Петр Ломбардский - это...

ПЕТР ЛОМБАРДСКИЙ (1095—1160), епископ парижский, "magister Sententiarum" — один из величайших схоластов, своим творчеством во многом продолжившим труды Петра Абеляра, повлиявший на дальнейшее развитие как теологии, так и философии вплоть до 16 в. Автор множества трудов, хрестоматийное значение из которых имеют: "Толкования на Псалмы", "29 Проповедей" и особенно "Сумма сентенций, или Учение о вещах и знаках", написанная между 1147 и 1151, представляющая собой выдающуюся систематизацию (не без влияния св. Иоанна Дамаскина — см.) учения Западной Церкви, которая широко использовалась в качестве энциклопедии или авторитетного справочного, а для многих и учебного пособия. "Сумма...", переведенная на латынь в 1161, представляет собой дидактически собранный материал: синтез Св. Писания, св. Отцов — по преимуществу западных: Августин, Амвросий, Иероним, Беда, Боэций, Григорий Великий, но есть и восточные, например, Иоанн Дамаскин, и известных ему теологов (особенно Ансельма Лаонского, Петра Абеляра). В этом произведении П. Л. отстаивает широкие права для разума, учит о свободе как разума, так и воли. Разум, по П. Л., есть судья воли, часто действующей опрометчиво. П. Л. умело обрабатывает, казалось бы, противоречивые мнения так, что они стройно и логично складываются в цельную систему. Ему даже удалось завоевать симпатии Бернарда Клервоского, при вмешательстве которого был осужден Петр Абеляр (см. Бернар Клервоский). Секрет в том, что П. Л., в отличие от Петра Абеляра, был свободен от личностного пафоса и делал свое дело, соблюдая традиции, воздавая должное авторитетам и не провоцируя избыточных дискуссий. "Сумма..." состоит из четырех книг: первая — о Троице и основных атрибутах Бога, вторая — о творении и о грехе, третья — о происхождении человека и о райском, идеальном бытии, четвертая — о таинствах и о конечных судьбах мира.

Ко времени П. Л. количество таинств исчислялось по-разному: от двух до двенадцати; а сам термин "таинство" использовался в двух значениях: в узком — Крещение и Евхаристия, и в широком — множество других обрядов и треб.

Книга "Четыре книги сентенций, или Учение о вещах и знаках" была составлена под влиянием выражения блаженного Августина, что "всякая доктрина касается или вещей или знаков". В качестве начала для распределения материала "Доктрины вещей" П. Л. положил выдержку из творений блаженного Августина о разделении предметов (богословского ведения) на три группы: на предметы наслаждения, доставляющие людям блаженство; на предметы пользования, содействующие достижению блаженства; и на предметы наслаждения и пользования вместе, ставящие людей в среднее положение между положением человека и ангела. Троица, по мнению П. Л., составляет предмет наслаждения; поэтому трактат о ней он поместил в первой книге своего труда, озаглавленной "О таинстве Св. Троицы". Здесь П. Л., в частности, рассуждает о Боге как Троице, о проявлении или обнаружении Троицы в мире, об образе существования твари и о душе человеческой; об едином простом существе Божьем, обозначаемом, однако, многоразлично (multiplex); о различии трех божеских лиц с ясным утверждением Филиокве и о равенстве трех божеских лиц; о терминологии, выражающей учение о Боге едином по существу и троичном в лицах и, наконец, о свойствах существа Божья, одинаково присущих трем лицам Св. Троицы (о мудрости, предведении, предопределении, вездеприсутствии, всемогуществе и воле Божьей в их отношении как к добру и злу, так и к существу Божьему).

Вторая книга, озаглавленная "О творении и образовании существ материальных и духовных и о многом другом, сюда относящемся", трактует о мире духовном, мире вещественном и человеке как носителе двух начал — духовного и материального. В частности, П. Л. трактует эти предметы путем характеристики их происхождения, природы, свойств и состояния или положения прошедшего, первоначального, и настоящего, наличного. В положении мира духовного он различает состояния до и после момента, именуемого им formatio, т. е. различает состояния до и после утверждения одних в добре и падения других ангелов со всеми следствиями такого момента. Два же состояния он различает и в положении человека, полагая разъединяющую их грань в грехопадении человека. В райской жизни человек был обладателем благодати творения (т. е. обладал возможностью бессмертия, совершенным знанием и свободой от необходимости, греха и страдания) и благодати, известной под именем gratuita bona et gratia cooperans и virtus (под virtus разумеются добродетели: правда, благоразумие, воздержание и мужество). По благодати творения человек мог только сохранять себя в том положении, в каком он был сотворен, и отрицать возможность зла; благодаря gratuita bona он уже был в состоянии развиваться до богоуподобления, чем заслуживается жизнь вечная (блаженство), причем gratia operans выражалась в приготовлении воли человека к усиленному желанию добра, a gratia cooperans — в совоспешествовании, чтобы человек не напрасно желал добра. В ином состоянии оказался человек после грехопадения: теперь он, помимо изгнания из рая, претерпел, применительно к евангельскому повествованию о человеке, попавшем в руки разбойников (Лк. 10:30), то, что его naturalia bona были повреждены ("поранены"), a gratuita bona отняты ("обнажены") и вместо большей наклонности к добру, он приобрел большую наклонность ко злу: первородный грех как порок похоти, носящий в себе вину и наказание. Но хотя человек пал, тем не менее, по милости Божьей, он имеет возможность восстановления ("приуготовления"), которое в настоящей жизни проявляется, например, в отпущении первородного греха в таинстве крещения, в известном процессе человеческого спасения, но особенно проявится в будущем, когда спасенный человек получит даже больше того, чем получил Адам при творении. В указанном утверждении возможности восстановления, безусловно, заключается польза знания предметов, содержащихся во второй книге.

