Ментальность, Менталитет - это...

(от лат. mens - ум, мышление, образ мыслей, душевный склад) - глубинный уровень коллективного и индивидуального сознания, включающий и бессознательное. М. - совокупность установок и предрасположенностей индивида или социальной группы действовать, мыслить, чувствовать и воспринимать мир определенным образом. Она формируется в зависимости от традиций, культуры, социальных структур и всей среды обитания человека и сама, в свою очередь, их формирует, выступая как порождающее сознание, как трудноопределимый исток культурно-исторической динамики. "Зазор" между мало зависящим от истории "коллективным бессознательным" с его "архетипами" (Юнг) и исторически лабильными "формами общественного сознания" (марксизм) локализует тот уровень, на котором располагается М. Выдвинув и развив представление о М., современная гуманитарная мысль скорректировала идущее от Просвещения и типичное для классического рационализма XIX в. отождествление сознания с знанием и разумом, подкрепленное ценностным предпочтением когнитивно-письменной культуры перед всеми остальными. Идейный контекст становления концепции М. характеризуется отказом от европоцентризма и прогрессистского видения истории. Фиксируя устойчивую настроенность внутреннего мира человека, сплачивающую его в социальные группы и исторические общности, М. служит средством анализа и объяснения в гуманитарном знании, особенно в той мере, в какой его предмету присуще динамическое историческое измерение. В конкретных исследованиях различают детскую, национальную, тоталитарную, европейскую, африканскую, бюрократическую, средневековую и др. М. Интерсубъективный в своей сущности мир М. осознается и рационализируется только выборочно, "пятнами", он связывает высоко-рационализированные формы сознания (науку, философию, политическую идеологию, религию и т.п.) с миром бессознательных структур, с неосознаваемыми культурными кодами, определяя тем самым образ целостной жизни человека. Природное и культурное, рациональное и эмоциональное, сознательное и бессознательное, индивидуальное и общественное - все эти оппозиции "пересекаются" на уровне М., растворяясь в ее структурах. Термин "М." встречается уже у Р. Эмерсона (1856), однако свое продуктивное и многоплановое развитиепонятие М. получило во франкоязычной гуманитаристике. М. Пруст, отмечая его новизну, с симпатией вводит этот неологизм в свой словарь и пытается описать феномены, связанные с ним. В 1922 Леви-Брюль публикует исследование "La mentalite primitive", в котором различает два типа М. - дологический и логический, фиксируя несоизмеримость мышления австралийских и африканских племен с характерным для него "законом партиципации" и основанного на законе противоречия, представленного в европейской традиции рационального мышления. Вехой в истории концепций М. стали работы франц. историка Ж. Лефевра, введшего в качестве объяснительного средства представление о "коллективной М.". Обратившись к социально-экономической истории, в частности, исследуя панику, охватившую в 1789 французскую деревню, Лефевр пришел к необходимости рассмотрения психологии масс, поведение которых, особенно в кризисную эпоху, нельзя было объяснить без учета структуры коллективной М. Историк обнаружил, что коллективные эмоции (напр., страх) легко направляется на новый объект, если первоначальный разоблачается в качестве мифического. Исследуя в дальнейшем поведение "революционных толп", Лефевр показал, что за идеолого-политической, "событийной" историей скрывается ее глубинный источник - подчиненная особым закономерностям динамика коллективной М. Коллективная и индивидуальная М. предстают для Лефевра как своего рода биологически обусловленные константы. У другого крупного историка, основателя (наряду с М. Блоком) школы "Анналов" Л. Февра понятие М. лишено биологицистского истолкования. Отталкиваясь от работ А. Валлона и Ш. Блонделя, Февр разработал контуры исторической или социоисторической психологии, развитой впоследствии И. Мейерсоном, 3. Барбу и др. В манифесте школы "Новых Анналов" (1946) он подчеркнул, что мыслительные