Йешуа га-Ноцри - это...

ЙЕШУА ѓа-НОЦРИ, Йешу ми-Нацрат (иврит. Йешу — сокращ. от иврит. имени Йешуа, полная форма — Йеѓошуа, что означает "Господь [принесет] спасение", "Спасение от Господа"; приложение с определенным артиклем — ѓа-Ноцри — указывает на происхождение: из города Нацерат, или Нацрат; традиционная русская передача — через греческое посредство — Иисус Назаретянин; Йешу ми-Нацрат — Иисус из Назарета; ок. 4 до н. э. — ок. 31—33) — еврейский проповедник конца эпохи Второго Храма (см. Храм). Его последователи (см. Иудеохристиане) создали в рамках иудаизма особое течение, впоследствии обретшее статус — прежде всего усилиями Шауля (Саула) из Тарса, или апостола Павла — новой монотеистической религии — христианства.

В христианской традиции Й. ѓа-Н. воспринимается как Машиах, или — в передаче через греч. язык — Мессия (Messias), т. е. Помазанный [Богом], Помазанник [Божий], особый Избранник Божий, Который своей мученической смертью на Кресте, искупившей первородный грех Адама (см.; см. также Грехопадение, Тора), открыл людям путь к Спасению (см.; см. также Сотериология) и Который, второй раз явившись на землю в конце времен, окончательно избавит человечество от зла и подвластности греху. Переводом словосочетания Йешуа ѓа-Машиах на русский язык — через греческое посредство — является именование Иисус Христос. Иисус Христос выступает, согласно христианской догматике (см. Догмат), как Сын Божий (см. Бог Сын, Троица, Тринитаризм), как второе лицо Троицы, как воплощение Божественного Логоса, как Богочеловек. При этом в Богочеловечестве Иисуса Христа, в соответствии с принятой Церковью в 5 в. концепцией, "нераздельно и неслиянно" соединяются Его целиком Божественная и целиком человеческая природы. В этом смысле христианский Богочеловек не является языческим человекобогом — героем, в котором наполовину представлены божественная и человеческая сущности. Тем не менее, как справедливо отмечается в статье "Иисус" в Краткой Еврейской Энциклопедии в 10 т., "эти представления отражают попытку синтезировать диаметрально противоположные теологические концепции: монотеистический иудаизм последних десятилетий периода Второго Храма и синкретизм политеистических религий Римско-эллинистического мира первых столетий н. э.". Безусловно, без еврейского Священного Писания — Танаха, вошедшего в христианскую Библию на правах ее первой части — Ветхого Завета, культ Иисуса, придя на языческие земли, мог неразличимо слиться с культами умирающих и воскресающих богов.

В 19 в., в связи с развитием так называемой библейской критики и сравнительного изучения культур, многие исследователи пришли к выводу, что Иисус Христос не существовал как историческая личность, но является всего лишь мифологическим образом. С этим не может согласиться современная наука, полагающая, что, несмотря на легендарно-мифические и теологические наслоения, Иисус Христос, личность и деятельность Которого запечатлены в Новом Завете, и прежде всего в Евангелиях, — вполне реальный человек, которого звали Й. ѓа-Н. Библейские исследования подтверждают, что новозаветные тексты правдиво отражают реалии быта, социально-политические и духовно-религиозные проблемы жизни порабощенной Римом Иудеи в 1 в.

Наиболее ранними текстами, в которых упоминается Й. ѓа-Н., являются Послания апостола Павла (50—60-е). Однако Павел не встречался с Й. ѓа-Н. при жизни, в его сочинениях нет жизнеописания Й. ѓа-Н. и характеристики его личности, в них преобладает религиозно-метафизический аспект, связанный с его Богочеловечеством (собственно, сама концепция принадлежит Павлу). Вторым по времени оформления на письме источником информации о Й. ѓа-Н. являются четыре канонических Евангелия (2-я пол. 1 — нач. 2 в.), в которых содержится официально признанная Церковью биография Иисуса и Его учение. Показательно, что в писавшейся в это же время "Иудейской войне" Иосифа Флавия имя Й. ѓа-Н. не упоминается, что отнюдь не свидетельствует в пользу его несуществования, но, скорее, говорит о том, что его имя еще не стало общеизвестным, а события, связанные с ним, не воспринимались большинством его современников как центральные события мировой истории. В другом важнейшем сочинении Иосифа Флавия — "Иудейские древности", в рассказе о жизни брата Й. ѓа-Н., Иакова (см. Иаков Праведный), вскользь упоминается Й. ѓа-Н., "которого называют Мессией" (Древ 20:200—203). Однако короткий фрагмент, содержащий сообщение о проповеди перед народом, распятии, воскресении и явлении ученикам Й. ѓа-Н., "мудрого человека, если только можно назвать его человеком" (Древ 18:63—64), исследователи единодушно считают более поздней интерполяцией, внесенной христианскими редакторами, ибо по смыслу этот фрагмент противоречит очевидному фарисейскому мировоззрению Иосифа Флавия. О Й. ѓа-Н. упоминают Римские историки Светоний и Тацит. Однако при этом первый не называет его прямо, но говорит об изгнании евреев из Рима в связи с дискуссией о "помазаннике", не уточняя, идет ли речь о Й. ѓа-Н. или о Мессии вообще. Тацит же, рассказывая о преследованиях христиан Нероном, называет их последователями Христа, казненного Понтием Пилатом во времена Тиберия. В талмудических источниках, относящихся ко времени Й. ѓа-Н., а также к первым десятилетиям после его гибели, нет никаких упоминаний о нем. В более поздних частях Талмуда и Мидраше имя Й. ѓа-Н. фигурирует в связи с общей полемикой с христианством, а сведения о нем являются отражением евангельских и апокрифических христианских сюжетов, преломленных через еврейскую фольклорную традицию (см. ниже). Й. ѓа-Н. фигурирует также во множестве апокрифических евангелий разного времени, но в них сведения о нем являются большей частью сказочно-фантастическими и противоречат друг другу.

