Моше - это...

МОШЕ (иврит., согласно народной этимологии, "вытащенный [из воды]" — от глагола "вытаскивать"; согласно научной этимологии, возможно, от египетского "дитя", что подтверждается коптским словом с тем же значением; в русской традиции — Моисей) — в иудаизме и христианстве — великий пророк Единого Бога, через которого был заключен вечный Союз (Завет) между Всевышним и народом Йисраэля (см.), или Израиля; основоположник иудаизма и монотеизма в целом, великий законодатель, вручивший народу Израиля Закон, данный Богом, — Тору; вождь-освободитель, который возглавил Исход израильских племен из Египетского рабства и сплотил их в единый народ; центральный герой Торы, или Пятикнижия Моисеева, записавший, согласно религиозной традиции, Письменную Тору из уст Господа. М. — одна из самых титанических личностей, предстающих в Библии. Его образ, отмеченный мощью и цельностью, но не лишенной тем не менее внутренних противоречий и сомнений, оказал огромное влияние на религиозное и художественное мышление не только еврейского народа, но и христианской и мусульманской цивилизаций.

Большинство современных библеистов не сомневается в историчности М.: за законами, начертанными в Торе, ощутима рука великого законодателя, фигура которого вряд ли может быть лишь ретроспективной проекцией более позднего времени. Это подтверждается и тем, что все институты эпохи Первого Храма (см. Танах, Храм) были созданы историческими личностями — Шемуэлем (Самуилом), Давидом, Шеломо, или Соломоном, религиозные реформы проведены царями Хизкияѓу (Езекией) и Йошияѓу (Иосией). Эта параллель приводит к постулату о существовании личности масштаба М., утвердившей культ Единого Бога и основные культовые институты, а также этические принципы монотеизма, создавшей законодательный кодекс, охватывающий всю стороны жизни общества. Однако отсутствие внебиблейских источников о М. до эллинистического периода вызвало в свое время у некоторых библеистов сомнения в его историчности. Определенная часть исследователей полагала, что М. — вымышленная, легендарная фигура, а все повествование о нем — плод мифотворчества. Подобный подход уже не разделяется наукой. Большинство исследователей полагает, что жизнеописание М. имеет под собой реальную историческую основу, естественно, преломленную через мифопоэтическое мышление. Наиболее достоверным подтверждением являются сами тексты Торы, прежде всего — Шемот ("Имена"), или Книга Исхода (см. Тора). Она достоверно отражает реалии египетского быта эпохи Нового Царства, времени правления 19-й династии (14—13 вв. до н. э.). Это особенно касается рассказа о работе порабощенных евреев на строительстве египетских городов Питом и Рамсес (в егип. источ. упоминается город Пирамсес). Кроме того, текст Книги Исхода содержит слова, относящиеся к административно-бюрократической практике Египта данной эпохи. Еще одним дополнительным подтверждением историчности событий Исхода является обнаруженная археологами "Стела Мернепта (Мернептаха)", или "Стела Израиля" (13 в. до н. э.), на которой впервые зафиксировано имя еврейского народа.

М., еврей из колена Леви (Левия), младший сын Амрама и Йохевед (Иохаведы), рождается в Мицраиме (Египте) в страшное для его народа время: безымянный Паро (Фараон), выступающий как олицетворение тирании и бесчеловечности, забывший, что сделал некогда для Египта мудрый Йосеф (Иосиф; см. Тора), обрушивает новые и новые преследования на рабов-иврим (евреев). Подходит к концу четырехсотлетнее рабство, о котором некогда было сказано в Откровении праотцу еврейского народа Аврааму: "...знай, что потомки твои будут пришельцами в земле не своей, и поработят их, и будут угнетать их четыреста лет. Но Я произведу суд над народом, у которого они будут в порабощении; после сего они выйдут с большим имуществом" (Быт 15:13—14; СП). Собственно, М. и рождается по воле Божьей, чтобы положить конец страданиям своего народа и вывести его из рабства. Жизнь его предстает в Торе как универсальная жизненная, духовная парадигма самопознания, осмысления самого себя, поисков Бога, обретения своих корней и высокого предназначения.

