Иоанн Креститель - это...

ИОАНН КРЕСТИТЕЛЬ (греч. Ioannes o‘Baptistes, восходящее к иврит. Йоханан ["Господь милостив", "милость Господня"] ѓа-Матбиль — "совершающий ритуальное очищение водой"), Иоанн Предтеча (греч. Ioannes o‘Prodromos — "предшествующий [Мессии, т. е. Христу]; ум. ок. 29) — еврейский проповедник конца эпохи Второго Храма (см. Храм), призывавший народ Иудеи к покаянию в преддверии мессианских времен (см. Машиах, Мессия) и совершавший обряд очищения от грехов через омовение водой — погружение с головой в проточные воды, в данном случае — воды Иордана. Подобный обряд, и доныне существующий в иудаизме, именуется на иврите твила (букв. "погружение", "окунание"), чему соответствует греческое baptismos ("погружение"), традиционно переводящееся на русский язык как "крещение"; отсюда — Креститель, калькирующее иврит. ѓа-Матбиль. В христианстве И. К. — последний пророк, не только завершивший длительный ряд ветхозаветной пророческой традиции (см. Ветхий Завет, Танах, Пророки, Пророков Книги), которая возвещала о приходе Мессии, но и явившийся непосредственным предшественником Иисуса Христа, узнавшим в проповеднике из Северной Галилеи, Иисусе из Назарета (см. Иисус Христос, Йешуа ѓа-Ноцри), Мессию как Сына Божьего (см.; см. также Троица) и совершившим над Ним обряд крещения. Именования Предтеча нет в Новом Завете (точнее, оно применяется к Иисусу, например, в Послании к Евреям [Евр 6:20; см. Евреям Послание]); И. К. впервые назван Предтечей у гностика (см. Гностицизм) Гераклеона; затем это обозначение было воспринято Климентом Александрийским и Оригеном и через них широко вошло в православный обиход (см. Православие).

Первоисточниками, сообщающими о деятельности И. К., являются Евангелия, а также "Иудейская война" Иосифа Флавия. В фигуре И. К. теснейшим образом переплетено подлинно-историческое и легендарно-мифологическое. Немногочисленные сведения об И. К. свидетельствуют, что по своему религиозному мировоззрению он был близок ессеям, в частности, вероятно, членам Кумранской общины (см. Кумранские свитки). Как и кумраниты, И. К. подчеркивал разделение людей на праведников и грешников, но в отличие от кумранитов считал, что грешники могут спастись через раскаяние. Подобно кумранитам, он толковал стих из пророка Йешаяѓу [см.] (Исаии) — "Глас призывает: в пустыне очищайте дорогу для Господа..." (Ис 40:3; перевод Д. Йосифона; в христианской традиции иная пунктуационная разбивка: "Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу...") — как призыв удалиться в пустыню, и потому сам стал отшельником и аскетом, но не требовал этого от других. В отличие от кумранитов он не настаивал на необходимости общего имущества, но говорил о необходимости делиться с нуждающимися. Сходным с кумранским был и обряд очищения водой через погружение в нее: кумраниты толковали его как символ раскаяния во искупление греха и одновременно как обряд посвящения в члены общины "Нового Завета", как они именовали себя; И. К. практиковал однократное погружение в Иордан не прозелитов, но иудеев (см.; см. также Еврей) — с целью символического смывания греха с тела после очищения души через исповедь (см.; см. также Виддуй) и благие дела; тем самым эта единократная твила приобретала характер инициации, начала новой жизни, духовного обновления в преддверии конца света и скорого пришествия Мессии. В связи с тем, что И. К. возвещал конец времен и приход Мессии, многие воспринимали его как вновь явившегося в мир пророка Элияѓу, или Илию, ибо именно последнему отведена роль предтечи Машиаха в иудейской традиции. Возможно, И. К. был, как на то указывает христианское агиографическое сочинение первой трети 3 в. "Климентин", или "Беседы" (2:23), основателем иудейской секты гемеробаптистов — товлей шахарит (букв. с иврита — "окунающиеся на заре"). Как можно понять из евангельских текстов, в частности из Евангелия от Матфея (см.; см. также Евангелие), между последователями И. К. и Иисусом возникли некоторые разногласия (Матф 9:14—15), и не все ученики И. К. влились в ряды ранних христиан (см. Иудеохристиане), сохранив специфику своей секты. Как предполагают исследователи, следы ее верований сохраняются в представлениях секты мандеев, возникшей в 1 в. и квалифицированной Христианской Церковью как еретическая (см. Ересь; см. также Иудействующие). Мандеи и доныне существуют в Ираке и Иране; они почитают Йахью, т. е. И. К., как Мессию и считают самозванцем Иисуса Христа (о том, что некоторые современники И. К. воспринимали его как Мессию, свидетельствуют и Евангелия; см. Иоан 1:19—20). Согласно Иосифу Флавию, И. К. был казнен Иродом Антипой, который будто бы опасался влияния его на людей и все более возрастающего количества его последователей. В Евангелиях содержится другая версия гибели И. К. (см. ниже).

