С. Н. Скребец