Однажды, пася стада у подножия горы Хорев (Хорив; само это слово на иврите означает "выжженный"), М., которому в это время 80 лет, получает Божественное Откровение и пророческое призвание. Он слышит голос, говорящий из тернового куста, окруженного огнем и не сгорающего, — из неопалимой купины: "И сказал [Бог]: "Не подходи сюда! Сбрось обувь с твоих ног, ибо место, на котором ты стоишь, — земля святая". И сказал [еще]: "Я Бог (Всесильный) отца твоего, Бог Авраама, Бог Йицхака и Бог Йаакова". И сказал Господь: "Увидел я бедствие народа Моего, который в Египте, и услышал вопль его из-за его притеснителей, ибо познал Я боль его" (Шемот 3:5—7). Произнося знакомую уже формулу — "Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Йицхака и Бог Йаакова", — Господь подчеркивает, что назначение М. — восстановить распавшуюся связь времен, соединить историю "избранного рода" и историю народа, которой только предстоит начаться (согласно толкованию еврейских мудрецов, явление Всевышнего в низкорослом кусте — указание на то, что Он не покинул народ Израиля даже в его предельном падении и унижении, а сама неопалимая купина — подтверждение, что неугасим не только Дух Божий, но и народ Божий).

Явление Бога М. связано с открытием ему особого Божественного Имени, что само по себе символизирует новую ступень Богопознания, приближения человека к Богу. Сам Господь впоследствии подчеркнет, что это Имя не было известно праотцем еврейского народа, но открыто лишь М.: "Открывался Аврааму, Йицхаку и Йаакову [с именем] "Эль Шаддай" ("Бог Крепкий", "Бог Всемогущий"), но с именем [Моим] "Йаѓве" не открывался им" (Шемот 6:3; перевод наш. — Г. С.). Это священное имя, примерно реконструируемое как Йаѓве, огласованное на иврите как Йеѓова (в русской традиции — Иегова), запрещенное для произнесения и являющееся по определению тайной (см. Тетраграмматон), более всего напоминает личное имя, открываемое только в акте дружеского доверия. Это сопряжено с внутренними колебаниями М. перед вступлением на стезю пророка: будучи обычным человеком, он страшится тяжести возложенной на него миссии и несколько раз пытается уклониться от пророческого призвания. Вероятно, чтобы укрепить его в избранном пути, Господь и открывает ему Священное Имя, в котором воплощена полнота Его существования во времени и пространстве: "И сказал Моше Всесильному: "Вот приду я к сынам Израиля и скажу им: Бог ваших отцов послал меня к вам, а они спросят меня: как Его Имя? — Что я скажу им?" И ответил Всесильный Моше: "Я — Сущий, который пребывает [вечно]!" И сказал [еще]: "Вечносущий послал меня к вам" (Шемот 3:13—14; ср. Синод. перевод: "Бог сказал Моисею: Я есмь Сущий (Иегова). И сказал: так скажи сынам Израилевым: Сущий послал меня к вам" — Исх 3:14). Согласно иудейской экзегезе, Бог открывает М. Свою Божественную Сущность (ср. перевод Шемот 6:3 под ред. проф. Г. Бранновера, включающий моменты интерпретации: "Я открывался Арааму, Йицхаку и Йаакову в образе Всемогущего, но Своей Божественной Сущности я им не открывал"). Итак, после такого Откровения М. уже не может не последовать властному императиву, для него, как и для патриархов, прозвучал призыв "лэх-лэха" ("встань и иди"), начался его собственный Исход, преодоление внутренней инерции: "Теперь посылаю я тебя к фараону, и выведешь ты народ Мой, сынов Израиля, из Египта!" (Шемот 3:10). И как ни ссылается М. на свое косноязычие, Господь непреклонен: "Итак, иди, и Я буду [повелевать] твоими устами и укажу тебе, что говорить" (Шемот 4:12). И так по-человечески понятна дерзкая, разгневавшая Бога мольба Моисея: "Господи! Пошли другого, кого можешь послать" (Исх 4:13; Синод. перевод; далее — СП). Этот эпизод еще раз подчеркивает, как много нужно сил, чтобы взвалить на себя тяжкую ношу пророческого призвания: она потребует всей жизни без остатка, до конца.