Важнейшим источником, ярко запечатлевшим духовный облик Й. ѓа-Н. и его деятельность, являются канонические Евангелия. И хотя в них проявляется тенденция противопоставления учения Иисуса учению фарисеев и иудаизму в целом (особенно ярко это выражено в Евангелии от Иоанна [см.]), они же (особенно синоптические — от Матфея [см.], от Марка [см.] и от Луки [см.]) неопровержимо свидетельствуют о глубинной связи Й. ѓа-Н. и его учения с еврейской религиозной и культурной традицией. Более того, задача евангелистов состояла в том, чтобы показать, что приход Й. ѓа-Н. предопределен еще в Торе, или Пятикнижии Моисеевом (см. Моше), и Пророках (см.; см. также Пророков Книги), что евангельская история — закономерное продолжение истории еврейских Патриархов (см. Авраам, Йицхак, Йааков) и народа Израиля (см. Йисраэль) в целом. Именно поэтому в Евангелиях обретают такую значимость типологические параллели между ветхозаветной и новозаветной историями, между событиями жизни героев Танаха и Й. ѓа-Н. С точки зрения христианской традиции, все, что связано с выдающимися открытиями духа, запечатленными в Ветхом Завете, с деяниями и страданиями ветхозаветных праведников, "прообразует" евангельские события и эпизоды жизни Иисуса Христа (т. е. предваряет, предвещает эти события, подготавливает к их восприятию). В силу того, что Мессия, согласно иудейским представлениям, должен быть потомком царя Давида, Й. ѓа-Н. получает соответствующую генеалогию (Матф 1:1—16; Лук 3:23—38). При этом для авторов Евангелий совершенно не важно, что это происхождение по отцовской линии — плотника Иосифа (см. Иосиф Обручник), который, согласно основной концепции, не мог быть подлинным отцом Богочеловека. Это обстоятельство еще раз подтверждает, с одной стороны, устойчивость основной концепции происхождения Мессии в еврейском сознании ко времени Й. ѓа-Н., с другой — более позднее происхождение легенды о рождении Иисуса от Духа Святого в сравнении с формированием гипотетического единого первоисточника Евангелий. Кроме того, крайне важно, что как Иосиф, так и Дева Мария (см. Мария) происходят из колена Йеѓуды [см.] (Иуды), родом из которого царь Давид. Только в силу происхождения из мессианского рода Иисус имеет право на титул истинного Помазанника — Царя Иудейского. Именно поэтому местом рождения Иисуса становится Бет-Лехем (Вифлеем) — город, в котором родился Давид, хотя реальный Й. ѓа-Н. родился, скорее всего, в Назарете. Как тридцать лет было Давиду, когда он воцарился над всем Израилем (2 Цар 5:4), так и Иисус возвещает наступление мессианских времен, достигнув тридцатилетнего возраста (Матф 4:17: Лук 3:23). В целом "тридцать лет" мыслятся уже в Танахе как возраст духовных свершений и осознания собственного предназначения: в этом возрасте Йосеф [см.] (Иосиф) становится кормильцем Египта, левиты начинают служение в Храме, Исаия принимает пророческое служение и т. п.

Жизнь Иисуса видится в Евангелиях как воплощение мессианских пророчеств, особенно пророчества Йешаяѓу [см.] (Исаии) об "отрасли от ствола Иессеева" (Ис 11:1), т. е. об особом потомке Йишая, отца Давида. Благовещение Деве Марии, данное ангелом Гавриэлем [см.] (Гавриилом; Лук 1:26—38), соотносится с пророчеством Исаии, возвещенным иудейскому царю Ахазу (в связи с его запросом о судьбе осажденного Йерушалаима [см.], или Иерусалима), о том, что "молодая женщина зачнет, родит сына и наречет его именем Иммануэль" (Ис 7:14), что означает на иврите "с нами Бог" (при этом стоящее в ивритском тексте слово альма — "молодая женщина" — и в Евангелии от Луки, и в Книге пророка Исаии в одобренных Церковью христианских переводах Библии передается как "дева"). Не менее важную роль в евангельской метаистории играет пророчество Исаии (точнее, Второисаии; см. Йешаяѓу) о таинственном "Рабе [Служителе] Божьем", который, претерпев страшные страдания, гонения, будет отдан, как агнец, на заклание, но станет залогом спасения народа Израиля и "светочем для народов" (Ис 42:1—4; 49:1—6; 50:4—9; 52:13—53:12). Страдания и искупительная смерть Иисуса трактуются как осуществление пророчества о Рабе Божьем. Так, в Евангелии от Матфея прямо цитируется соответствующий стих из Книги пророка Исаии: "...да сбудется реченное через пророка Исаию, который говорит: Он взял на Себя наши немощи и понес болезни" (Матф 8:17).

Отдельные эпизоды жизни Иисуса описываются евангелистами как преображенное отражение и повторение на новом уровне эпизодов жизни Патриархов и пророков. Как некогда один из трех ангелов, явившихся Аврааму и Сарре, возвестил им о рождении Исаака (Быт 18:1—14), так Гавриэль возвещает Деве Марии о рождении Иисуса. Как Иосиф был посажен братьями в колодец, где находился три дня, так Иисус восстал из гробницы на третий день после смерти. Как Йеѓуда продал Иосифа за двадцать сребренников, так Иуда Искариот продает Иисуса за тридцать сребренников. Как Исаак был заменен на жертвеннике агнцем, так Иисус приносится в жертву в качестве Агнца Божьего, при этом распятие происходит недалеко от Храма, стоящего на горе Мория, где некогда подверглись испытанию Авраам и Исаак (см. Авраам). Особенно много параллелей в жизнеописании Иисуса обнаруживается с запечатленной в Торе и Аггаде биографией пророка Моисея. Как Моисей спасен вопреки приказу фараона уничтожить всех младенцев мужского пола, рождающихся у евреев (Исх 1:15—2:10), так и Иисус спасается во время истребления младенцев в Бет-Лехеме по приказу Ѓордоса (см. Ирод). Аггада добавляет также мотив сознательного поиска фараоном именно Моисея, ибо придворные гадатели и прорицатели предрекли, что в одной из еврейских семей родится тот, кто свергнет фараона с трона (параллелью и сознательным повторением этого сюжета является рассказ о трех магах, или волхвах [см.], от которых Ирод узнает о рождении Младенца, принимаемого царем за соперника по трону). Как Моисей, а вместе с нем и весь народ Израиля, вышел из Египта — "дома рабства" — навстречу подлинной свободе, и, получив у подножья Синая Тору, открыл себе и всему человечеству путь к спасению, так и Иисус должен свершить путь из Египта, чтобы исполнить свою миссию освободителя от внутреннего рабства, даровать людям жизнь вечную. Слова пророка Ѓошеа [см.] (Осии) от имени Бога — "из Египта Я вызвал сына Моего" (Ос 11:1), относимые пророком ко всему народу Израиля, рассматриваются в Евангелии как указание на путь Сына Божьего из Египта обратно в Иудею. В сцене Преображения на горе Табор (Фавор), когда Иисус является как Сын Божий ученикам (Матф 17:1—2), лик Его сияет, как солнце, подобно лицу пророка Моисея, сошедшего с Синая (Исх 34:13—21). Не случайно свидетелями Преображения, появляющимися рядом с Иисусом, оказываются Моисей и Элияѓу (Илия; см. Пророки): первый олицетворяет Закон (Тору), второй — мессианскую линию пророчества, ибо, согласно еврейской традиции, именно Илия явится в конце времен, чтобы возвестить приход Мессии. Это подтверждается и тем, что, объявляя о Своей миссии ученикам, Иисус, в ответ на их вопрос, пришел ли уже Илия, отвечает, что тот явился в облике Иоанна Крестителя. Как Илия, Иисус на сорок дней отправляется в пустыню, где Его искушает сатана [см.] (Матф 4:1—1; Лук 4:1—13; ср. 3 Цар 19:4—14). Как Илия и его преемник Элиша (Елисей), Иисус совершает различные чудеса: воскрешает мертвых (Мар 5:22—43; Лук 7:11—14; ср. 3 Цар 17:17—23), исцеляет больных (Мар 1:40—42; ср. 4 Цар 6:5—7), насыщает тысячи людей пятью (или семью) хлебами (Мар 6:34—44; 8: 1—21; ср. 4 Цар 4:1—7, 42—44). После смерти Иисус, как и пророк Илия, возносится на небо (Лук 24:51; ср. 3 Цар 2:11). В духовном плане особенно сильны параллели между образами Иисуса и пророка Иеремии (см. Йирмеяѓу): так же, как Иеремия, Иисус страдает от непонимания большинства окружающих, скорбит над участью Иерусалима, который будет разрушен, обличает служителей Храма, прорицает его разрушение и восстановление в результате заключения нового Завета между Богом, Его народом и всем человечеством (Мар 11:15—18; 13:2; 14:58; ср. Иер 7:32—34; 33:14—26). Иисус доводит до апогея мысль Иеремии о необходимости абсолютно духовной религии, для которой не будет иметь значения ничто внешнее, даже Скрижали Завета и Храм, тем более — жертвоприношения, и законы которой будут начертаны в сердцах людей. Само преследование Иеремии со стороны властей, его заточение ассоциируются у евангелистов с арестом и страданиями Иисуса.