Образ И. К., предстающий в Евангелиях, отличается мощью и выразительностью, оттеняющимися лапидарностью повествования о нем. Внешний и внутренний облик И. К. обнаруживает большое количество сходных черт с пророком Элияѓу (Илией): отшельник, аскет-назорей, облаченный в грубую власяницу из верблюжьей шерсти, с львиной гривой волос, суровый ревнитель веры, обличитель пороков и одновременно человек, всего себя отдающий на служение людям, во имя подготовки их к Спасению (см.; см. также Геулла), к подлинному Богопознанию (см. Даат Элоѓим). Сходство между Илией и И. К. в глазах людей так велико, что И. К. приходится отрицать свое тождество с Илией, согласно Евангелию от Иоанна (см.; см. Евангелия), перед священниками (см. Коѓэн) и левитами (см. Леви), явившимися к нему из Иерусалима на Иордан, где он совершал очищение водой: "И спросили его: что же? ты Илия? Он сказал: нет. Пророк? Он отвечал: нет. // Сказали ему: кто же ты? чтобы нам дать ответ пославшим нас: что же ты скажешь о себе самом? // Он сказал: я глас вопиющего в пустыне: исправьте путь Господу, как сказал пророк Исаия. // А посланные были из фарисеев (см. Перушим. — Г. С.); // И они спросили его: что же ты крестишь, если ты не Христос (т. е. не Мессия. — Г. С.), ни Илия, ни пророк? // Иоанн сказал им в ответ: я крещу в воде; но стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете // Он-то Идущий за мною, но Который стал впереди меня; я не достоин развязать ремень у обуви Его" (Иоан 1:21—27).

Приведенные в Евангелии ответы И. К. позволяют в какой-то мере судить о том, кем он сам считал себя: не Мессией, не пророком, но человеком, вероятно, прекрасно знавшим, что иудейские законоучители уже к этому времени "подвели черту", объявив о завершении той эпохи, когда Господь открывался пророкам (к этому времени уже была канонизирована вторая часть иудейского Священного Писания, Танаха [см.], — Невиим [см. Пророки]), и что дано слышать только отзвук Божественного голоса — Бат-Коль. Транслятором и толкователем такого голоса, повторяющего то, что некогда было открыто Исаии (точнее, Второисаии), и считал себя, вероятно, И. К. Сказанное же у Йешаяѓу (см. выше) относилось как ко временам избавления от Вавилонского пленения (см. Танах, Йешаяѓу, Йирмеяѓу, Йехезкель), так и к эсхатологическим временам конечного Избавления (см. Геулла). Согласно новозаветному толкованию, это пророчество Второисаии говорит именно об И. К., который должен возвестить приближение Мессии — Иисуса Христа: "...он тот, о котором сказал пророк Исаия: "глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему" (Матф 3:3). В этом же смысле толкуется и пророчество Мальахи [см.] (Малахии): "Вот, Я посылаю Ангела Моего, и он приготовит путь предо мною..." (Мал 3:1; ср. Матф 11:10; Мар 1:2). Так как к этому времени уже давно в иудейской среде упрочилось представление о том, что приход Машиаха (а значит, и Избавления) возвестит Элияѓу, который должен помазать Мессию, подтвердив тем самым его особое предназначение (Машиах на иврите и есть Помазанный; см. подробнее Машиах), раннехристианская традиция целиком возлагает эту миссию на И. К. Так, согласно Евангелиям, Иисус говорит ученикам в ответ на вопрос о том, пришел ли уже Илия, что "Илия пришел, и поступили с ним, как хотели, как написано о нем" (Мар 9:13); что "Илия уже пришел, и не узнали его, а поступили с ним, как хотели; так и Сын Человеческий пострадает от них. // Тогда ученики поняли, что Он говорил им об Иоанне Крестителе" (Матф 17:12—13); ср. также: "...