М. — по наставлению Господа — выводит народ Израиля из Египта. Если проследить по карте маршрут, которым вел беглецов М., то окажется, что пророк выбрал не самый короткий путь к Земле Обетованной. Он вел народ к тем местам, где он получил Откровение, чтобы укрепить веру людей, вдохнуть в них новый дух. На третий месяц после Исхода, через семь сакральных сроков — седмиц (т. е. через сорок девять дней после первого дня Исхода — см. Шавуот) они подошли к подножию Синая — одной из гор Хоревского хребта (какая из гор этого хребта отождествлялась с библейским Синаем, до сих пор точно не установлено; согласно иудейской традиции, это место таинственно сокрыто самим Господом). Здесь, у священной горы, М. приказал разбить лагерь и ждать, что возвестит ему Господь. Он восходит на гору, и в момент нового Откровения Господь повелевает пророку сообщить народу, что Он "поднял народ... на орлиных крыльях и принес... к Себе" (Шемот 19:4), чтобы заключить с ним вечный Союз: "А теперь, если вы будете слушаться Меня и соблюдать Союз Мой, то будете Мне избранным из всех народов, ибо Моя — вся земля, и будете вы мне царством священнослужителей и народом святым..." (19:5—6). Спустившись, М. рассказывает обо всем народу, и тот в священном трепете восклицает: "Все, что сказал Бог, сделаем!" (Шемот 19:8). Вновь поднявшись на священную гору, М. рассказывает об этом высоком духовном порыве народа Богу и получает указания, как готовить народ к самому важному моменту их жизни — к встрече с Богом у подножия Синая и заключению Союза с Ним. Народ должен подготовиться к этому духовно и физически, освятиться, "ибо на третий день сойдет Бог на глазах у всего народа на гору Синай" (Шемот 19:11). Вновь спустившись в стан израильтян, М. выполняет все указания Господа.

Несомненно, момент заключения Союза (Завета) со всем народом — кульминация не только Книги Исхода, но и всего Пятикнижия, кульминация всей титанической деятельности М.: через заключение Завета, через осознанное приятие заповедей и происходит "рождение народа как сакральной общности" (С. С. Аверинцев — см.). Отныне народ Израиля становится народом Божьим, который должен нести Его имя и выполнять Его заповеди, чтобы осуществилось сказанное Господом Аврааму: "...и благословятся в тебе все племена земные" (Быт 12:3; СП). Как заметил В. Соловьев, "союзный договор или завет Бога с Израилем составляет средоточие еврейской религии". Особая важность момента заключения Завета подчеркнута тем, что весь народ слышит голос Бога, как и обещал Господь М.: "...дабы слышал народ, как Я буду говорить с тобою, и поверил тебе навсегда" (Исх 19:9; СП). Никогда впредь народ не будет слышать глас Божий, а будет общаться с Господом через пророков. Все, подступившие к подножию горы, — в чистых одеждах, ибо так велел пророк готовиться к главной в их жизни встрече — встрече с Богом. Теофания на Синае описана как событие космического масштаба, заставляющее содрогаться горы и трепетать души людей: "И вот, на третий день, при наступлении утра, были громы и молнии и облако густое на горе, и звук шофара весьма сильный; и вздрогнул весь народ, который в стане. И вывел Моше народ навстречу Богу из стана, и стали у подошвы горы. А гора Синай дымилась вся от того, что сошел на нее Господь в огне; и восходил дым от нее, как дым из печи, и тряслась вся гора чрезвычайно. И звук шофара становился сильнее и сильнее" (Шемот 20:16—19; здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, перевод Д. Йосифона). Господь сходит на гору в огне и призывает к Себе М., и тот в дымах и трубных звуках среди расселин поднимается на гору, чтобы там встретиться с Богом "лицом к Лицу". Господь велит пророку предостеречь людей, чтобы, когда услышат они Его голос, "не порывались к Господу, чтобы видеть, а то падут из него многие" (Шемот 19:21). М. должен спуститься, чтобы быть с народом в тот момент, когда раздастся голос Божий, а потом он сможет вновь взойти на гору с Аароном. Спустившись, М. пересказывает все народу и готовит его к восприятию самого главного, что во всеуслышание произносит Господь, — Десяти Заповедей. В них (Декалог, или Десятословие; Исх 17:9—12) Бог объявляет себя Единым Богом Израиля, запрещает поклонение другим богам и провозглашает четко сформулированные этические принципы.