Однако помимо ставших уже устойчивыми к моменту записи Евангелий собственно еврейских (иудейских) типологических моделей и парадигм, новозаветные авторы восприняли языческие мотивы: непорочное зачатие (ср., напр., деву Анат в угаритских текстах; мотив зачатия от Духа Святого не может быть еврейским по происхождению и потому, что Единый Бог, в отличие от языческих богов, по определению не может вступать в сексуальные отношения с людьми, и потому, что на иврите Руах ѓа-Кодеш — Дух Святой — женского рода); принесение в жертву богами других богов или полубогов (египетский Осирис, шумерский Думузи, вавилонский Таммуз, греческие Дионис и Адонис, хеттский Аттис и др.) и их последующее воскресение (ко времени проповеди Й. ѓа-Н. и возникновения христианства в еврейской культуре уже прочно утвердилась мысль о воскресении мертвых, но не личном, индивидуальном, а эсхатологическом). Евангелие от Иоанна вобрало в себя символику дионисийского мифа, описывая в мистериальных тонах радости и веселья самую смерть Иисуса.

Его проповедь пришлась на время, особенно нестабильное в плане социально-политическом и исполненное духовного брожения. Деспотическое правление Ирода, ставленника Рима, выходца из идумейской семьи прозелитов, плохо понимавшего обычаи и духовные устремления народа Иудеи, не случайно приобретшего в его глазах кровавый ореол (отразившийся и в легенде о Вифлеемском избиении младенцев), вызвало бунты, локальные восстания и всплеск мессианских чаяний, особенно среди бедных слоев Галилеи (Галиль — северная часть Израиля, в то время формально не относившаяся к Иудее). Эти настроения еще более усилились после смерти Ирода в 4 до н. э. (первые восстания зелотов [см.], сторонников сопротивления Риму до конца) и позднее, когда после короткого правления в Иерусалиме его сына Архелая, этнарха Иудеи и Самарии (4 до н. э. — 6 н. э.; в Галилее в это время правит еще один сын Ирода — Ирод Антипа [см.], тетрарх Галилеи и Переи; 4 до н. э. — 39 н. э.), Архелай был смещен, а Иудея окончательно превращена в протекторат Римской империи. Устанавливается власть прокураторов (или префектов; в Новом Завете — игемоны), наместников императора. При этом правление пятого прокуратора Иудеи, Понтия Пилата, было, по свидетельству Филона Александрийского, одним из самых жестоких. Все это многократно усиливало апокалиптические (см. Апокалипсис, Апокалиптика) и мессианские настроения, страстные надежды на освобождение и грядущее Избавление (см. Геулла). В Иудее в это время насчитывалось около тридцати сект, по-своему излагавших доктрину Спасения и выдвигавших свой мессианский идеал и свое понимание Мессии. По-разному они видели и пути достижения эры справедливости и гармонии. Одни, как каннаим, или зелоты, провозглашали путь к свободе через открытую войну с Римом до последней капли крови, через смерть во освящение Имени Божьего, при этом среди руководителей галилейских повстанцев был Менахем, объявивший себя мессией, царем-освободителем (см. подробнее Зелоты). Другие, как ессеи, видели этот путь в полном отречении от грешного мира, в отказе от имущества и мирских утех, в аскетизме и покаянии (как известно, именуя себя "сынами света", ессеи резко противопоставляли себя остальным, в том числе иудеям, как "сынам тьмы" и жили ожиданием скорого прихода Мессии и финального сражения между "сынами света" и "сынами тьмы").

Срединную позицию занимали перушим (фарисеи), не устранявшиеся от мира, но ведшие активную проповедь в народе, толковавшие Тору, носители Устного Закона (см. Талмуд), выступавшие за сохранение национальной культуры и религиозной традиции, ограждение ее от греко-римского влияния. Фарисеи верили в бессмертие души, приход Мессии, наступление Царства Божьего (см. Олам ѓа-ба) и воскресение мертвых, и в этом их представления совпадали с ессейскими и раннехристианскими. Однако они полагали (как полагают иудеи и сейчас), что заповеди Торы (см. Мицвот) даны Всевышним для того, чтобы построить разумное и справедливое общество на земле, что час прихода Мессии никому не известен (ср. Матф 25:13), что это может свершиться не так скоро и что легко за Помазанника Божьего принять лжемессию. Пока длится человеческая история, нужно нести за нее ответственность и стремиться сделать ее как можно более разумной, а мир — как можно более благоустроенным (в этом смысл знаменитого изречения раббана Йоханана бен Заккая [см.]: "Если ты услышал крики: "Пришел Мессия!", выйди и посади сначала дерево, а уж потом иди встречать Мессию). Фарисеи занимали осторожную позицию в отношении сопротивления Риму, считая, что преображать мир можно и нужно не столько через политическую борьбу, сколько через духовное совершенствование, невозможное без исполнения мицвот. При этом фарисеи отнюдь не были поголовно "буквалистами", слепо исполняющими предписания Закона: именно они провозгласили две заповеди Торы — "люби Господа Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всеми силами твоими" (Втор 6:5) и "люби ближнего твоего, как самого себя" (Лев 19:18) — важнейшими, описывающими содержание (соответственно) Первой и Второй Скрижали с Десятью Заповедями. Именно эти заповеди назовет главными Й. ѓа-Н. Именно фарисеи провозгласили идеалом кротость, смирение, человеколюбие, благочестие, подчинение всей жизни выполнению заповедей. Наглядным воплощением такого идеала стал фарисейский мудрец Ѓиллель, старший современник Й. ѓа-Н., который первым в Европе сформулировал знаменитое "золотое правило", определяя суть Торы (Закона): "Не поступай с другими так, как не хочешь, чтобы поступали с тобой. Вот суть Торы. Все остальное — толкования" (еще одна редакция: "То, что ненавистно тебе, не делай ближнему твоему; все остальное — лишь толкование..." — Шаббат 31а). В сущности, Й. ѓа-Н. повторит эту формулу Ѓиллеля, а Евангелия запечатлеют ее на греческом языке не в негативной (через отрицание), но в позитивной (через утверждение) форме: "...во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом Закон и Пророки" (Матф 7:12; здесь, как и в других речениях, под Законом и Пророками Й. ѓа-Н. имеет в виду Тору и Пророков — Невиим — две уже канонизированные к его времени части Танаха, иудейского Священного Писания). Собственно, Ѓиллель являл собою тот эталон человека, о котором говорил в своей проповеди Й. ѓа-Н., и в плане духовно-этическом был чрезвычайно близок самому великому проповеднику из Назарета.

