М. Хайдеггер:поворот (kehre) - это...

После написания "Бытия и времени" Хайдеггер в течение нескольких десятилетий вновь и вновь обращался к вопросу о соотношении Dasein и бытия, экзистенции и бытия, все более глубоко и решительно подвергая ревизии свою прежнюю позицию. Так, еще в лекциях и набросках конца 30-х годов (которые, кстати, в переработанном виде вошли в послевоенные сборники "Holzwege" и "Wegmarken") Хайдеггер подчеркивал: "Dasein в "Бытии и времени" все еще стоит под знаком "антропологического", "субъективистского" и "индивидуалистического"...". Это значит, что "Бытие и время" было сосредоточено на вопросе о человеке как осуществляющем "набросок бытия", т.е. на антропологическом аспекте (S. 299). Что могло, продолжает Хайдеггер, навести на ложную мысль, будто вопрос о Dasein и, соотвественно, о бытии (Sein) следует решать лишь обращаясь к человеку. Между тем центральный для Da-sein момент "Da" "в качестве события исходит от самого бытия" (ereignet vom Seyn selbst) (Ibid.). (Хайдеггер со временем прибегает к старинному написанию немецкого слова, означающего бытие - Seyn, стараясь подчеркнуть его метафизически-изначальное значение.) Итак, акценты все более переносятся с философско-антропологического к метафизическому, онтологическому пониманию Dasein и других категорий хайдеггеровской философии. В конце 40 - начале 50-х годов этот "поворот" (Kehre) становится все более отчетливым. Его суть может быть выражена словами Хайдеггера: "Бытие требует человека, чтобы осуществиться самим собою среди сущего и сохраняться в качестве бытия". "Или: существо человека в том, чтобы быть хранителем, который ходит за существом бытия, обдуманно сберегая его. Только когда человек как пастух бытия ходит за истиной бытия, он может желать и ждать прихода события бытия, не опускаясь до пустой любознательности". Итак, в философии Хайдеггера после "поворота" на первый план выдвигается уже не антропологизированное Dasein, бытие-сознание, а бытие как таковое (Seyn). Соответственно, существенно меняется стиль и характер онтологии Хайдеггера. Философское исследование бытия как бы дробится, двигаясь по некоторым магистральным для мыслителя путям. Все они, вместе взятые, все более актуализируют мышление Хайдеггера, обращающееся к острейшим социально-философским вопросам. Парадокс и противоречие, однако, состоит в том, что хайдеггеровская философия не избавляется от причудливой стилистики сложнейшего по языку и образам философско-поэтического повествования. Охарактеризуем главные проблемные узлы философии позднего Хайдеггера. Вопрос о технике. "Мы ставим вопрос о технике и хотели бы тем самым подготовить возможность свободного отношения к ней. Свободным оно будет, если откроет наше Dasein для сущности техники. Встав вровень с этой сущностью, мы сумеем охватить техническое в его границах". Сущность техники Хайдеггер определяет следующим образом: всякое (техническое) произведение "выводит из потаенности в открытость". Именно это "событие произведения" греки именовали словом "алетейя". Итак, сущность техники расположена в области, где "сбывается" алетейя, где светится истина. Современная техника - тоже раскрытие потаенного. Но у нее есть специфическая - и опасная - особенность: "Царящее в современной технике раскрытие потаенности есть производство, ставящее перед природой неслыханное требование быть поставщиком энергии...". Например, на Рейне поставлена гидроэлектростанция. Но она "не встроена в реку так, как встроен старый деревянный мост, веками связывавший один берег с другим. Скорее река встроена в электростанцию". Сущность техники Хайдеггер определяет через слово "постав", который означает особый "вызов" - человек сосредотачивается на "поставлении того, что выходит из потаенности, в качестве состоящего-в-наличии. Постав становится миссией человека". Но это влечет за собой крайнюю опасность, ибо втянутость в непрерывное "поставляющее производство" "толкает человека на риск отказа от своей свободной сущности". Если Хайдеггер и видит надежду на сдерживание опасностей, исходящих от современной техники, то эта надежда связана скорее не с самим техническим деланием. Мыслитель апеллирует к тому, что словом "техне" у греков обозначались не только техника, но и изящные искусства. И поэтому Хайдеггер считает спасительным обращение вовне техники, например к искусству или к философскому размышлению. Правда, Хайдеггер высказывает эту, по-видимому, утопическую надежду без всякой уверенности. "Дано ли искусству осуществить эту высшую возможность своего существа среди крайней опасности, никто не в силахзнать. Но мы вправе ужаснуться. Чему? Возможности другого: того, что повсюду утвердится неистовая техническая гонка, пока однажды, пронизав собою все техническое, существо техники не укоренится на месте события истины". Итак, Хайдеггер снова вспоминает о кардинальном понятии "ужас", над которым он размышлял еще в "Бытии и времени", в данном случае придавая ему позитивное значение в деле возможного (но возможного ли, в самом деле?) разрешения "бедственного положения" современного человечества. Ужас, надеется Хайдеггер, может повернуть мысль человека к самому бытию, к самим вещам.