Мицвот - это...

МИЦВОТ (иврит., букв. — "повеление", "приказание") — заповеди, предписания и запреты еврейской религии; в обычном словоупотреблении мицва — всякое доброе дело. Уже в Талмуде это слово употребляется для обозначения похвального поступка, даже не предписанного законом (см. Галаха). Хотя в Торе для обозначения закона употребляются различные термины — хок, хукка, мишпат, эдут, мишмерет, тора, только слово мицва используется для обозначения всех видов предписаний. Согласно традиции, кристаллизация которой произошла в школе рабби Акивы, в Торе насчитывается 613 М., которые представляют собой кодификацию библейского права на основании толкования Пятикнижия. Впервые число 613 упоминает амора (см. Амораи) р. Симлай (начало 4 в.): "613 мицвот даны Моше (см. — Ред.), 365 запретов по числу дней солнечного года и 248 предписаний по числу органов человеческого тела" (Маккот 23б). Несколько позднее это число получило обоснование гематрией: 611=Тора+2 (две первые из Десяти Заповедей [см.], полученных Моше на горе Синай). С увеличением числа ритуальных предписаний, сформулированных законоучителями Талмуда, М. стали делить на две категории: мицвот де-орайта — предписания Торы и мицвот де-раббанан — предписания законоучителей (Песахим 10а; Сукка 44а). М. делили также на менее важные — мицвот каллот и более важные — мицвот хамурот (Хуллин 12:5; Йевамот 47б; Авода Зара 3а). М. также делятся на мицвот бейн адам ла-Маком ("предписания об отношениях между человеком и Богом") и миувот бейн адам ла-хаверо ("предписания об отношениях между человеком и его ближним"). Пророки всегда подчеркивали примат этических М. над культовыми (см. Пророков Книги), но законоучители призывали к соблюдению всех М., независимо от их важности, так как награда за исполнение каждого из предписаний неизвестна человеку (Авот 2:1).

Выполнение М. обязательно для мальчиков с 13 лет (см. Бар-Мицва) и девочек с 12 лет (см. Бат-Мицва). Согласно традиции, большинство М. сопровождается произнесением бенедикции (см. Браха), отсутствие которой, однако, не обесценивает исполнения М. Поступок, противоположный М., называется авера ("проступок", "прегрешение"); если авера совершается ради исполнения М., все действие рассматривается как авера. Согласно иудейской традиции, цель никогда не оправдывает средства. Исключение составляет принцип пиккуах-нефеш, допускающий ради спасения жизни нарушение большинства предписаний.

Согласно еврейской традиции, большинство М. даны народу Израиля (см. Йисраэль, Избранный народ) через Откровение — в непосредственном обращении Всевышнего к прародителям человечества, затем к Аврааму и народу Израиля, и потому М. представляются воплощением высшей справедливости. Божественный источник М. означает их вечность и неизменность как абсолютных основ морали и права. Такое представление, однако, не привело в талмудическую эпоху к догматической окаменелости; напротив, законоучители считали необходимым, с одной стороны, уточнить и специфицировать М., чтобы предотвратить всякую возможность их нарушения, а с другой — обусловить некоторые М. (напр., смертную казнь по приговору суда) столь жесткими ограничениями, чтобы их выполнение стало фактически невозможным. В некоторых, хотя и очень редких случаях было принято постановление о том, что Галаха отменяет Писание (т. е. Тору).

С точки зрения классического иудаизма М., непосредственно заповеданные Богом, выполняются не в силу веления совести, а в силу повиновения Богу: последнее, более широкое и имеющее безусловный этический смысл понятие, включает в себя первое. Ибо Бог и Его веления и есть Высшая Совесть. Эти М. объясняются фактами Священной истории Израиля — Заветом (см. Берит) Бога с Авраамом и его потомками, символами чего служат обрезание и Суббота (см. Шаббат), а также Исходом из Египта, который начался под знаком дарования народу Израиля Десяти Заповедей. Поиски "смысла М." диктуются стремлением дополнить универсальную обязательность религиозного повиновения готовностью индивида принять ее добровольно. Сама Тора не проводит принципиального различия между религиозно-этическими и практическими основаниями, настаивая, что действия человека определяют отношение к нему Бога и тем самым прямо влияют на его жизнь. Согласно Торе, воздаяние за добро и зло осуществляется в земной жизни, и основа надежды на воздаяние — чувство ответственности человека перед его детьми и внуками. В эпоху Второго Храма (см. Храм) распространяется вера в воздаяние в грядущей жизни (см. Олам ѓа-ба, Воздаяние). Тогда же в отношении к М. появляется новый элемент — "радость мицвы", т. е. внутреннее удовлетворение и удовольствие, проистекающие от выполнения М. Хотя М. не ставят целью удовольствие исполняющего их, истинная радость и святость могут быть достигнуты только благодаря их выполнению: "Бог пожелал удостоить Израиль, и потому Он увеличил Закон и умножил проистекающие из него М." (Маккот 3:16). В эпоху Второго Храма было выдвинуто также требование исполнения М. не как средства, а как самоцели. Начиная со 2 в. нападки христиан на "Закон" побуждали законоучителей подчеркивать важность соблюдения М. без попыток найти им рациональное обоснование (Песахим 119а; Санѓедрин 21б).