После открытия Кумранских текстов, или свитков Мертвого моря, некоторые исследователи пытались отождествить основателя Кумранской общины — Учителя Праведности, или Наставника Справедливости (Морэ ѓа-Цедек — одно из именований Мессии в пророческих книгах), с Й. ѓа-Н. или утверждали, что ессейское влияние на его взгляды было решающим. Однако более тщательные разыскания, в том числе и успехи кумранистики, позволили точно установить, что Учитель Праведности и Й. ѓа-Н. — разные личности, удаленные во времени на несколько столетий и различные по своим взглядам. Безусловно, в проповеди Й. ѓа-Н. есть точки соприкосновения с ессеями (напр., требование, по крайней мере от своих ближайших учеников, отказа от имущества — см. Матф 19:21, полное самоотречение, предельный нравственный максимализм и ригоризм, провозглашение скорого наступления Царства Божьего), однако, в отличие от ессеев, Й. ѓа-Н. не делил людей на "сынов света" (хотя это выражение встречается в Новом Завете), т. е. членов секты, и "сынов тьмы" — всех остальных, с которыми нужно вести войну и которые не могут спастись. Й. ѓа-Н. провозглашает: "Любите врагов ваших" (Матф 5:44). Некоторые исследователи полагают, что это поучение направлено именно против ессеев, особенно страстно ненавидевших фарисеев. Ессеи не считали, что необходимо чему-то учить тех, кто сам не пришел к ним, в то время как Й. ѓа-Н. постоянно наставляет людей на путь истины и заповедует своим ученикам: "...идите, научите все народы..." (Матф 28:19). Сравнительное изучение новозаветных, кумранских и талмудических текстов выявило, что взгляды Й. ѓа-Н., как и его методы толкования Торы, очень близки фарисейским (см. ниже).

На основании евангельских текстов и исторических сведений о той эпохе можно выделить следующие основные этапы жизни и деятельности Й. ѓа-Н, не вызывающие сомнения в их реальности и историчности. Он родился в Нацрате, или Нацерате (Назарете), в Галилее, в семье плотника Йосефа (Иосифа). Как всякий иудей, он был обрезан (см. Обрезание) и наречен на восьмой день после рождения (Лук 2:21), а через какое-то время (на тридцатый или сороковой день) принесен родителями в Иерусалимский Храм для совершения обряда символического "выкупа первенца" (Лук 2:22—24, 27; см. Выкуп первенца). В двенадцатилетнем возрасте, когда мальчик, как положено по иудейскому обычаю, готовится к обряду духовного совершеннолетия — бар-мицва, Й. ѓа-Н. был взят родителями на праздник еврейской Пасхи — Песах в Иерусалим, ибо все взрослое население страны, согласно Торе, должно было в этот праздник совершать восхождение в горный Иерусалим и приносить пожертвования в Храм. На обратном пути Мария и Иосиф обнаружили пропажу сына (мужчины и женщины возвращались из храмового двора разными путями, несовершеннолетний ребенок мог быть с любым из родителей, и каждый из родителей Й. ѓа-Н. первоначально, вероятно, думал, что он с другим), вернулись к Храму и обнаружили отрока сидящим у храмовой стены и ведущим ученые беседы с выдающимися законоучителями, которые дивились его уму и разумению Торы (Лук 2:21—32, 41—47). Последнее, конечно же, можно понимать как легендарное допущение, но в самом эпизоде отражены реалии религиозной жизни еврейского народа той эпохи: при Храме существовала синагога, в которой читали и обсуждали Тору, вели дискуссии по самым различным духовно-этическим проблемам (синагоги — дома собрания, молитвы и учения — стали возникать повсеместно в городах и селениях Иудеи после возвращения из Вавилонского плена; см. Танах).

Так или иначе, эпизод, приведенный в Евангелии от Луки, подчеркивает тягу юного Й. ѓа-Н. к учению. Где именно учился знанию Торы сын плотника, в Евангелиях умалчивается. Более того, в евангельской биографии Й. ѓа-Н. возникает достаточно обширная временная лакуна, породившая немало домыслов, порой самых фантастических: ничего не сообщается о его занятиях до тридцатилетнего возраста, когда (между 26 и 30 годами от роду) он встретился с Иоанном Крестителем и начал свое служение (Лук 3:23). Проповедник Йоханан бар Зхарья, прозванный народом Йоханан ѓа-Матбиль — Иоанн Креститель — за то, что призывал народ к покаянию и очищал пришедших к нему людей от грехов, с головой погружая их в воды Иордана (подобный обряд до сих пор существует в иудейской традиции; он приобрел особое значение инициации у ессеев и был воспринят ранним христианством, получив позднее в славянской традиции название крещения [см.]). По своим взглядам Иоанн Креститель был близок ессеям, но основал собственную школу иоаннитов; народ принимал его также за Мессию, но он, по-видимому, воспринимал себя лишь как предтечу Помазанника Божьего, как вновь явившегося в мир Илию-пророка, которому суждено провозгласить приход Мессии (Матф 3:11—12; Мар 1:4—8; Лук 3:15—17). Под руководством Иоанна Й. ѓа-Н. также совершает ритуал очищения в водах Иордана. Возможно, именно под влиянием Иоанна Крестителя, провозгласившего в Й. ѓа-Н. Мессию, он проникся осознанием собственного великого предназначения. Некоторые исследователи полагают, что примерно восемнадцать лет — от первого появления в Иерусалиме до начала проповеди — Й. ѓа-Н. провел в одном из ессейских монастырей, образец которого являла собой и Кумранская община, что именно в ессейской среде он приобрел глубокое знание Торы и Пророков. Однако речения Й. ѓа-Н. свидетельствуют и о его очень хорошей осведомленности в Аггаде и Ѓалахе, в высказываниях законоучителей-фарисеев.

После ритуального очищения и 40 дней поста (отшельничества в пустыне) Й. ѓа-Н. основывает собственную школу: собирает учеников-апостолов на берегах озера Киннерет, или Генисаретского озера (число апостолов — 12 — не случайно, но являет собой фольклорно-мифологическое число полноты и типологически соотносится с Двенадцатью сыновьями Йаакова, явившимися основоположниками двенадцати колен Израилевых; см. подробнее Апостолы, Двенадцать апостолов), призывает народ к покаянию и подготовке к приближению Царства Божьего. В родном Назарете Й. ѓа-Н. встречают на первых порах недоверчиво, его не понимают и в кругу собственной семьи (Евангелия подчеркивают лишь понимание матери, но в целом отдаленность Й. ѓа-Н. от семьи; истинная его семья — его ученики; лишь после его смерти его родной брат Иаков станет его последователем и основателем Иерусалимской иудеохристианской общины; см. Иудеохристиане, Иерусалимская Православная Церковь). Однако в окрестностях Кфар-Нахума (Капернаума) Й. ѓа-Н. совершает свои чудеса в духе деяний древних пророков, к нему присоединяются новые и новые приверженцы. Аскетический образ жизни Й. ѓа-Н., его человеколюбие и великодушие, его речь, идущая от сердца, изобилующая пословицами, поговорками и притчами, обличение им богатых и власть имущих привлекали к нему простых людей. Однако именно социальные ноты в проповеди Й. ѓа-Н., провозглашение им практически невозможности для богачей войти в Царство Божье (Матф 19:24; Лук 18:24—25) встревожили власти: Ирод Антипа, казнивший Иоанна Крестителя именно за обличение властей, и, прежде всего, самого тетрарха, женившегося при живом брате на его жене (см. подробнее Ирод Антипа, Иоанн Креститель), увидел в Й. ѓа-Н. преемника казненного им проповедника. Ирод Антипа намеревался казнить и самого Й. ѓа-Н., но не решился это сделать, боясь возмущения народа.