Вернувшись к своему народу, М. пересказывает ему все слова Бога. "И отвечал весь народ в один голос, и сказали: все слова, которые говорил Господь, исполним" (24:3). Затем М. вносит все речения Господа в особую Книгу Завета (как предполагают исследователи, это указание на вполне реальную древнейшую законодательную основу Торы, записанную М.).

После этого Бог вновь призывает к себе М., обещая дать ему каменные Скрижали; с Заповедями, начертанными Его собственной рукой, а также всю Тору (Закон). Оставив народ на попечении Аарона и Хура, а также семидесяти старейшин, М. поднимается на гору в сопровождении Йеѓошуа бин Нуна. Вскоре он исчезает в густом облаке, покрывающем гору. "И осенила слава Господня гору Синай, и покрывало ее облако шесть дней; и воззвал Он к Моше в седьмой день из среды облака. А вид славы Господней, как огонь, пылающий на вершине горы, пред глазами сынов Йисраэлевых" (Шемот 24:16—17). М. пребывает на горе сорок дней и сорок ночей (отсюда — традиционное представление о наибольшем сроке поста в иудейской и христианской традициях). За это время он получает из уст Бога важные указания относительно изготовления Ковчега Завета для хранения Скрижалей и свитков Торы, сооружения переносной походной палатки — священного Шатра Собрания, или Скинии Завета, которая предназначена быть вместилищем Ковчега во время стоянок и главным Святилищем (иврит. Мишкан), а также устройства жертвенника и других ритуальных предметов. Кроме того, Господь дает указания об изготовлении особых священных одежд для Аарона и его сыновей и о помазании их для служения в Скинии Завета, а также вновь напоминает о необходимости соблюдать Субботу (см. Шаббат) и освящать ее: "...это знамение между Мною и вами в роды ваши, чтобы знали, что Я господь, освящающий вас. Соблюдайте же субботу, ибо святыня она для вас: кто осквернит ее, смерти да будет предан, ибо кто будет в оную работать, та душа истреблена будет из среды народа своего" (Шемот 31:13—14). Закончив разъяснять М. отдельные заповеди и законы, Господь вручает ему две Скрижали Завета, или Скрижали Откровения (в оригинале — лухот ѓа-эдут), из камня с вырезанными на них Десятью Заповедями — "две Скрижали Откровения, Скрижали каменные, написанные перстом Божьим" (Шемот 31:18). Иудейская экзегеза поясняет, что эти первоначальные Скрижали были шедевром Божественного искусства: изготовленные из драгоценного камня, они испускали ослепительный свет, а вырезанные на них Заповеди читались в равной степени и с лицевой, и с обратной стороны. Со Скрижалями на плечах М. готовится к спуску с горы, и это — высший миг его торжества, увенчания успехом его беспримерных усилий. Однако, по логике Торы, за этим высшим взлетом духа следует падение, горчайшее разочарование в осуществимости грандиозных планов, и связано это с отпадением народа от Завета за время отсутствия М.

