Метафизика - это...

Традиционно под М. понимается философское учение о предельных, сверхопытных принципах и началах бытия. Термин идет от древнегреч. meta ta physica (буквально - после физики), его предложил Андроник Родосский (I в. до н.э.) при систематизации произведений Аристотеля: сборник трактатов о "первых родах сущего" ("") должен был следовать после "Физики". Трактовка М. неразрывно связана с пониманием природы и задач философии, ее функций в культуре и науке. Для философии начала XX в. было характерно достаточно критическое отношение к М., хотя различные варианты метафизических систем предлагались представителями неогегельянства, эволюционного позитивизма и ряда других направлений. Распространенными были попытки переинтерпретировать содержание и задачи М., отождествив ее с мировоззрением, с осмыслением тотальности опыта. Так, Вильгельм Вундт (1832-1920), называя М. философским учением о принципах и категориях всего сущего, видел ее цель прежде всего в достижении единства знания, в построении мировоззрения, выходящего за пределы опыта. Всякая М., и негативная, критикующая скрытые предпосылки нашего знания, и позитивная, совпадающая с мировоззрением, согласно Вундту, гипотетична, поскольку она восполняет научный опыт и на основе общенаучного сознания определенной эпохи строит непротиворечивое мировоззрение. Это же отождествление М. с картиной мира, охватывающей природу и духовную жизнь, с осмыслением принципов мировоззрения было присуще Зиммелю, Дильтею и многим другим философам начала века. Кантовская линия критики догматической М. была продолжена в неокантианстве, в котором вместе с тем не отрицалось значения М. как осмысления предельных ориентиров и ценностей нашего опыта о мире. В прагматизме М. трактовалась как дескрипция наиболее общих черт опыта. Согласно Пирсу, М. - это попытка описать, как реальность должна выглядеть для людей, воспринявших научный подход к миру. Общие законы и отношения между вещами приобретают статус реальных не столько потому, что они подкрепляются отдельными фактами, сколько потому, что их реальность принимается сообществом исследователей. Этот взгляд, воспринятый и развитый Дьюи, оказал значительное влияние на понимание М. в последующей амер. философии. Наряду с переосмыслением статуса М. уже в конце XIX в. появились концепции, которые заняли резко критическую позицию по отношению к М. Представители критического позитивизма (эмпириокритицизма), Мах, Р. Авенариус и др. выдвинули задачу устранения М. из философии и науки. Отождествив научное знание с опытным, они отстаивали тезис о том, что опыт необходимо очистить от всех ненаблюдаемых, неконтролируемых компонентов и предпосылок. М., поскольку она претендует на выход за пределы эмпирии, квалифицировалась как область не-научных и даже анти-научных конструкций. Этот подход привел Маха к убеждению в том, что из науки должны быть устранены такие фундаментальные теоретические понятия, как "атом", "причинность", "сила" и т.п. Позитивистская установка на устранение М. из науки и философии нашла свое продолжение в принципиальной антиметафизической программе Венского кружка (Шлик, Нейрат, Карнап и др.). Сведение неопозитивистами задач философии к логическому анализуязыка науки означало, что большинство традиционных философских проблем исключалось из "научной философии" и объявлялось метафизическими. Критика М. и программа ее элиминации шли по двум основным направлениям. В светепринципа верификации, представители логического эмпиризма утверждали, что М. является попыткой выйти за пределы науки, за пределы опыта и потому неизбежно является выводом за пределы осмысленного. Внутри всей сферы осмысленного просто не остается места для метафизических суждений. В неопозитивизме также отвергались традиционные трактовки онтологии, с которой М. обычно непосредственно взаимосвязана. Онтологические вопросы переводились в плоскость анализа языковых структур, "концептуальных каркасов", выбор между которыми осуществляется в соответствии с прагматическими критериями. Поставленная неопозитивистами в качестве центральной, проблема демаркации между М. и наукой стала предметом длительных дискуссий в философии науки XX в. Полемика вокруг этой проблемы позволила по-новому поставить ряд методологических и эпистемологических проблем, в частности, вопрос о критериях научности. Обсуждая вопрос о демаркации между наукой и М., Поппер выдвинул новый критерий научности, который он видел не в возможности эмпирической подтверждаемости, верифицируемости теорий, а в их опровергаемости, фальсифицируемости. В отличие от научных теорий, в принципе фальсифицируемых, М. неопровержима. Это обусловлено неограниченной универсальностью ее экзистенциальных предпосылок. Наука же ограничивает свои экзистенциальные предпосылки определенной конечной пространственно-временной областью. Если в 30-е годы Поппер проводил демаркацию между М. и наукой на основе методологии фальсификационизма не менее жестко, как и верификационисты, то позднее он стал подчеркивать важную роль метафизических допущений в процессе поиска и выдвижения новых научных гипотез и теорий. Эта линия на признание важной роли М. в науке была продолжена в критическом рационализме и в целом в философии науки постпозитивизма. Так, Агасси усматривает в М. координирующий фактор научного исследования. Значимость научных теорий, проблем и экспериментов он ставит в непосредственную зависимость от их метафизической значимости, от их роли в изменении или создании новой картины мира. Если здесь еще проводится разграничение между наукой и М. и последняя не включается в состав самого научного знания, то для Лакатоса М. выступает уже внутринаучным элементом, поскольку метафизические положения входят в ядро научно-исследовательских программ. Аналогично этому так или иначе трактуемые метафизические допущения и предпосылки выполняют роль структурообразующих факторов