он и есть Илия, которому должно придти" (Матф 11:14). При этом сам Илия в подлинном своем облике появляется в Евангелиях вместе с пророком Моисеем (см. Моше) — оба они выступают как важнейшие свидетели ветхозаветной традиции — рядом с Иисусом в сцене Преображения Иисуса перед учениками, когда Он является как Сын Божий (Матф 17:3; Мар 9:4; Лук 9:30). Исходя из этого христианская традиция относит открытое, а не тайное явление Илии ко времени антихриста и второго пришествия Иисуса Христа, а его функции во время первого пришествия целиком отдает И. К.

Само рождение И. К. у священника (см. Коѓэн) Захарии [см.] (иврит. Зехарья) и его жены Елисаветы [см.] (иврит. Элишева), также происходившей из рода Первосвященника Аарона, описывается как чудо и знак Господень. Захария и Елисавета долго были бесплодными, страстно мечтали о сыне, и наконец-то их молитва была услышана Богом. Тем самым повторяется распространенная уже в Ветхом Завете парадигма: рождение провиденциального младенца (см. Провидение, Ѓанѓаха, Ѓашгаха пратит) от бесплодных или престарелых родителей; при этом чаще всего посылается особая весть об этом через Ангела Господня (модель Благовещения [см.]). Именно так появляются на свет наследники Обетования Йицхак [см.] (Исаак), Йааков [см.] (Иаков), любимый сын Йаакова Йосеф [см.] (Иосиф), судья Шимшон (Самсон), пророк Шемуэль (Самуил) и некоторые другие персонажи Танаха, или Ветхого Завета. Весть о чудесном зачатии сына возвещается Захарии во время его служения в Иерусалимском Храме (см. Храм) архангелом Гавриилом (см. Гавриэль); одновременно Захарии заранее открыто имя сына и то, что тот призван Богом к особому служению и должен стать назиром (назореем): "...жена твоя Елисавета родит тебе сына, и наречешь ему имя: Иоанн; // И будет тебе радость и веселие, и многие о рождении его обрадуются; // Ибо он будет велик пред Господом; не будет пить вина и сикера, и Духа Святого исполнится еще от чрева матери своей; // И многих из сынов Израилевых обратит к Господу Богу их; // И предъидет пред Ним в духе и силе Илии, чтобы возвратить сердца отцов детям, и непокоривым образ мыслей праведников, дабы представить Господу народ приготовленный" (Лук 1:13—17). Наказанный за сомнение молчанием, Захария обретает возможность говорить только на восьмой день после рождения И. К., когда соседи и родственники пришли, как и положено по иудейскому обычаю, присутствовать при обрезании младенца и наречении ему имени. И как только отец начертал на поданной ему вощаной дощечке имя Иоанн, он обрел дар речи (см. подробнее Захария). В Евангелии от Луки подчеркнута особая духовная проницательность И. К. еще до его рождения: во время встречи беременных Девы Марии и Елисаветы "взыграл младенец" во чреве Елисаветы, приветствуя Спасителя во чреве Марии (Лук 1:41). О детстве и юности И. К. сказано, что он провел их где-то в пустыне (возможно, в ессейском монастыре): "Младенец же возрастал и укреплялся духом, и был в пустынях до дня своего явления Израилю" (Лук 1:80).