Деятельность Й. ѓа-Н. в Галилее и Заиорданье продолжалась примерно год или два. Окончательно определив состав двенадцати учеников, назначив их своими духовными преемниками, он вместе с ними отправляется в Иерусалим, следуя, вероятно, уже выработанному им к этому времени плану, опирающемуся, прежде всего, на пророческие книги. До этого он весьма неопределенно говорил ученикам о своем предназначении, теперь же провозглашает неизбежные страдания и смерть, которые должен претерпеть Сын Человеческий (Матф 20:17—19; Мар 10:32—33; Лук 18:31—33). Возможно, это свидетельствует о постепенном укреплении его представления о себе как о Мессии; Сын Человеческий — Бар Энаш — именование Мессии в 7-й, апокалиптической, главе Книги Даниэля (см. Даниэль). Й. ѓа-Н. решает претерпеть хевлей Машиах — "муки Мессии" (представление о том, что весь народ должен претерпеть страдания, чтобы родился Мессия, что сам Мессия не избегнет страданий, получило распространение в эпоху Второго Храма).

К воротам Иерусалим Й. ѓа-Н. со своими учениками подошел за несколько дней до начала праздника Песах. Остановившись на подходе к городу, он просит учеников найти ему привязанную ослицу, рядом с которой — молодой осел, на котором еще никто не ездил (Матф 21:1—7; Мар 11:1—7; Лук 19:29—35), ибо именно на белой ослице или молодом осле, согласно пророку Зехарье [см.] (Захарии), Мессия должен въехать в Иерусалим: "Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной" (Зах 9:9). Согласно Евангелиям, народ в Иерусалиме действительно ликовал, встречая въезжавшего в город на осле Й. ѓа-Н. как Мессию. Явившись в Храм, Й. ѓа-Н. предрекает его разрушение и пытается изгнать их храмового двора менял и торговцев жертвенными животными. Тем самым он, вероятно, хотел показать, как и бывшие до него пророки Израиля, что истинная вера — не в жертвоприношениях (не случайно он цитирует слова пророка Амоса: "Милосердия хочу Я, а не жертвы, // И Богопознания — более всесожжения" — Ам 6:6; перевод А. Меня). Этот инцидент вызывает гнев священников, которые в тот период практически все были из саддукеев (см. Цадоким). В целом слухи о новом Мессии будоражат город, в котором на главный праздник собрались толпы паломников (согласно Иосифу Флавию, в пасхальные дни население Иерусалима возрастало до 3 млн.), и не на шутку тревожат как еврейских старейшин и священников, так и Римские власти. Известно, что Понтий Пилат на время пасхальной недели покинул Кесарию (Цезарею), административный центр протектората, и переселился в Иерусалим, чтобы лучше контролировать ситуацию. Под Иерусалимом было размещено большое количество римских солдат, ибо город жил как на пороховой бочке (впрочем, как и вся Иудея), и малейшей искры — например, слухов о том, что явился истинный Царь-Освободитель, — было достаточно, чтобы вспыхнуло пламя мятежа. Римляне готовы были признавать какую угодно религию, если при этом она не противоречила державной власти Рима и его императора.

Й. ѓа-Н. со своими учениками, как и положено, справляет пасхальный седер (см. Песах, Аггада Пасхальная), но вынужден делать это втайне от любопытных глаз, ибо в оккупированном городе нельзя собираться вместе большому количеству людей, да и, возможно, священники после случая в Храме следят за ним. Именно поэтому пасхальная трапеза (вечеря) проходит тайно, но становится Тайной Вечерей еще и потому, что, благословляя пасхальные вино и пресный хлеб и объясняя смысл их вкушения, как и положено по обычаю пасхального седера, Й. ѓа-Н. придает им дополнительный, новый смысл, уподобляя крови и плоти Сына Человеческого, который пострадает во имя людей. После трапезы, соответствующей бенедикции (см. Браха, Биркат ѓа-мазон) и пения славословных Псалмов (см. Хваления) — Ѓаллель (см. Аггада Пасхальная), Й. ѓа-Н. с учениками отправляется на Масличную (Елеонскую) гору, находящуюся за городом (при этом они проходят именно то расстояние, которое позволяет пройти раввинистическая, т. е. фарисейская, традиция в Субботу (см. Шаббат), чтобы не нарушить ее святость, ибо пасхальный седер пришелся, согласно евангельским текстам, как раз на вечер встречи Субботы). Й. ѓа-Н. отправляется на Масличную гору, ибо, согласно иудейским представлениям, именно туда явится Мессия, чтобы свершить последний Суд над народами земли (см. Страшный суд). Здесь, предвидя свой арест, он молится у подножья Масличной горы, в Гат-Шманим (Гефсиманском саду), прося Всевышнего пронести мимо чашу страданий, и в то же время укрепляет душу в преддверии неизбежной гибели. Один из апостолов, Иуда Искариот (вероятно, от иврит. иш Крийот — "человек из Криота [Кариота]"; возможно, Криот тождествен г. Кирьят в Иудее; по другим версиям — от арам. иш кария — "лживый человек" или от греч. сикариос — "сикарий"; см. Зелоты), вероятно, связанный с зелотами и разочаровавшийся в учителе, медлящем с делом освобождения Иудеи (см. подробнее Иуда Искариот), выдает его храмовой страже, а та приводит к первосвященнику, отправляющему сомнительного проповедника на суд к Понтию Пилату.