Во время сорокадневного пребывания М. на Синае народ умудряется подзабыть слова, сказанные им пророком, и свои клятвы. Тем временем наступил один из праздников плодородия, праздновавшихся скотоводами с незапамятных времен (возможно, языческие обычаи были реанимированы в Египте). В этот праздник традиционно приносили жертвы перед идолом в виде быка (тельца), который во всех древних культурах был распространенным символом плодородия и процветания. Теперь же после сурового Божьего наказа "не сотворять себе кумира", т. е. никакого идола, никакого изображения, и не поклоняться ему, праздник лишался видимого присутствия божества. И тогда народ подступил к брату М. Аарону и сказал: "...сделай нам божество, которое шло бы пред нами; ибо сей муж, Моше, который вывел нас из земли Египетской, — не знаем, что с ним случилось" (Шемот 32:1). Как замечает А. Мень, "в этой просьбе нельзя не уловить нотки некоторого облегчения, которое испытали израильтяне, когда суровый вождь покинул их". Вероятно, психологически очень трудно постоянно иметь перед глазами высокий образец, напоминающий о собственном несовершенстве. Аарон пошел навстречу толпе, помог людям отлить золотого тельца (о причинах его поступка см. Аарон), которому они тут же стали поклоняться. Языческий праздник с плясками вокруг золотого тельца начинается еще тогда, когда М. беседует с Богом на вершине Синая. С печалью Господь говорит Своему пророку: "...ступай, сойди; ибо развратился народ твой, который ты вывел из земли Египетской. Скоро уклонились они от пути, который Я заповедал им..." (Шемот 32:7—8). В страшном гневе Господь обещает истребить этот "народ жестоковыйный" (32:9) и произвести новый избранный народ от самого М. ("и сделаю тебя народом великим" — 32:10). Потрясенный до глубины души, М. тем не менее умоляет Господа отказаться от гнева, хотя бы ради Себя Самого, ради Своих усилий, чтобы не оказались они напрасными, чтобы не смогли египтяне злорадно сказать, что вывел евреев Бог только для того, чтобы убить их, но в первую очередь — ради праотцев народа, которые были чисты перед Ним: "Оставь пыл гнева Твоего и откажись от погубления народа Твоего. Вспомни Авраама, Йицхака и Йисраэля, рабов Твоих, которым клялся Ты Собою и говорил им: "умножу потомство ваше, как звезды небесные, и всю эту землю эту, о которой Я сказал, дам Я потомству вашему, и будут владеть [ею] вечно" (Шемот 32:12—13). Пророку удается убедить Бога отказаться от замысла уничтожить народ, и в этом эпизоде проявляется особая черта характера М.: не только высшая покорность Божьей воле, но и сыновнее дерзание, и даже способность возражать Богу во имя осуществления Его замысла; способность верить в силы народа, даже когда Господь в них сомневается.

Тем не менее М. в страшной тревоге спешит спуститься с горы, чтобы разобраться в том, что произошло в стане. Его встречает встревоженный его долгим отсутствием Йеѓошуа бин Нун, и они вместе продолжают спуск. Через некоторое время из долины начинают доноситься непонятный шум и клики, и Йеѓошуа, решив, что это клики битвы, обнажает меч. Но М. грустно возражает: "Это не громкий клик победы и не громкий крик поражения: клик ликования слышу я" (Шемот 32:18). Когда спустились еще ниже, пророк увидел картину, поразившую его в самое сердце: народ, только недавно клявшийся в верности Единому Богу, пляшет вокруг тельца. В состоянии аффекта М. разбивает самое дорогое, что у них есть, — сделанные Божьей рукой Скрижали Завета. Он яростно уничтожает языческого тельца, сжигает его в огне, растирает пепел, смешивает его с водой и дает пить сынам Израилевым — как некую "вакцину" против идолопоклонства. Горько упрекает он брата за малодушие, за то, что не смог удержать народ от падения. Понимая, что под удар поставлена будущность народа и сама идея Единобожия, пророк призывает к себе верных левитов и приказывает им обнажить мечи. Ропот толпы стихает только перед угрозой грубой силы. Вероятно, страшная душевная боль и сомнения — будет ли народ когда-нибудь достоин Завета — терзали душу М. И все же он продолжал страстно любить свой злосчастный народ и выступил ходатаем за него перед лицом Самого Бога: "И возвратился Моисей к Господу, и сказал: о, народ сей сделал великий грех; сделал себе золотого бога. Прости им грех их. А если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал" (Исх 32:31—32; СП), т. е. из Книги Жизни (по иудейским представлениям, существует некая символическая Книга Жизни, куда Господь вписывает все судьбы, все дурные и добрые дела человека, и по этим записям каждого будут судить на Высшем суде). Пророк готов пожертвовать собой ради своего народа, ведь жизнь его лишается всякого смысла, если исчезнет народ, в который он вложил так много душевных и духовных сил.