Наконец, И. К. послан Господом проповедовать Израилю: "Явился Иоанн, крестя в пустыне и проповедуя крещение покаяния для прощения грехов. // И выходили к нему вся страна Иудейская и Иерусалимляне; и крестились от него все в реке Иордане, исповедуя грехи свои. // Иоанн же носил одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих, и ел акриды и дикий мед. // И проповедывал, говоря: идет за мною Сильнейший меня, у Которого я не достоин наклонившись развязать ремень обуви Его; // Я крестил вас водою, а Он будет крестить вас Духом Святым" (Мар 1:4—8). Начало проповеди И. К. датируется, согласно указанию Евангелия от Луки (см.; см. также Евангелие), пятнадцатым годом правления Тиберия, т. е. 27 или 28 н. э.: "В пятнадцатый же год правления Тиверия кесаря, когда Понтий Пилат начальствовал в Иудее, Ирод был четверовластником в Галилее... // При первосвященниках Анне и Каиафе, был глагол Божий к Иоанну, сыну Захарии, в пустыне. // И он проходил по всей окрестной стране Иорданской, проповедуя крещение покаяния для прощения грехов..." (Лук 3:1—3). И. К. несет эсхатологическую весть, призывая перед концом времен, приходом Мессии и Высшим Судом (см. Страшный суд) покаяться в грехах, чтобы заслужить Спасение: "...покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное" (Матф 3:2; с этих же слов начнет проповедь Иисус — см. Матф 4:17). Тех, кто принимает эту весть, И. К. очищает погружением ("крещением") в водах Иордана. Вокруг него образуется община, состоящая из верных ему учеников, ведущих, как и он, аскетический образ жизни (Матф 9:14). К И. К. приходят многие люди, в том числе из фарисеев (см. Перушим) и саддукеев (см. Цадоким), и он обличает, как и ветхозаветные пророки, показное благочестие, требует соблюдения в первую очередь заповедей (см. Мицвот) милосердия и взаимопомощи, заботы о бедных: "И спрашивал его народ: что же нам делать? // Он сказал им в ответ: у кого две одежды, тот дай неимущему; у кого есть пища, делай то же" (Лук 3:10—11). Пророчества И. К. звучат грозно, он говорит не только о спасении, но и о наказании нечестивых, тех, кто не раскается, и народ даже принимает его за самого Мессию (в греческом тексте — Христос): "Когда же народ был в ожидании, и все помышляли в сердцах своих об Иоанне, не Христос ли он, — // Иоанн всем отвечал: я крещу вас водою, но идет Сильнейший меня, у Которого я недостоин развязать ремень обуви; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем; // Лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу в житницу Свою, а солому сожжет огнем неугасимым" (Лук 3:15—17; ср. Матф 3:7—12). В числе других приходит к И. К., чтобы принять от него крещение, Иисус Христос, в Котором И. К. узнает Мессию и говорит, что ему самому надобно креститься от Него; Иисус настаивает, и после крещения Иоанн удостоен видения Духа Божия в виде голубя (см. Троица), нисходящего на Иисуса: "Тогда приходит Иисус из Галилеи на Иордан к Иоанну — креститься от него. // Иоанн же удерживал Его и говорил: мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? // Но Иисус сказал ему в ответ: оставь теперь; ибо так надлежит нам исполнить всякую правду. Тогда Иоанн допускает Его. // И крестившись Иисус тотчас вышел из воды, — и се, отверзлись Ему небеса, и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и спускался на Него. // И се, глас с небес глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение" (Матф 3:13—17). Согласно Евангелию от Иоанна (см.; см. также Евангелие), И. К. прямо свидетельствует, что Иисус — Агнец Божий, Который будет принесен в жертву за грехи мира, и Сын Божий, Который существовал вечно: "На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира; // Сей есть, о Котором я сказал: "за мною идет Муж, Который стал впереди меня, потому что Он был прежде меня"; // Я не знал Его; но для того пришел крестить в воде, чтобы Он явлен был Израилю. // И свидетельствовал Иоанн, говоря: я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем; // Я не знал Его; но Пославший меня крестить в воде сказал мне: "на кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым"; // И я видел