Slavia Orthodoxa - это...

SLAVIA ORTHODOXA — термин медиевистики, предложенный Р. Пиккио для обозначения культурно-языковых ситуаций у южно- и восточнославянских народов (болгар, сербов, черногорцев; русских, украинцев, белорусов), исповедовавших православие в его византийской редакции. В церковно-книжной культуре S. O. глубоко почитался греческий язык и греческое религиозно-культурное начало, но при этом языком богослужения и Писания был церковнославянский язык. Народные литературные языки в ареале S. O. формировались под большим или меньшим воздействием церковнославянского языка (в отличие от ареала Slavia Latina; см. Религиозно-культурное двуязычие; Slavia Latina).

В ареале S. O. письменно-литературное развитие пошло по пути гибридизации церковнославянского и народного языка. У сербов, болгар и у восточнославянских народов существовала своя (у каждого — своя) относительно цельная словесность, в которой церковнославянский и народный язык в течение веков ощущались как два стиля, т. е. как две функциональные разновидности одного языка. Только значительно позже языковое сознание говорящих начинает ощущать "славенский" и "простой" слог именно как разные языки (в Беларуси и Украине — с середины 17 в., в Московской Руси — с конца 17 в., в Сербии и Болгарии — со второй половины 18 в.). Свидетельством этого "ощущения" (т. е. разграничения языков) являются факты перевода со "славенского" на "простой" язык.

В произведениях средневековой словесности церковнославянская и народная языковая стихии соединялись и смешивались, при этом в разных жанрах и видах письменности смешение происходило в разной пропорции. "Удельный вес" церковнославянского компонента был максимальным в церковной письменности, средним — в летописях, еще меньшим (но не малым!) — в произведениях светской литературы (напр., в "Слове о полку Игореве") или в "низовой" литературе (напр., в русской бытовой прозе 17 в.), а также в деловой письменности (канцелярской и юридической).

Реальная картина распределения средств церковнославянского и народного языков была сложнее, чем приведенная трехчленная модель, поскольку жанровые границы не так определенны, как это выглядит в теории, при этом литературная традиция создавалась людьми, которые были в той иной мере двуязычны: народный язык был их родным (материнским) языком, а церковнославянский — языком их церкви и школы. Сложность общей картины двуязычия в S. O. усугублялась также фактором времени: на Руси доля "выдержанных" церковнославянских текстов уменьшалась в направлении от 12 до 17 в. (в Болгарии и Сербии до конца 18 в.).

В ареале S. O. все народные языки находились под влиянием церковнославянского языка (хотя и в разной мере). Взаимодействие народных языков с надэтническим "славенским" языком было основным процессом в истории становления литературной (нормированной) разновидности народного языка. Наибольшее влияние испытал русский литературный язык.

Теоретически говоря, культурные последствия принятия Писания в чужом языке (латынь в Slavia Latina) или в своем языке (старославянский в S. O.) должны быть различны. Однако суждения о том, каковы эти следствия, прямо противоположны. Г. Г. Шпет ("Очерк развития русской философии", 1922) и Г. П. Федотов ("Трагедия интеллигенции", 1928) считали дело святых Кирилла и Мефодия неосторожной ошибкой: перевод Писания заслонил оригинал, устранил неизбежность знания греческого языка (в отличие от Западной Европы, вынужденной знать латынь). Поэтому церковнославянский язык церкви, по мнению этих авторов, привел к отрыву православного славянства от классической культуры греческого языка.

Противоположного мнения придерживается большинство исследователей. Так, Г. В. Флоровский назвал безответственной гиперболой тезис о том, что Русь получила от Византии "только Библию", всего лишь "одну книгу". Перевод Библии — это всегда "сдвиг и подвиг" в народной судьбе, сам процесс перевода есть одновременно и "становление переводчика". Создание литургии и Библии на славянском языке было процессом выработки новой христианской духовности славян.

Н. Б. Мечковская