Сцена сотворения тельца — кульминация конфликта между призванием пророка и косностью народа. Но и дальше пророку придется вести непримиримую борьбу за свой народ с самим же народом — с психологией рабства и язычества. М. вновь поднимается на гору, где теперь уже сам по велению Господа записывает Десять Заповедей. Для новых Скрижалей сооружается Ковчег Завета — главная святыня, которую пронесут левиты через пустыню и которая будет установлена во времена царя Шеломо, или Соломона, в Святая Святых Иерусалимского Храма. По просьбе М., чтобы укрепить его дух в трудном предстоящем пути, ему явлена совершенно особая теофания, доступная лицезрению лишь немногих избранных, — Слава Господня, но она явлена ему сзади, ибо Лик Господа никто не может увидеть и остаться в живых. После этого лицо пророка сияет таким непереносимым светом, что народ боится подойти к нему и он вынужден закрывать свое лицо покрывалом (Шемот 34).

Сам М. понимает, как много нужно времени, чтобы вытравить из людей психологию рабства, привычку к "мясным котлам", которая может вытеснить стремление к истинной свободе. Одного дарования Торы оказывается недостаточно: сорокалетние скитания в пустыне необходимы, чтобы стало явью новое сознание. И М. продолжает прилагать титанические усилия, чтобы спасать народ в трудных ситуациях, и прежде всего от гнева Господа, как спас он многих людей, которых жалили жгучие змеи (серафим; ед. число — сараф), с помощью медного змея (Бемидбар 21:5—9). Ропща на М., слабые люди в трудную минуту молят его о помощи. Пророк продолжает учить народ, разъясняет ему заповеди и законы и неустанно напоминает ему: "А теперь, Йисраэль, чего Господь, Бог твой, требует от тебя? Того только, чтобы бояться Господа, Бога твоего, чтобы следовать всем путям Его и чтобы любить Его, и чтобы служить Господу, Богу твоему, всем сердцем твоим и всею душою твоею, чтобы соблюдать заповеди Господа и уставы Его, которые я заповедую тебе ныне для твоего же блага" (Дварим 10:12—13). "Страх Господень", о котором говорит М., не имеет ничего общего с вульгарным физическим страхом, да и само слово "страх" уместнее перевести в библейском контексте как "трепет" — трепет от сознания постоянного присутствия Бога в жизни человека. Но чтобы этот трепет не угасал в душах людей, чтобы Заповеди, начертанные на Скрижалях, стали законом их жизни, нужно было время, нужны были титанические усилия духа. М. неустанно напоминает об этической сути Завета с Единым Богом: "И делай справедливое и доброе в очах Господа..." (Дварим 6:18).