Как полагает знаток еврейской истории М. Даймонт ("Евреи, Бог и история"), первосвященник и священническая верхушка хотели лишь изолировать Й. ѓа-Н. на время праздника, чтобы избежать народных волнений и возможной расправы римских властей, однако последним стало известно о новоявленном Мессии и происшествии в Храме, и тогда Й. ѓа-Н. препроводили к прокуратору. Множество столетий эти события выступали болезненным камнем преткновения в спорах между христианами и иудеями и источником обвинений всего еврейского народа в суде над Й. ѓа-Н. и его мучительной казни, в "убийстве" Сына Божьего. Эти наветы стали причиной чудовищной ненависти к евреям, их гонений, страданий и массовой гибели. Согласно Евангелиям, Иисуса приговорил к смерти Синедрион (см. Санѓедрин) — высший еврейский судебный орган, состоявший из 71 человека. Однако описание суда и вынесенный приговор никак не согласуется с еврейским религиозным законом — Ѓалахой, если принять сказанное евангелистами за историческую правду. Как отмечают авторы Краткой Еврейской Энциклопедии, "критический анализ текстов с точки зрения еврейского судопроизводства тех времен приводит к заключению о неправдоподобности евангельского описания". Если следовать логике евангелистов, то во время суда над Й. ѓа-Н. были нарушены абсолютно все установления еврейской юриспруденции — начиная с того, что Синедрион заседал в доме первосвященника, хотя не имел права там заседать и никогда не собирался нигде, кроме специального помещения, и кончая смертным приговором, вынесенным за "преступление", по которому еврейский закон не может предусматривать смерть. Уже в 20 в. в Иерусалиме собрались самые выдающиеся знатоки Ѓалахи, чтобы осуществить странный юридический эксперимент: рассмотреть заново дело Й. ѓа-Н. Приговор суда был единодушным: оправдать в связи с отсутствием состава преступления (этому процессу, а также анализу суда и казни Й. ѓа-Н. с историко-юридической точки зрения посвящена книга Х. Коѓена "Судебный процесс и смерть Иисуса из Назарета", 1968; перевод на русский язык появился в 2000). Известно, что Синедрион за несколько столетий своего существования вынес всего два смертных приговора, но ни один из них не был связан с процессом над Й. ѓа-Н. Согласно Ѓалахе, приговорить человека к смерти чрезвычайно трудно, ибо человеческая жизнь — слишком большая ценность. Поэтому нужны два непосредственных свидетеля совершенного преступления; человек должен совершить его сознательно, а это значит, что его предупредили о возможности преступления, но он все равно преступил закон, и т. д. Кроме того, даже если человеку инкриминировано богохульство, подобное преступление подлежит не приговору человеческого суда, но каре Божьей. Вероятнее всего, никакого суда над Й. ѓа-Н. не было. Возможно, был сговор между первосвященником и римскими властями для устранения "смутьяна", а народу это было преподнесено как приговор суда.

Столь же несправедливы обвинения в адрес всего народа Иудеи (а затем — еврейского народа вообще) в гибели Й. ѓа-Н. В Евангелиях преувеличена роль народа и преуменьшена роль Понтия Пилата в казни Й. ѓа-Н. Как отмечает М. Даймонт, нужно быть чрезвычайно наивным, чтобы полагать, что жестокого прокуратора Иудеи заботила участь очередного еврейского Мессии и что он мог быть напуган толпой, вооруженной только таким оружием, как молитвенные принадлежости — филактерии. Пилат, согласно Евангелиям, всячески пытается спасти Й. ѓа-Н., передать его как жителя Галилеи в руки Ирода Антипы или заменить его другим преступником, но народ настоятельно требует: "Распни его!" При этом, наделенный правом спасти в канун Песаха одного из обреченных на смерть, народ спасает "разбойника" Варавву. Исторически же известно, что Бар-Абба был зелотом, в глазах народа — не разбойником, а героем, рисковавшим жизнью ради свободы своей родины. Понятно, почему толпа потребовала его освобождения. Тогда Пилат символически "умыл руки", демонстрируя, в соответствии с еврейской традицией, что он непричастен к пролитию крови невинного. Толпа же отвечала: "Кровь его на нас и на детях наших" (Матф 27:24—25), т. е. взяла на себя ответственность за казнь Й. ѓа-Н. Именно эта фраза служила основой обвинения всего народа в "смерти Бога". Однако понятно, что принимать толпу, собравшуюся на публичную казнь, за весь народ, нелепо. К тому же, сами евангелисты отмечают, что у креста стояли также люди, сочувствовавшие Й. ѓа-Н. и оплакивавшие его, и что не кто-нибудь иной, но фарисей выкупил тело казненного у Понтия Пилата и с почестями предал его погребению, уступив ему собственную заранее заготовленную погребальную пещеру (см. Иосиф Аримафейский). Совершенно очевидно, что тех, кто записывал Евангелия, волновала не столько историческая истина, сколько истина метаисторическая: представить сошедшего на землю Сына Божьего, не понятого "своими", преданного и казненного ими, но вопреки всему воскресшего. Эта парадигма должна была более легко освоиться (и освоилась-таки) языческим сознанием.

Так или иначе, но Й. ѓа-Н. был действительно казнен, и прежде всего по политическим причинам: подозреваемый в притязаниях на высшую власть — власть истинного Царя Иудейского (Мессии), он входил в конфронтацию не с еврейским, но с Римским законом и подлежал казни как мятежник, выступивший против "законной" власти императора Рима. Он был казнен самым распространенным в Риме того времени способом казни — через распятие на Т-образной перекладине. Подобный мучительный вид казни запрещен Ѓалахой и никогда не применялся ни в едином Израильском царстве, ни в Иудее, ни в еврейской практике вообще. В Евангелиях подробно описаны бичевание Й. ѓа-Н. до распятия, издевательства над ним римских легионеров, его муки на кресте, продолжавшиеся шесть часов. До самого последнего момента он, вероятно, надеялся на то, что Бог спасет его. Поэтому за мгновение до смерти с его уст срываются слова, исполненные невероятного трагизма и отчаяния и повторяющие стих Псалма 22-го, но в арамейском варианте: Эли, Эли, лема швактани? ("Боже мой, Боже мой, для чего Ты меня оставил?"; в транскрипции Синодального перевода: Или, Или! Лама савахфани! — Матф 27:46; Элои! Элои! ламма савахфани? — Мар 15:34; ср. Пс 22:2). В этом Эли, Эли некоторым почудилось призывание Й. ѓа-Н. пророка Элияѓу (Илии; Матф 27:47; Мар 15:35), однако пророк не явился, чтобы снять его с креста. Гибель Й. ѓа-Н. и то, что он так и не освободил Иудею от римского ига, в глазах многих явились подтверждением мнимости его притязаний на титул Мессии. Однако ближайшие последователи Й. ѓа-Н. отказались мириться со смертью учителя, призвав на помощь доктрину воскресения, прочно вошедшую в иудаизм уже во 2 в. до н. э. Подобная парадигма представлена уже в ессейских текстах. Так Й. ѓа-Н. постепенно стал Иисусом Христом, Сыном Божьим, Богочеловеком, Который, "смертию смерть поправ", воскрес на третий день после Распятия, спустился в ад (см.; см. также Геѓинном) и вывел оттуда родившихся до Него праведников, явился после смерти Своим ученикам и напутствовал их проповедовать Евангелие — Благую весть о Его учении, смерти и Воскресении, об открывшемся пути к жизни вечной и о грядущем Своем втором пришествии.