и засвидетельствовал, что Сей есть Сын Божий" (Иоан 1:29—34). В Евангелии от Иоанна просматривается уже более поздняя богословская концепция, испытавшая очевидное влияние апостола Павла. Реальный Йоханан бар Зехарья (Иоанн, сын Захарии), он же — Йоханан ѓа-Матбиль, вряд ли мог произносить слова о Сыне Божьем в том смысле, в каком понимает это христианская традиция. Более того, Евангелие от Матфея (см.; см. Евангелие), являющееся одним из древнейших Евангелий и обращенное прежде всего к иудеям из христиан (см. Иудеохристиане), сохраняет следы некоторой неуверенности И. К. относительно мессианского сана Иисуса, когда он, уже будучи арестованным по приказу Ирода Антипы, услышал от навещавших его учеников о проповеди Христа: "Иоанн же, услышав в темнице о делах Христовых, послал двоих из учеников своих // Сказать Ему: Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого?" (Матф 11:2—3). Иисус же в беседе с учениками об И. К. говорит, что тот "больше пророка" (Матф 11:9), что он тот, о котором пророчествовал Малахия (Матф 11:10), что до И. К. не было более великого духом из земных людей, но при этом он все-таки меньше тех, кто пойдет вслед за Сыном Человеческим; с другой стороны, Иисус подчеркивает, что все, о чем проповедовал Иоанн, уже сказано в Пророках и Законе (т. е. Торе): "Истинно говорю вам: из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя; но меньший в Царстве Небесном больше его. // От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его; // Ибо все Пророки и Закон прорекли до Иоанна" (Матф 11:11—13).

И. К., как замечает С. С. Аверинцев, "стоит на рубеже Ветхого и Нового Заветов, чем, согласно христианскому пониманию, определяется его величие и ограниченность этого величия". По мнению Э. Нюстрема, И. К., "при всем своем светлом понятии о новозаветных истинах... ...все-таки находился в рамках Ветхого Завета, и поэтому пережил ту же внутреннюю борьбу, что и близкие ученики Иисуса". Сам И. К., согласно Евангелию от Иоанна, осознает свою служебную роль по отношению к Иисусу: он только посланник, возвестивший Его приход, только друг Жениха, радующийся Его появлению перед Невестой — Общиной Нового Завета, т. е. Церковью Христовой (уже здесь сказывается переосмысленная в русле христианской традиции аллегорическая интерпретация Песни Песней [см.], принятая в иудаизме): "...не я Христос, но я послан пред Ним. // Имеющий невесту есть жених; а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха: сия-то радость моя исполнилась; // Ему должно расти, а мне умаляться" (Иоан 3:28—30).

Бесстрашно выступая против неправедности облеченных властью, И. К. обличает самого тетрарха (четверовластника) Иудеи Ирода Антипу за страшный грех: он отнял у своего брата Филиппа жену — Иродиаду — и женился на ней, грубо нарушив законы Торы. И. К. говорил прямо в лицо властителю: "...не должно тебе иметь жену брата твоего" (Мар 6:18; ср. Матф 14:4). Ирод Антипа арестовал И. К., но не решался казнить его, боясь негодования народа: "И хотел убить его, но боялся народа, потому что его почитали за пророка" (Матф 14:5). Согласно Евангелию от Марка (см.; см. также Евангелие), Ирод Антипа глубоко уважал и почитал праведность И. К. и даже с удовольствием слушал его (Мар 6:20), но Иродиада пылала страшной злобой на И. К. и жаждала его смерти: "Иродиада же, злобясь на него, желала убить его; но не могла" (Мар 6:19). Однако вскоре Иродиада добилась своего с помощью своей красавицы-дочери от Филиппа — Саломеи (ее имя не названо в Евангелиях, но известно из сочинений Иосифа Флавия). На дне рождения Ирода Антипы Саломея настолько угодила ему и гостям своей пляской, что тот пообещал исполнить любую просьбу своей падчерицы. И тогда по наущению своей матери Иродиады Саломея попросила доставить ей на блюде голову И. К. Царь был опечален, но повелел исполнить просьбу падчерицы. Палач, отправившись в темницу, отсек голову И. К. и принес ее на блюде Саломее, которая передала ее своей матери для глумления над поверженным врагом. Узнав о том, что произошло, ученики И. К. приходят в темницу, забирают его тело и предают погребению (Мар 6:21—29).

