Нил Сорский - это...

НИЛ СОРСКИЙ, настоящая фамилия Майков (ок. 1433—1508) — духовный деятель Русской Церкви. Согласно изложению А. С. Архангельского, сведения о Н. С. скудны и отрывочны. Родился в крестьянской семье. До поступления в монашество Н. С. занимался переписыванием книг, был "скорописцем". Более точные сведения застают Н. С. уже иноком. Постригся Н. С. в Кирилло-Белозерском монастыре, где со времен самого основателя преобладали протестные настроения против землевладельческих прав монашества; преподобный Кирилл сам не раз отказывался от сел, которые предлагались его монастырю благочестивыми мирянами. Те же взгляды были усвоены и его ближайшими учениками — "заволжскими старцами", с Н. С. во главе. Совершив путешествие на Восток, в Палестину, Константинополь и на Афон, Н. С. особенно долго пробыл на Афоне и, по-видимому, Афону был больше всего обязан своим созерцательным настроением. По возвращении на родину (между 1473 и 1489) Н. С. основывает скит, собирая около себя немногочисленных последователей, "которые его были нрава", и, предавшись замкнутой, уединенной жизни, интересуется почти исключительно книжными занятиями. Несмотря на эти занятия и любовь к уединенной жизни, Н. С. принимает участие в двух важнейших дискуссиях своего времени: об отношении к т. н. новгородским еретикам и о монастырских имениях. В деле о новгородских еретиках и Н. С. и его ближайший "учитель" Паисий Ярославов держались, по-видимому, более терпимых взглядов, чем большинство тогдашних русских иерархов с Геннадием Новгородским и Иосифом Волоцким во главе. В 1489 новгородский архиепископ Геннадий, вступая в борьбу с ересью и сообщая о ней ростовскому архиепископу, просит последнего посоветоваться с жившими в его епархии учеными старцами Паисием Ярославовым и Н. С. и привлечь их к идейной борьбе. Геннадий и сам хотел "поговорить" с ними и приглашал их к себе. Неизвестны результаты стараний Геннадия; кажется, они были не совсем таковы, как он желал. К Н. С. с его товарищем не обращался более и главный борец с ересью Иосиф Волоцкий. Между тем оба старца не относятся к ереси безучастно. Оба они присутствуют на Соборе 1490, разбиравшем дело еретиков, и едва ли не влияют на самое решение Собора: первоначально все иерархи "стали крепко" и единогласно заявили, что "вся (всех еретиков) сожещи достоит" — в конце же Собор ограничивается лишь тем, что проклинает двух-трех попов-еретиков, лишает их сана и отсылает обратно к Геннадию...

Важнейшим фактом жизни Н. С. был его протест против землевладельческих прав монастырей, на Соборе 1503 в Москве. Когда Собор уже близился к концу, Н. С., поддерживаемый другими кирилло-белозерскими старцами, поднял вопрос о монастырских имениях, равнявшихся в то время трети всей государственной территории и бывших причиной деморализации монашества. Ревностным борцом за идею Н. С. выступил его ближайший "ученик", князь-инок Вассиан Патрикеев. Н. С. мог видеть только начало возбужденной им борьбы; он вскоре умер. Неизвестно, был ли Н. С. канонизирован формально; но на всем протяжении русской древней литературы лишь за одним Н. С., в заглавиях его немногочисленных сочинений, осталось имя "великого старца".

Литературные произведения Н. С. — ряд посланий, небольшое "Предание ученикам", краткие отрывочные заметки, более обширный монастырский Устав, покаянная молитва и предсмертное "Завещание". Важнейшие из них — послания и Устав; первые служат как бы дополнением к последнему. Общее направление мыслей Н. С. — строго аскетическое, но в более внутреннем, духовном смысле, чем понимался аскетизм большинством тогдашнего русского монашества. Иночество, по мнению Н. С., должно быть не телесным, а духовным; оно требует не внешнего умерщвления плоти, а внутреннего, духовного самосовершенствования. Почва монашеских подвигов — не плоть, а мысль и сердце. Намеренно обессиливать, умерщвлять свое тело излишне: слабость тела может препятствовать в подвиге нравственного самоулучшения. Инок может и должен питать и поддерживать тело "по потребе без мала", даже "упокоивать его в мале", снисходя к физическим слабостям, болезни, старости. Н. С. — враг вообще всякой внешности, считает излишним иметь в храмах дорогие сосуды, золотые или серебряные, украшать церкви; церковь должна иметь только необходимое, "повсюду обретаемое и удобь покупаемое". Чем жертвовать в церкви, лучше раздать нищим... Подвиг нравственного самосовершенствования инока, по Н. С., должен быть разумно-сознательным. Инок должен проходить его не в силу принуждений и предписаний, а "с рассмотрением" и "вся с рассуждением творити". Н. С. требует от инока не механического послушания, а сознательности в подвиге. Личная воля инока (а равно и каждого человека) должна подчиняться, по взгляду Н. С., только одному авторитету — "божественных писаний". "Испытание" божественных писаний, изучение их — главная обязанность инока. С изучением божественных писаний должно, однако, соединяться критическое отношение к общей массе письменного материала: "писания многа, но не вся божественна". Эта мысль о критике была одной из самых характерных в воззрениях и самого Н. С., и всех "заволжских старцев" — и для тогдашнего большинства грамотников совершенно необычной. В глазах последних, как, например, Иосифа Волоцкого, всякая вообще "книга", "писание" являлись чем-то непререкаемым и боговдохновенным. В этом отношении чрезвычайно характерны те приемы, которых придерживался Н. С., продолжая заниматься перепиской книг. Он подвергает списываемый материал более или менее тщательной критике, списывает "с разных списков, тщася обрести правый" и делает свод наиболее верного; сличая списки и находя в них "много неисправленна", старается исправить, "елико возможно его худому разуму". Если иное место ему кажется "неправым", а исправить не по чему, Н. С. оставляет в рукописи пробел с заметкой на полях: "от зде в списках не право" или "аще ще, в ином переводе, обрящется известнейше (правильнее) сего, тамо да чтется", и оставляет так пустыми иногда целые страницы. Вообще он списывает только то, что "по возможному согласно разуму и истине...". Все эти черты, резко отличающие характер книжных занятий Н. С. и самый взгляд его на "писания" от обычных, господствовавших в его время, конечно, не могли пройти для него даром; такие люди, как Иосиф Волоцкий, чуть не обвиняют его прямо в ереси. Иосиф укоряет Н. С. и его учеников, что они "похулиша в русской земле чудотворцев", а также тех, "иже в древняя лета и в тамошних (иностранных) землях бывших чудотворцев, — чудесем их не веровали, и от писания изметаша чудеса их".

Из общего взгляда Н. С. на сущность и цели иноческого обета непосредственно вытекал и энергичный его протест против монастырских имуществ. Всякую собственность, не только богатство, Н. С. считает противоречащей иноческим обетам. Инок отрицается от мира и всего, "яхе в нем" — как же он может после этого тратить время на заботы о мирских имуществах, землях, богатствах? Обязательное для инока столь же обязательно и для монастыря... К отмеченным чертам присоединялась, по-видимому, уже у самого Н. С. религиозная терпимость, столь резко выступившая в писаниях его ближайших учеников.