Однако самый сложный вопрос, если исключить мифологические и христологические наслоения, заключается в том, кем считал себя исторический Й. ѓа-Н. Скорее всего, он выступил поначалу как духовный наставник, законоучитель, который толкует Тору, разъясняет народу заповеди Закона Моисеева (и в этом смысле его деятельность близка фарисейскому движению). Однако затем общение с Иоанном Крестителем, всем своим обликом и сутью проповеди и суровых обличений напоминавшего древних пророков Израиля, возможно, заставило его ощутить себя последователем именно пророков, предвещавших пришествие Мессии, говоривших о вине и покаянии как пути к спасению. Как полагают исследователи, именно таким пророком считали его самые первые его последователи — иудеохристиане, ни в чем не отступавшие от иудаизма. Внимательный анализ евангельских текстов свидетельствует, что Й. ѓа-Н. не считал себя Сыном Божьим в христианском богословском смысле этих слов. Выражение "сын Божий" он употребляет в том же значении, что и другие еврейские законоучители этого периода: "Любим человек, созданный по образу [Божьему], и любимы израильтяне, названные сынами Бога" (Авот 3:14). Сын Божий — любой человек, преданный Господу, исполняющий Его заповеди. Общепринятым в иудейской традиции с древнейших времен и доныне является обращение ко Всевышнему как к любящему Отцу — Ави ("Отец мой"), Авину ("Отец наш"). Общераспространенной формулой в талмудических текстах становится Авину ше-ба-шамаим ("Отец наш, Который в небесах"), и эта же формула звучит в молитве "Отче наш" [см.] (Матф 6:10), которая абсолютно не противоречит иудейской вере. Чаще всего, как известно, Й. ѓа-Н. именует себя "сыном человеческим", и это выражение, звучащее как именование Мессии в Книге Даниэля, указывает на вполне человеческое происхождение Мессии.

Однако вопрос о том, считал ли Й. ѓа-Н. себя Мессией, чрезвычайно сложен и вряд ли может быть решен однозначно. Сам он ни разу не употребляет слово "Мессия", или (в греко-славянском варианте) "Христос". На вопрос первосвященника, следователя храмовой коллегии: "Скажи нам, ты ли Христос, Сын Божий?" — Й. ѓа-Н. отвечает уклончиво: "Ты сказал" (Матф 26:63—64). Точно так же на вопрос Понтия Пилата "Ты Царь Иудейский?" — он отвечает: "Ты говоришь" (Матф 27:11). Правда, он тут же добавляет в ответе первосвященнику, апеллируя к Книге Даниэля: "Даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы [т. е. Бога] и грядущего на облаках небесных" (Матф 26:64), но неизвестно, ведет ли он здесь речь о себе. Согласно другой версии, он прямо называет себя первосвященнику: "Я; и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных" (Мар 14:62). С одной стороны, эти противоречия указывают на сомнительность того, что это было сказано именно так, с другой стороны, свидетельствуют о том, что, возможно, ко времени вступления в Иерусалим Й. ѓа-Н. уверился в своей мессианской роли. Он провозглашает скорое наступление Царства Божьего, но одновременно очень осторожно говорит о своей роли в его приближении и указывает только на предстоящие ему страдания.

В остальном же проповедь Й. ѓа-Н. свидетельствует о близости его учения фарисейским взглядам и в некоторых аспектах — ессейским. Особенно наглядна в этом смысле Нагорная проповедь (Матф 5—7), представляющая квинтэссенцию евангельской этики. Й. ѓа-Н. совершенно четко заявляет о том, что он не находится и не может находиться в конфронтации к Торе и учению пророков, более того — он пришел, чтобы это учение осуществилось во всей полноте: "Не думайте, что я пришел нарушить Закон или Пророков: не нарушить пришел я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из Закона, пока не исполнится все" (Матф 5:17—18). При этом под Законом и Пророками понимаются Тора и Пророки — две части Танаха, которые были канонизированы ко времени Й. ѓа-Н. и, безусловно, являлись для него незыблемым авторитетом. Его слова свидетельствуют о беспрекословном выполнении им заповедей Торы, о том, что он и не думал, в отличие от поверхностного мнения многих христиан того времени, отменять выполнение заповедей для своих последователей. Говоря, что "ни одна иота и ни одна черта не прейдет из Закона", Й. ѓа-Н., абсолютно в духе фарисейского учения и наследовавшего последнему раввинистического иудаизма, провозглашает значимость любой, даже кажущейся самой малой (как йота, или, точнее, — йуд, самая маленькая буква ивритского алфавита, или как буква вав, которая имеет форму вертикальной черточки), заповеди: "Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном" (Матф 5:19). Не случайно на вопрос некоего юноши, как обрести жизнь вечную, Й. ѓа-Н. отвечает: "Если... хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди" (Матф 19:17).

Полемика Й. ѓа-Н. с фарисеями (они же "книжники", т. е. толкователи Торы, носители Устного Закона), традиционно представляется как его полемика с иудаизмом вообще, что не совсем верно: это, скорее, полемика внутри иудаизма с излишне буквальным пониманием заповедей, с показным благочестием, и подобная критика была свойственна изнутри самим фарисеям (тех, кто выказывал излишнее внешнее рвение, лицемеров, они называли "крашеными фарисеями"). Слушая упреки ревнителей Закона в том, что его ученики срывают колосья в Субботу, когда работать нельзя, Й. ѓа-Н., который сам не делает этого, отвечает: "...Суббота для человека, а не человек для Субботы..." (Мар 2:27). Однако в этом нет никакого противоречия с законами еврейской Субботы: если нужно накормить голодного, то нужно работать и в Субботу; вступает в силу правило пиккуах нефеш — спасения жизни, которая ценнее святости Субботы. Под изречением Й. ѓа-Н. и сейчас подпишется любой раввин. В спорах с книжниками выявляется не только негативное отношение Й. ѓа-Н. с излишним формальным рвением некоторых фарисеев, но и в целом положительное отношение к их доктрине: "...всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое" (Матф 13:52). Не случайно многие фарисеи, как свидетельствуют Евангелия, примыкают к ученикам Й. ѓа-Н. (Матф 8:19), а после его смерти самым ревностным защитником его учения становится апостол Павел, воспитанный в фарисейской среде. Подобно фарисейскому раввину Ѓиллелю, продолжая, как и он, линию пророков, Й. ѓа-Н. утверждает примат этического начала в служении Всевышнему. В ответ на вопрос фарисеев, какие заповеди он считает главнейшими, Й. ѓа-Н. отвечает, повторяя слова "Шма" — главной еврейской молитвы, извлеченной из Книги Второзакония (Втор 6:4—5), а также заповедь о любви к ближнему (Лев 19:18): "Первая из всех заповедей: слушай, Израиль! Господь Бог наш есть Господь единый; и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею, — вот первая заповедь! Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Иной большей сих заповедей нет" (Мар 12:29—31). Этот ответ очень радует книжника-фарисея, абсолютно согласного с Й. ѓа-Н., а последний, в свою очередь, одобряет слова фарисея: "Книжник сказал Ему: хорошо, Учитель! истину сказал Ты, что один есть Бог и нет иного, кроме Его; и любить Его всем сердцем и всем умом, и всею душею, и всею крепостью, и любить ближнего, как самого себя, есть больше всех всесожжений и жертв. Иисус, видя, что он разумно отвечал, сказал ему: недалеко ты от Царствия Божия" (Мар 12:32—34). С одной стороны, фарисеи упрекают Й. ѓа-Н. в излишнем общении с грешниками — мытарями (сборщиками податей, которые служили Римским властям) и даже блудницами, с другой стороны, ответ Й. ѓа-Н., говорящего, что "не здоровые имеют нужду во враче, а больные" и что он "пришел призвать не праведников, а грешников к покаянию" (Матф 9:12—13), находится в полном соответствии с центральной доктриной раввинистического иудаизма о важности тшувы — покаяния. В Талмуде утверждается, что самые страшные грешники могут рассчитывать на милосердие Бога и что за покаяние одного человека Бог прощает грехи всего мира (Йома 86б). Все выпады Й. ѓа-Н. против фарисеев находят параллели в Талмуде (Сота 22б), хотя в последнем они, разумеется, по определению не могут рассматриваться как выпады против иудаизма вообще (свои же лицемеры и буквалисты есть в любой религии).