В эпоху Средневековья ходили различные предания о судьбе останков И. К (считалось, что римский император Юлиан Отступник в 4 в. нашел их и публично сжег, борясь с культом И. К.); многие церкви утверждали, что именно у них хранится голова И. К., которой поклонялись как святой реликвии. Мотивы усекновения главы И. К. и преподнесения ее на блюде Ироду Антипе (при этом на некоторых сюжетах Ирод протыкает голову или язык ножом или вилкой) и Саломее, пляски Саломеи с блюдом, на котором лежит отрубленная голова И. К., преподнесения Саломеей блюда с головой И. К. Иродиаде стали каноническими в христианской иконографии и живописи (многочисленные иконы "Усекновение главы Иоанна Крестителя [Предтечи]" как в католической, так и в православной традициях; рельеф Донателло "Пир Ирода" для купели баптистерия в Сиене, 1423—1427, и др.; см. ниже). Церковный культ И. К. складывается с опорой на свидетельство Евангелия от Луки о шестимесячной разнице в возрасте И. К. и Иисуса Христа (т. е. между рождеством И. К. и Иисуса), а также на указание самого И. К. в Евангелии от Иоанна о том, что Христу "должно расти", а ему — "умаляться". Эти слова были своеобразно материализованы в "прикреплении" рождества И. К. к летнему солнцестоянию, а Рождества Христова — к зимнему. Это неизбежно привело к переосмыслению образа И. К. у европейских народов в духе календарных мифов (прежде всего солярного мифа). Как отмечает С. С. Аверинцев, "для церковных интерпретаторов (например, католического агиографа 13 в. Иакова Ворагинского) солярная символика должна была оставаться служебным инструментом передачи теологической доктрины; но для фольклорной традиции Иоанн Креститель и праздник его рождества сами приобретали солярные черты, сливаясь с языческой мифологией и обрядностью солнцеворота (в восточнославянском кругу — с культом Купалы), до неузнаваемости изменяясь в контексте образности сезонно-обрядовых песен и присказок (в сербском фольклоре Иоанн Креститель получает эпитет "Игритель", что мотивируется представлениями о троекратной остановке солнца в день его рождества)". Аверинцев подчеркивает, что в православной традиции образ И. К. играет более важную роль, чем в католической, что находит прямое отражение в православной иконографии: в "Деисисе", в народном переосмыслении толкуемом как "Деисус", только И. К. изображается — наравне с Девой Марией — в особой близости к Христу. И если для католичества, как и для протестантства, И. К. — неустрашимый пророк, обличитель неправедных, важнейший свидетель пришествия Христа, то для православия он еще является идеальным образцом аскета, пустынника, монаха, а также приобретает черты "ангела пустыни" (с 13 в. в греческой, южнославянской и русской иконографии широко распространяется мотив "Иоанн Предтеча — ангел пустыни", где утонченно-духовная и одновременно суровая фигура И. К. предстает с двумя гигантскими ангельскими крыльями). В западной традиции к представлению об И. К. как о связующем звене между аскетизмом Ветхого Завета (прежде всего назорейством пророка Элияѓу) и христианским монашеством наиболее близки кармелиты. Образ И. К. очень широко представлен в христианской иконографии, и преимущественно двумя основными способами: во-первых, в виде младенца вместе с Младенцем Иисусом в сценах Святого Семейства; при этом И. К. предстает более старшим и держит в руках тростниковый крест (подобного сюжета нет в Новом Завете, он впервые появляется в искусстве итальянского Ренессанса); во-вторых, И. К. предстает в образе аскета, облаченным во власяницу или звериные шкуры; в руках он может держать медовые соты, тростниковый крест с длинным тонким стволом, Агнца с крестообразным нимбом и надписью "Ecce Agnus Dei" (лат. "Вот Агнец Божий"), купель для крещения; в византийско-православной традиции И. К. предстает в виде "ангела пустыни" с блюдом в руках, на котором лежит его собственная голова, или с чашей, в которой находится Агнец (или Младенец).

Г. В. Синило