Как духовное завещание М. написана последняя книга Торы — Дварим (Второзаконие), отличающаяся от предыдущих книг по стилю и более поздняя, нежели эпос об Исходе (см. Тора). В ней с огромной силой отражена трагедия великого вождя и пророка, который знает, что не завершит начатое им дело. Он подводит итоги своей жизни, вспоминает успехи и неудачи, дает народу новый свод законов, во многом повторяющих прежние предписания, но более приспособленный к жизни в Земле Обетованной. Из уст М. народ слышит молитву, которая станет символом веры в иудейской традиции: "Слушай, Йисраэль, Господь, Бог наш, Господь один. И люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим и всею душою твоею, и всеми силами твоими. Да будут слова эти, которые Я заповедую тебе сегодня, в сердце твоем. И тверди их детям твоим, и говори о них, сидя в доме твоем, и идя дорогою, и когда ты ложишься, и когда ты встаешь. И навяжи их в знак на руку твою, и да будут они начертанием между глазами твоими, и напиши их на косяках дома твоего и на воротах твоих" (Дварим 6:4—9). Эта знаменитая молитва (см. "Шма") станет основой всей последующей канонической молитвы, а также некоторых важных установлений еврейской религиозной жизни. Со всей страстью своего неукротимого духа М. учит людей нелегкой науке — любить строгого и любящего Бога-Ревнителя: "И познаешь в сердце твоем, что как наставляет человек сына своего, так Господь, Бог твой наставляет тебя" (Дварим 8:5). Как Господь отечески наставляет человека, так человек, стремясь уподобиться Ему, должен учить своих сыновей, передавать знание о Господе из поколения в поколение ("Когда спросит тебя сын твой в будущем... ...то скажи сыну твоему..." — Дварим 6:20—22). Вновь и вновь М. напоминает народу о великой ответственности, которую возлагает на весь народ Завет с Богом, но также и о том, что каждый отвечает перед Ним только за свою вину: "Познай же, что Господь, Бог твой, Он есть Бог, Бог верный, сохраняющий завет и милость к любящим Его и соблюдающим заповеди Его — на тысячу поколений и воздающий ненавидящим Его в лице их, уничтожая их; не замедлит Он: ненавидящему Его, лично ему, воздаст Он" (Дварим 6:9—10). М. — покровитель и воспитатель народа, устремленный в будущее, мечтающий о создании идеальной модели общества, новой цивилизации, основой которой должен стать беспрецедентный в истории древних цивилизаций Закон, а ядром — община верных Богу, сплоченных и организованных двенадцати колен Израилевых, прошедших труднейшие испытания в пустыне.

После сорокалетнего пребывания в пустыне народ приходит к границе Ханаана. Несмотря на то что М. исполнилось 120 лет, он полон жизненных сил и крепости духа: "...не притупилось зрение его и не истощилась свежесть его" (Дварим 34:7). Но тщетны все страстные мольбы М. к Богу изменить его участь, разрешить ему ввести народ в Землю Обетованную. Но Господь неумолим: "И сказал Господь Моше: вот, дни твои приблизились к смерти; призови Йеѓошуа и станьте в Шатре Откровения, и дам Я ему указания" (Дварим 31:14). По велению Бога М. передает Йеѓошуа бин Нуну право завершить свою великую миссию и от имени Бога говорит ему: "...крепись и мужайся, ибо ты введешь сынов Йисраэля в землю, о которой Я клялся им, и Я буду с тобою" (Дварим 31:23). Перед смертью М. завершает писать Книгу Закона (Тору) и велит положить ее рядом с Ковчегом Завета. Прощаясь с народом, он дает ему наказ держаться пути Господа и прославляет его в Песни (Дварим 31), исполненной большой поэтической силы и мощи и устремленной в будущее: "Внимайте, небеса, и я говорить буду, // и да слышит земля речи уст моих. // Польется как дождь учение мое, // закаплет как роса речение мое, // как мелкий дождь на зелень // и как капли на траву. // Когда имя Господне произносить буду, // воздайте славу Богу нашему. // Он твердыня, совершенно деяние Его, // ибо все пути Его праведны; // Бог верен и нет кривды; // праведен и справедлив Он. // ...Вспомни дни древности, // помысли о годах всех поколений; // спроси отца твоего, и он расскажет тебе, // старцев твоих, и они скажут тебе (Дварим 32:1—4, 7).