Третья книга под заглавием: "О воплощении Слова" содержит в себе христологию как предмет наслаждения и пользы. Здесь П. Л., в частности, утверждает, что воплотился не Отец и не Св. Дух, а именно Сын для согласования творения мира с его восстановлением и для сохранения личного свойства Сына; что воплощение состояло в восприятии Лицом Сына Божьего всей природы человеческой, т. е. души и тела; что человечество Христа восприняло свободу от греха, некоторые слабости наказания, но не вины — "ради проявления человеческой природы", как, например, голод, жажду, или "ради исполнения служения", ради чего Он был послан, как, например, страдание, смерть, полноту благодати, невозможность греха и совершенное созерцание Бога; что для искупления человека была избрана смерть Богочеловека, для того чтобы смерть побеждалась смертью и чтобы "по правде, не по насилию преодолевался диавол"; что, наконец, своею смертью Христос заслужил своему телу бессмертие, душе — бесстрастие, а всему человечеству — оправдание или примирение с Богом на почве любви.

Четвертая книга "De Sacramentis" ("О таинствах") в большей своей половине содержит в себе учение о таинствах церковных. В обширном смысле слово "Sacramentum", no П. Л., означает то священную тайну (Sacrum secrctum), недоступную уму человеческому, то "священный знак", соединяющий с собой какую-нибудь идею. В собственном смысле "таинство есть видимый знак (или видимая форма) невидимой благодати" — определение августиновское; т. н. ветхозаветные таинства суть только священные знаки, заключающие в себе какие-либо идеи. Таинства Нового Завета суть не только священные знаки, но знаки ("орудия") невидимой Благодати Божьей. Поэтому в новозаветных таинствах различаются: sacramentum как священный знак, res sacramenti как сущность таинства и сила (virtus) как следствие сущности таинства. Таинства Ветхого Завета установлены только для смирения, научения и упражнения, таинства Нового Завета — для дарования людям оправдания и спасения.

Таинств Нового Завета у П. Л. семь: крещение, утверждение (миропомазание), благословение хлеба, или евхаристия, покаяние, последнее помазание (елеосвящение), чин (священство) и брак. Эта семеричная формула таинств на Западе встречается впервые именно у П. Л. Sacramentum как видимый знак крещения составляют: словесная формула и вода; res sacramenti, т. е. сущность таинства крещения есть оправдание и обновление, получаемое крещаемым через веру и сердечное сокрушение. Сила (virtus) таинства миропомазания состоит в даровании крестившемуся Св. Духа для утверждения в христианской жизни. Sacramentum евхаристии составляют хлеб и вино, формулу — слова Христа: "Сие есть тело Мое" и "Сия есть кровь Моя", во время произношения которых происходит превращение хлеба и вина в субстанцию тела и крови Христовой. Термин "пресуществление" П. Л. не употребляет. Res sacramenti евхаристии двояка: "простертая и знаменующая", это тело Христа, воспринятое Им от Пресвятой Девы, и кровь, пролитая за нас; "знаменующая и непростертая", это — единство Церкви предопределенных, призванных, оправданных и прославленных. Sacramentum покаяния есть внешнее покаяние, а по некоторым и внутреннее; res sacramenti — отпущение грехов, а по некоторым и внутреннее покаяние. Sacramentum елеосвящения составляет само внешнее помазание, res sacramenti — внутреннее помазание, выражающееся в отпущении грехов и в умножении или укреплении сил. Семь церковных чинов, составляющих в своей совокупности иерархию, суть sacramenta; благодать, через них людям преподаваемая, есть сущность этих священнодействий. Sacra-mentum брака (установленного до греха для осуществления воли Божьей о размножении рода человеческого, после греха для врачевства) составляет, по П. Л., добровольное личное согласие брачущихся (а не благословение священника); res sacramenti брака заключается в образе духовного и нераздельного единения Христа с Церковью.

В меньшей половине четвертой книги излагается учение о различном состоянии душ усопших, о чистилище, о вменении заслуг святых и ходатайств Церкви небесной (путем вменения заслуг верным, либо путем исполнения обетов живых); о воскресении мертвых, его причине и сущности, об обновлении мира, всеобщем (Страшном) Суде, о Сыне Божием как судье и Его образе, о характере участия "святых" на Суде, о месте суда, о разделении людей на суде на четыре порядка, об исходе суда, о состоянии грешников и праведников после суда.

Важно обратить внимание на то, что П. Л. впервые в истории богословия вводит учение о семеричности таинств, формальная сторона которого позже будет заимствована Востоком (через полемику с протестантами — в "Послание Восточных Патриархов"), хотя сам П. Л. в число "семь" включал не тот список, который мы имеем теперь. Авторитет "Сентенций" был настолько велик, что в последующем всякий уважающий себя теолог считал своим долгом что-нибудь написать об этом произведении. Альберт Великий пишет свои "Комментарии", то же делает и его ученик Фома Аквинский: кроме "Комментариев" он пишет еще и ряд других трактатов, посвященных тематике П. Л. ("О сущем и сущности", "О началах природы" и др.). Пишут свои комментарии и Дунс Скот, и Уильям Оккам. Для изучения "Сентенций" учреждаются кафедры и даже ученые степени. В истории христианства бывало даже так, что это произведение становилось более читаемо, чем сама Библия. Однако же судьба П. Л. не так безоблачна. Он имел при жизни множество оппонентов (Вальтер Сен-Викторский и др.). В 1125 4-й Латеранский Собор взял под защиту учение П. Л. о Троице (см. Троица), что, несомненно, повысило его авторитет. Однако 15 других пунктов его учения не были приняты (например, мнение о тождестве любви к Богу и ближнему со Св. Духом).

о. Сергий Лепин