Показательно, что, с одной стороны, Й. ѓа-Н. акцентирует в своей проповеди милосердие и всепрощение, с другой — отказывается исцелить больную девочку, дочь ханаанеянки, мотивируя это тем, что он "послан только к погибшим овцам дома Израилева", и в ответ на слезные мольбы матери (даже ученики не выдерживают ее стонов и слез и просят за нее) говорит достаточно жестокие слова: "Нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам" (Матф 15:24, 25). Как справедливо отмечают авторы Краткой Еврейской Энциклопедии, это довод, "который вряд ли мог привести самый "фанатичный" фарисей в его (Й. ѓа-Н. — Г. С.) время или законоучитель Талмуда в будущем". Действительно, Ѓалаха запрещает отказывать в помощи (и особенно лечении) человеку только потому, что он нееврей. Только после смиренного замечания женщины, что "и псы едят крохи, которые падают со стола господ их" (Матф 15:27), Й. ѓа-Н. откликнулся на ее просьбу. (Согласно логике Евангелия, этот эпизод следует понимать как испытание этой женщины и демонстрацию ей и ученикам, что значит вера, которая исцеляет.) С одной стороны, Й. ѓа-Н. воплощает предельные кротость и смирение, с другой — проклинает своих оппонентов, учит апостолов быть хитрыми, как змеи (Матф 10:16), и предрекает участь Содома и Гоморры тем городам, которые их не примут (Матф 10:14—15). С одной стороны, проповедь его универсальна, с другой — он не только подчеркивает, что призван спасти именно народ Израиля, но и напутствует своих учеников: "На путь к язычникам не ходите, и в город Самарянский не входите; а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева..." (Матф 10:5—6). Вероятно, эти противоречия отражают разногласия в среде самих фарисеев, которые не были едины. Так, существовала школа Ѓиллеля, отличавшаяся большой толерантностью, и школа Шаммая, которой был свойствен больший ригоризм (см. Бет-Ѓиллель и Бет-Шаммай). Некоторые исследователи полагают, что отдельные установки Й. ѓа-Н. близки суровому ригоризму школы Шаммая.

Необычайная терпимость и любовь к человеку соединяются с ригоризмом и в Нагорной проповеди. Й. ѓа-Н., толкуя Десять Заповедей, предельно заостряет их этический смысл, придает им максималистский характер, желая искоренить сами дурные помыслы и побуждения из сердца и души человека. Собственно, он распространяет Десятую из Заповедей на Скрижалях — о нежелании "ничего, что у ближнего твоего" (Исх 20:17), на все остальные, справедливо усматривая источник преступления в нечестивых желаниях. Исследователи отмечают, что во всей Нагорной проповеди нет ни одного изречения или суждения, которому нельзя найти параллель в Талмуде или Мидраше — буквальную (напр., Матф 7:2—4 и Сота 1:7; Бава Батра 9б) или несколько видоизмененную (напр., Матф 5:28 и Калла 1; Матф 5:29—30 и Нидда 13б; Матф 6:3 и Бава Батра 9б; Матф 6:30—34 и Сота 48б и т. п.). Даже заповедь "Любите врагов ваших" не является совершенно новой. В Торе нигде не сказано, что нужно ненавидеть врага своего, как это цитируется в Евангелии. Наоборот, в Книге Левит перед заповедью о любви к ближнему сказано: "Не поддерживай в сердце твоем ненависти к брату твоему" (Лев 19:17). Комментируя ее, современный раввин Й. Герц, главный раввин Британской империи, пишет: "Ненависть сама по себе запрещена Законом, потому что является прямым нарушением предписывающей заповеди "Люби ближнего твоего, как самого себя", а также нарушением запрета "Не поддерживай в сердце твоем ненависти к брату твоему". Комментатор подчеркивает, что даже в том случае, если человек совершил тяжкое преступление, нужно ненавидеть "то дурное, что делает нарушитель законов Торы, но не в коем случае не позволять себе ненавидеть его как человека и как личность". Вслед за многими поколениями еврейских мудрецов рабби Герц говорит о том, что нет ничего труднее для человека отказаться от ненависти к своим врагам и обидчикам, но именно это и только это может заставить их измениться.

В Нагорной проповеди очевидны также следы влияния ессейского мировоззрения, особенно социальных взглядов ессеев. Так, макаризмы — заповеди блаженства — обещают грядущее блаженство в Царстве Небесном прежде всего бедным, отказавшимся от земных благ, добровольно отрекшимся от имущества (вероятно, само выражение "нищие духом" следует понимать как "нищие по велению своего духа", "нищие добровольно").

Общего между учением Й. ѓа-Н. и иудаизмом гораздо больше, чем различий. Великий проповедник из Назарета вряд ли думал о создании принципиально новой религии. Это дело свершил его последователь Шауль из Тарса, сменивший имя на латинское Paulus (Павел) и ставший "апостолом для язычников" и одним из основателей Христианской Церкви. Именно Павел провел реформы, благодаря которым первоначальное иудеохристианство, существовавшее в рамках иудаизма (любой язычник, уверовавший в Й. ѓа-Н. как Мессию, должен был сначала принять Закон Моисеев), превратилось в христианство, все более расширявшее свои ряды. Эти реформы могут быть сведены к трем основным моментам. Во-первых, Павел отменил непонятные для язычников законы кашрута; во-вторых, он отменил пугавшее язычников обрезание; в-третьих — и это главное — на место Торы он поставил обожествленную фигуру Й. ѓа-Н. — Иисуса Христа как Сына Божьего, бывшего Богом еще до рождения, как воплощенное Слово Божье. И если иудеи как тогда, так и сейчас полагают, что быть верными и угодными Богу можно только через изучение Торы и исполнение ее заповедей, то Павел провозгласил: отныне путь к Богу лежит через личную любовь и преданность Иисусу Христу.

В европейской науке и литературе попытки реконструкции жизни Й. ѓа-Н., изображения Иисуса Христа как человека начались с "Жизни Иисуса" Э. Ренана. В этом же ряду стоит и история Иешуа Га-ноцри в романе М. Булгакова "Мастер и Маргарита", и роман нобелевского лауреата Ж. Сарамаго "Евангелие от Иисуса" (см. подробнее Евангелие). Интерес к загадке личности Й. ѓа-Н., к его трагической судьбе, к его проповеди не угасает, ибо в них заданы величайшие парадигмы, сформулированы в емкой, афористичной форме простые и одновременно исполненные безмерной глубины истины, которые являются основой духовного и нравственного бытия значительной части человечества. Наряду с Моисеем, Буддой, Мухаммадом Й. ѓа-Н. является одним из самых выдающихся и знаменитых людей, когда-либо живших на земле, одним из немногих эталонов высочайшей нравственности и человеколюбия.

См. также Иисус Христос, Евангелие.

Г. В. Синило