науки в концепциях Куна, Фейерабенда, Холтона и др. Научное знание предстает у них тесно связанным с философскими системами и с культурным контекстом, внутри самой себя наука формирует определенные метафизические основания и представления. В результате М. оказывается важным посредствующим звеном между культурой и наукой, между миром ценностей и поиском истины, между мировоззрением и конкретным научным исследованием. Подчеркивается также эвристическая роль М. в науке, которая выражается в формировании первоначальных моделей изучаемой реальности. Переориентация постпозитивистской философии науки с логического анализа структуры знания на построение моделей его исторического развития привела к тому, что в ней стали обращать внимание на оценку М. в рамках философского историзма. Так, в своей концепции научных изменений Тулмин опирался на оригинальную трактовку М. Коллингвудом, который в своей кн. "Очерк метафизики" (1940) подчеркнул историчность проблем М. и предлагаемых ею решений. Согласно Коллингвуду, М. - это не бесплодная попытка постичь то, что лежит за пределами любого возможного опыта, но попытка выяснить, что люди определенной эпохи думали об общей природе мира (эти представления оказываются предпосылками их "физик", т.е. конкретных исследований природы), понять, каковы предпосылки этого мышления и как они переходят друг в друга. М. не есть последний ответ на предельные вопросы, М. - это совокупность предпосылок тех вопросов, которые задаются людьми, в том числе и учеными. Их Коллингвуд называет абсолютными предпосылками. Эти предпосылки либо предполагаются (в основном неосознанно), либо выявляются и анализируются. Задача М. как философской дисциплины и состоит именно в выявлении абсолютных предпосылок человеческого опыта и знания и обнаружении тех причин, в силу которых происходит историческое изменение этих предпосылок. Отношение к М. в аналитической философии претерпело сходную с рассмотренной эволюцию. В работах Рассела первых двух десятилетий века, у раннего Витгенштейна было негативное отношение к традиционной М. при сохранении убеждения в том, что определенный узкий круг ее значимых проблем может быть решен с помощью новых логических средств. Средний период развития аналитической философии отличался еще большим критицизмом. Широкое распространение получил взгляд на философию как на анализ, заключающийся в изучении значений слов, форм нашего мышления о мире и отношений между понятиями. Любое фактуальное, содержательное знание понималось как достигаемое эмпирическими, научными средствами. Поэтому философия ничего не может добавить к нашим знаниям о мире. Она может дать лишь "аналитические" истины, которые фактуально бессодержательны. Это понимание ставило под вопрос само существование философии, а следовательно и М. как ее составной части. С 60-х годов от такого узкого и четкого понятия анализа стали отходить, и аналитическая философия стала возвращаться к многим традиционным философским темам, в том числе к метафизическим вопросам. Так, Уиздом, подвергнув критике принцип верификации, видел в М. и метафизических парадоксах проницательные предположения о том, как может быть использован язык. В известных работах "Индивиды. Очерк дескриптивной метафизики" (1959) и "Границы смысла" (1966) Стросон различает описательную и ревизионную М, дает истолкование в аналитическом духе кантовской "трансцендентальной аргументации". Дескриптивная М. описывает концептуальную схему нашего знания о мире так, как она представлена в естественном языке и обыденном опыте. Важнейшие компоненты этой структуры - "индивиды", среди которых первичными, или базисными, являются материальные тела и личности. Ревизионная М. направлена на улучшение структуры знания, на конструирование новых языковых и логических средств. Связь М. с категориальным анализом представлена в работах Кёрнера "Категориальные системы" (1970) и ". Ее структура и функции" (1984). В целом от понимания М. как болезни мышления и языка аналитики перешли к позиции признания неизбежности М. и неустранимости ее проблем из философии и из анализа языка. Проблема М. с акцентом на предельных вопросах человеческого бытия была сквозной для нем. философии XX в. Так, Шелер, вначале критически относившийся к возможности М., пришел к утверждению М. абсолютных ценностей, наиболее четко выражаемых в религиозном сознании. Н. Гартман подчеркивал важность М. познания, которая имеет дело с фундаментальными определениями (категориями) сущего. В таком понимании М. познания переходит к М. бытия, или онтологии. Завершает философские построения Н. Гартмана М. нравов, или этика. Глубокий анализ проблематики М. был осуществлен Хайдеггером в "Бытии и времени" (1927) и в ряде примыкающих к этому трактату работ. Для Хайдеггера этого периода М. есть сама философия. Ее основные категории - это предельные понятия, всегда заключающие в себе вопрос о целом и одновременно "захватывающие" вопросом самого вопрошающего. В более поздний период Хайдеггер отходит от отождествления М. и философии (собственно мышления), полагая метафизическую постановку вопроса о бытии недостаточной (см.: Деструкция). А.П. Огурцов Вартофский М. Эвристическая роль метафизики в науке // Структура и развитие науки. М., 1978; Страуд Б. Аналитическая философия и метафизика // Аналитическая философия: Избранные тексты. М., 1993; Карнап Р. Преодоление метафизики логическим анализом языка // Вестник МГУ. 1993, №6; Хайдеггер М. Что такое метафизика? Преодоление метафизики. Основные понятия метафизики // Он же. Время и бытие. М., 1993; Он же. Кант и проблема метафизики. М., 1997; Он же. Бытие и время. М., 1997; N. Hartman. Grundzuge zu einer Metaphysik der Erkenntnis. В., 1941; The Nature of Metaphysics. L., 1959; W.H. Walsh. Metaphysics. L., 1963; G. Buchdahl. Metaphysics and the Philosophy of Science. L., 1969; H. Boder. Topologie der Metaphysik. Freiburg, 1980.