привычки и установки, навыки восприятия и эмоциональной жизни наследуются людьми от прошлых поколений без ясного осознания, хотя он и называет "сознанием" весь этот блок, генерирующий импульсы, формирующие историю и самого человека. М. у Февра мыслится не как биологически укорененная константа, а как исторически складывающаяся структура, определяющая мысли, чувства, поведение людей, их ценности и "жесты". В исторических реконструкциях М. обнаруживается прежде всего как причина "отставания" или "сопротивления" переменам в социополитической и идеологической сферах (инерция М.). Она изменяется медленнее, чем материальное окружение и социальные институты. Ментальные структуры, таким образом, служат одновременно и продуцирующим основанием, и препятствием для исторического движения, благодаря чему оно приобретает неповторимый, уникальный характер, на воссоздание которого и должна ориентироваться историческая наука. Классическими образцами реконструкции М. различных эпох являются работы нового поколения школы "Анналов" (Ж. Ле Гофф, Р. Мандру, Ж. Дюби и др.) и некоторых других историков культуры, науки, искусства - Хейзинги, Ж.-П. Вернана, Л. Франкастеля, Э. Панофски. Концепция коллективной М., сложившаяся в историографии и социально-исторической психологии, имеет свои аналоги в таких конструкциях, как, например, понятие "социальный характер", предложенное Фроммом в работе "Бегство от свободы" (1941). Как и в исторических исследованиях коллективной М., в работе Фромма строится модель взаимодействия социальных, экономических и психологических факторов, предполагающая между ними систему двойных связей. Согласно такой модели, все социально-экономические и политико-идеологические мотивы активности людей имеют шанс на успех в истории лишь при условии их "резонанса" с социопсихологической аурой, в которой они действуют. Иными словами, рацио структурировано как жизнеспособное образование на матрице социально значимой эмоцио. Создание различных концепций М. способствовало новой методологической атмосфере в гуманитарном знании, противостоя редукционизму как со стороны позитивизма, так и со стороны "экономизма" марксистской окраски и намечая продуктивные междисциплинарные синтезы психологии, лингвистики, этнологии, исторических дисциплин и др. наук о человеке. Структурализм, отвергая леви-брюлевскую концепцию первобытной "дологической" М. (Леви-Строс), способствовал дальнейшему развитию и углублению этих концепций, вводя в исследования семиотический подход и лингвистические модели. Однако в той мере, в какой структурализм переходит в постструктурализм, отношение к понятию М. меняется. Это ясно прослеживается у Фуко, выдвинувшего понятие "эпистема", которую можно истолковать как интеллектуальную проекцию структуры М. соответствующей эпохи. Однако уже в "Археологии знания" (1969) еще встречающееся изредка позитивное употребление понятия М. сменяется негативным к нему отношением. Высоко оценивая работы Ф. Броделя и в его лице школу "Анналов" (эта оценка была взаимной), Фуко, однако, перенес акцент с "психологии" на "дискурс" как практику, истолковав последнюю в десубъективизированном смысле. "Суверенность коллективного сознания" как объясняющий принцип, содержащийся в некоторых концепциях М., отвергается Фуко потому, что этот принцип априорно унифицирует само по себе дисперсное поле истории. Фуко призывает историков вынести за скобки подобные синтезаторы - "влияние", "развитие", "предшественник" и др. - как представления, вносящие презумпцию "антропологического субъекта" и "исторического сознания", на которые послушно нанизываются исторические факты. Однако нельзя преувеличивать этот разрыв Фуко с традицией новой историографии, потому что и Февр, и Бродель, призывая к всеобъемлющему синтезу наук о человеке в рамках преображенной истории, стремились внести как раз аналитическое разнообразие и дискретность в тотализирующие и континуализирующие историю концепты "духа", "индивида", "сознания". В.П. Визгин. Марков Б.В. Разум и сердце: история и теорияменталитета. СПб., 1993; История ментальностей, историческая антропология. М., 1996.