В эпоху эллинизма впервые намечается тенденция к рационализации М., к поискам их разумного обоснования. Они трактуются как заповеди, направленные на превращение Израиля в идеальный добродетельный народ. Тенденция трактовки М. как естественного закона, с одной стороны, и чистой морали, с другой, нашла наиболее полное выражение у Филона Александрийского, интерпретировавшего Десять Заповедей как общие правила, а М. — как их детализацию. Филон подразделяет М. на М. веры, М. морали, М. поступков, ведущих к вере и морали, и рассматривает всю совокупность М. как путь к философскому идеалу чистой жизни.

Среди еврейских мыслителей Средневековья Саадия Гаон был первым, кто разделил М. на рациональные, охватывающие сферу человеческих взаимоотношений, и основанные лишь на Откровении, которые также разумны, но в них явлена Божественная мудрость, которая недоступна человеческому пониманию. Однако Саадия считает, что исполнение этих М. благотворно воздействует на душу, способствуя ее здоровью и благоденствию. Б. Ибн Пакуда, находившийся под сильным влиянием мусульманских моралистов (см. Ислам), делит М. на "обязанности тела" и "обязанности сердца". При этом "обязанности тела" подразделяются на рациональные и основанные лишь на Откровении, в то время как "обязанности сердца" ("мудрость совести"), среди которых вера, упование, богобоязненность и любовь, — рациональные и общие для всего человечества. Поэтому избранность Израиля требует исполнения особых заповедей, цель которых — напоминать Израилю об "обязанностях сердца" и побуждать к их исполнению. Йеѓуда ѓа-Леви делит М. на три категории: рациональные, т. е. М. души, поведенческие, относящиеся к социальной сфере, и основанные лишь на Откровении, т. е. Божественные. Последние предназначены приблизить человека к Богу, что и является высшей целью, ступенями на пути к которой служат рациональные и поведенческие М. А. Ибн Эзра проводит различие между тремя видами М.: "законами", которые зиждутся на вечных основах человеческой души; "символическими" М., связанными с творением (Шаббат [см.]), Исходом (Песах [см.], Суккот [см.], Тфиллин и др.); "скрытыми" М., которые хотя и могут на первый взгляд показаться противоречащими разуму, на самом деле согласуются с ним. Цель этих М. — предотвратить действия, противные природе (напр., запрет варить козленка в молоке матери и как следствие — запрет смешения мясной и молочной пищи), или принести разумную пользу (напр., изоляция прокаженного, законы кашрута и т. п.); некоторые из них обладают астрологическим смыслом (напр., М., относящиеся к календарю).

В Новое время М. Мендельсон выделил в иудаизме три уровня: чисто религиозный, касающийся вечных истин веры и общий для всех цивилизованных народов; уровень исторических истин, известных благодаря традиции, авторитету и свидетельствам; уровень законодательства и судопроизводства, данных еврейскому народу через Божественное Откровение и ставших известными через Письменный и Устный Закон (т. е. через Тору и Талмуд). Законы предписывают определенные действия и веру в вечные и исторические истины, которые самоочевидны или доказываются свидетельством. Предписываемые Торой действия являются культовыми, а не моральными, и именно они составляют специфику иудаизма. В отличие от Б. Спинозы, видевшего в М. только государственное право, Мендельсон утверждал, что М. имеют еще одну цель — пробудить в человек мысли о вечных и исторических истинах, а через это — стремление к вечному блаженству. Поэтому культовые законы шире государственных, и именно они сохраняют свою силу и в галуте. Взгляды Мендельсона приобрели особое значение в период борьбы за эмансипацию. Г. Риссер, развивая концепцию Мендельсона, подчеркивал чисто религиозный характер М. Несогласие с концепцией Спинозы выразилось в творчестве Г. Когена. Против пренебрежения "культовым" законом выступили Л. Цунц и другие, настаивавшие на том, что культ — средство укрепления нравственности. А. Гейгер признавал те "культовые" М., которые способны пробуждать религиозные и нравственные эмоции. Еврейские теологи рассматривали ритуал как символическое выражение морально-религиозного содержания, что легло в основу реформизма в иудаизме (см. Реформистский иудаизм). Ортодоксальный символизм, базирующийся на нравственной основе, был пересмотрен Ш. Р. Гиршем, видевшим в М. главным образом психологическо-воспитательную ценность.

А. И. Кук предложил оригинальную концепцию, согласно которой скрытый смысл М. — в будущем, т. е. в достижении человечеством совершенства через посредство народа Израиля. Господствующая тенденция в еврейской теологии 20 в. — отказ от выискивания в М. иносказательного смысла. Л. Бек сосредоточил свое внимание на двух основных аспектах — мистическом и заповеданном. Ф. Розенцвейг различал повеление и закон. Бог, согласно Розенцвейгу, — не законодатель; Он повелевает, и каждое выполнение мицвы содействует реализации Божественного единства. См. также Галаха.