"Прощальная песнь М." представляет собой эсхатологическую поэму, предвещающую судьбу народа Израиля как беспрерывную диалектически напряженную драму взаимоотношений его с Богом — драму отпадения от Завета и бесконечного возвращения к нему. Затем М. благословляет двенадцать колен Израилевых, как некогда благословил Йааков (Иаков) двенадцать своих сыновей (см. Тора), и это благословение завершается надеждой о счастье, процветании и безопасности народа Божьего: "Йисраэль живет безопасно, особо; источник Йаакова на земле, обильной хлебом и вином, и небеса его источают росу. Блажен ты, Йисраэль! Кто подобен тебе, народ, спасаемый Господом, щитом-хранителем твоим? Он же меч славы твоей; и раболепствовать будут пред тобою враги твои, а ты будешь попирать высоты их" (Дварим 33:28—29). Перед самой смертью Господь возводит Своего пророка на гору Нево, что в земле Моав, к востоку от Соленого (Мертвого) моря, и дает возможность увидеть оттуда землю, текущую млеком и медом, — недостижимую для него Землю Обетованную. "И сказал Господь ему: вот земля, о которой Я клялся Аврааму, Йицхаку и Йаакову, сказав: "потомству твоему дам ее". Я дал тебе увидеть ее глазами твоими, но туда не перейдешь. И умер там Моше, раб Божий, в земле Моавитской, по слову Господню" (Дварим 34:4—5). Он был погребен в земле Моава, в долине напротив Бет-Пеора (Веффегора), но "никто не знает погребения его до сего дня" (34:6; согласно иудейской экзегезе, могила М. таинственно сокрыта самим Господом, чтобы она не превратилась в место паломничества и чтобы не произошло обожествления пророка; этого хотел и сам пророк). "И оплакивали сыны Йисраэля Моше на равнинах Моавитских тридцать дней. ...И не было более пророка в Йисраэле, как Моше, которого Господь знал лицом к лицу" (Дварим 34:8, 10).

Начиная с эпохи эллинизма личность М. становится предметом острых дискуссий в эллинистической литературе. В антиеврейской эллинистической литературе (преимущественно в эллинизированном Египте) М. предстает как жрец египетского бога Она, ненавидевший египетскую культуру и потому создавший новое учение, сам же Исход — как бегство секты прокаженных из Египта. Греческие писатели Александрии утверждали, что евреи ничего не дали мировой культуре и что М. был египтянином по происхождению (концепция Манефона). Вероятно, в противовес этому еврейско-эллинские писатели обильно наделяют образ М. чертами "культурного героя": Офолмос (2 в. до н. э.) приписывает ему изобретение алфавита; Аристобул (2 в.) утверждает, что М. — основоположник философии и искусства и что греческие философы и поэты заимствовали у него свою мудрость; Артапан (2 в.) полагает, что М. явился создателем цивилизации, культуры и религии Египта, и отождествляет его с учителем Орфея — Мусайосом (Мусеем), он рассказывает также историю о женитьбе М. на эфиопской царице, которая подарила ему свою столицу; как основателя культуры и государственной мудрости М. рассматривает Эвполем (Евполем). В некоторых источниках указывается, что египтяне именно М. почитали как бога Гермеса (Тота). Еврейско-эллинский драматург Йехезкель (Иезекииль; 2 в.), делает М. главным героем трагедии "Исход", написанной в духе греческой классической трагедии. Красочное жизнеописание М. оставил Филон Александрийский, под пером которого М. становится идеальным философом. Как выдающегося государственного мужа изображает М. Иосиф Флавий, в подходе которого ощутимо влияние стоической философии.

Личность М. остается и по сей день одной из наиболее величественных фигур истории Европы.

Г. В. Синило