Интенция - это...

(лат. intentio) — лат. слово «intentio» имеет широкий спектр значений. В Средние века оно использовалось для перевода греч. слова «tonos» («напряжение») — термина философии стоиков, характеризующего активную и упорядочивающую функцию пнев-мы или, удр. авторов, мирового вещества. В средневековой традиции значения «intentio» могут быть разделены на две семантические подгруппы: практическую и теоретическую. К первой относится употребление его для обозначения воли и ее целей. Так, у Августина оно обозначает направленность души к цели, которая в позитивном отношении может быть только Богом. В то же время «внимание ума» («animi intentio»), согласно Августину, составляет — наряду с объектом, который мы воспринимаем, и актом нашего восприятия — существенный элемент познания. Особенно ясное выражение практического значения «intentio» обнаруживается в «Этике» П. Абеляра, который проводит различие между поступком (opus) и намерением (intentio) т.о., что нравственной оценке со стороны Бога подвергается только намерение человека (недоступное познанию со стороны др. людей), в то время как любой поступок сам по себе является этически нейтральным. Дальнейшее развитие практической проблематики «intentio» в Средневековье идет по линии поиска объективных критериев моральной оценки, что достигается путем интеграции в подлежащее оценке намерение не только цели, но и средств ее осуществления. Так, А. Галес включает в определение intentio помимо цели также «то, что позволяет нам прийти к цели», преодолевая тем самым дуализм намерения и поступка, что закрепляется в дальнейшем как у Бонавентуры, так и у Фомы Аквинского. У последнего intentio и выбор (electio) составляют два конституирующих элемента направляемого практическим разумом свободного нравственного акта воли. В новоевропейской философии известна ирония Б. Паскаля относительно иезуитского способа «направлять намерение», т.е. оправдывать благими намерениями неблаговидные поступки. Теоретическая семантика intentio в лат. языке возникает в 12 в. в связи с пер. работ Ибн Сыны и араб, слова «mana», которые ввели в лат. филос. язык различие «первой И.» и «второй И.»: «Предметом логики являются познаваемые во вторую очередь интенции, которые присоединяются к интенциям, познаваемым в первую очередь». Под первыми И. понимаются здесь сами познаваемые предметы, а под вторыми — «логические И.», как то: роды, виды, отличительные признаки и вообще все логические понятия и термины, которые могут быть отнесены к познаваемому предмету. У Фомы Аквинского И. в теоретическом смысле тесно связана с его учением о познании и означает «образ» познаваемой вещи, находящийся в душе и отличающийся от самой этой вещи, И. — это средство для постижения предмета, подлежащего познанию, но не сам познаваемый предмет. Синонимично И. говорится о видах (species) и формах вещей (forma rerum). При этом различаются несколько разновидностей И. В поздней схоластике вводится значение И. как акта и как отношения (то и др. понимание встречается у И. Дунса Скота). У. Оккам, называя «реально существующую вещь intentia prima», считает «вторую интенцию» чистым актом интеллекта. В современной философии в большей мере распространено понятие интенциональности (Ф. Брента-но, Э. Гуссерль, Дж. Сёрл), однако в феноменологии Гуссерля встречается и понятие И. («дескриптивный род интенции»), которое характеризуется как сущностное свойство акта интенции и употребляется по отношению к определенного рода «психическим переживаниям», а именно таким, которые выделяются на основании «отношения к предмету», причем в двояком смысле. В узком (и преимущественно используемом) смысле И. является «пустой», не связанной с наглядным представлением, восприятием и т.п. предмета, оставаясь его чистым полаганием. В широком смысле И. включает акты реализации отнесенности к предмету, когда последний дан нам в соответствующем наглядном созерцании. Семантическая концепция Гуссерля построена, в частности, на понятии «И. значения» и «осуществление», или «наполнение», этой И. значения. Если первое делает выражение (напр., знак на бумаге) осмысленным, то второе позволяет ставить вопрос об истинности или ложности высказываний на основании реализованной сопряженности с подразумеваемым в высказывании предметом.