У Океана - это...

        Уже через месяц, не отыскав следов Ситы и ее похитителя, начало возвращаться воинство с севера, востока и запада. Лишь южный отряд, рассыпавшись широким фронтом, двигался к южной оконечности Индии, омываемой океаном. Но и ему не удалось найти Ситу и даже что-либо узнать о ней. Однако, опасаясь гнева Сугривы, эти обезьяны решили остаться на какое-то время у океана.
        Однажды они увидели огромного ястреба. Он летел невысоко, чтобы, как обычно делают его собратья, камнем упасть на добычу.
        И тут сказал Хануман Ангаде:
        — Взгляни, как необычно поведение этой царственной птицы. Я не удивлюсь, если она расскажет нам что-нибудь о Сите, как это уже сделал царь коршунов Джатайю.
        На самом деле у ястреба не было такого намерения. Обессиленный голодом, он намеревался напасть на обезьян и выбирал добычу пожирнее и послабее. Но услышав имя «Джатайю», птица опустилась рядом с Хануманом.
        — Что ты знаешь о Джатайю? спросила птица.
        — Я знаю со слов Рамы, что он пал в битве с владыкой ракшасов Раваной, пытаясь отнять у него похищенную деву. А тебе известен Джатайю?
        — Это мой брат, — ответил ястреб. — Зовут меня Самнати. Я был неразлучен с ним в молодости и так же, как он, одержим мыслью взлететь на небо, чтобы утвердиться рядом с Солнцем. Теперь я понимаю, что это была безумная затея Но мы были молоды и честолюбивы. Воздух поначалу был теплым, напоенным ароматом цветущих лугов и людских становий. Затем он утратил все запахи и стал холодным как лед, а пронизывающие его солнечные лучи стали подобны раскаленным иглам. Внизу под нами исчезли все подробности нашей земной жизни. Леса слились с полями и реками, и едва была различима громада Хималаев в виде белых зубцов гребня. Мы же поднимались все выше и выше, в бездонность, и все нестерпимее становился жар светила. «Останься, брат мой, — сказал мне Джатайю. — Дальше я полечу один». Но мог ли я его покинуть? И я от него не отставал. Солнечная колесница была совсем рядом, и мы не отводили от нее глаз. Мы видели самого Сурью и его колесничего Аруну. Но боги, возмущенные нашей дерзостью, приказали Сурье вспыхнуть с утроенной силой. Я почувствовал, как начинают тлеть мои крылья, и рванулся вперед, чтобы защитить брата от гибели. Огонь обрушился на меня, выжег глаза, обуглил перья. Я камнем полетел вниз. Джатайю, которому я сохранил крылья, не дал мне разбиться и помог достичь земли. Мы спустились здесь, в месте, где вы расположились лагерем. С тех пор я не могу летать далеко и высоко подниматься. Но здесь много корма. Ведь птицы, которых вы разогнали, здесь отдыхают перед перелетом через океан. Что же надобно вам в моих угодьях?
        — Мы ищем жену Рамы Ситу, которую пытался спасти твой брат и был убит Раваной.
        — Но царство Раваны не здесь, — сказал Самнати. — Оно на Ланке, прекрасном острове посреди Океана. Наверное, та, о которой ты говоришь, — там.
        Едва ястреб успел произнести эти слова, как его обгоревшие крылья стали покрываться перьями и пухом. Обезьяны, и особенно сам Самнати, были этим очень удивлены.
        — Наверное, бог Солнца простил твое прегрешение, потому что ты помогаешь нам отыскать Ситу, — предположил Хануман.
        Попрощавшись с обезьянами, Самнати взмыл в воздух. Глядя ястребу вслед, Ангада сказал:
        — Нам бы его крылья. Тогда мы бы вскоре оказались на Ланке и освободили пленницу Раваны.
        Хануман шлепнул себя лапой по лбу:
        — Прекрасная мысль. Я бескрылый, но могу одним прыжком преодолеть расстояние, доступное птицам.
        — Но что ты будешь там делать один? — удивился Ангада.
        — Сражаться! — воскликнул Хануман. Встречусь с Ситой. Ведь Рама передал мне свой перстень, чтобы Сита узнала меня как его посланца. А вы вернетесь и передадите Раме, чтобы он меня ждал.
        Недолго думая, Хануман превратился в исполина, взлетел на гору и, оттолкнувшись от нее, взметнулся над Океаном в гигантском прыжке.