Йегошуа Бен-Сира - это...

ЙЕЃОШУА БЕН-СИРА, Йешуа Бен-Сира (полное имя — Шимон бен Йеѓошуа бен Элеазар бен Сира; в русской традиции — Иисус, сын Сирахов) — иудейский мудрец, живший в конце 3—2 в. до н. э., автор книги, получившей его имя — Премудрость Йеѓошуа Бен-Сиры — и представляющей собой выдающееся произведение религиозно-дидактической литературы. Несмотря на огромную популярность и авторитет книги Й. Б.-С. в иудейской среде, она не была включена в канон еврейской Библии, или Танаха; но, в силу того, что в греч. переводе (выполненном внуком Й. Б.-С) Премудрость Й. Б.-С вошла в Септуагинту, она осталась — на правах второканонической книги — в христианской Библии. В христианских источниках, начиная с 4 в. н. э., к Премудрости ЙБС. часто прилагается название Экклесиастикус (Екклесиастикус).

Известно, что Й. Б.-С. написал свою кн. в Иерусалиме между 190 и 180 годами до н. э. Почти ничего не известно о биографии Й. Б.-С., но, как предполагают, он был знатного происхождения и в молодости много путешествовал. Его энциклопедические познания отразились в его книге: знание придворных обычаев и тонкостей храмового ритуала, торговли, медицины, воспитания. Предполагают, что он был знаком с греческой литературой. О себе Й. Б.-С говорит: "Много видел я в скитаниях моих, // и знаний у меня больше, чем я могу высказать. // Часто был я близок к смерти // и спасался благодаря опытности моей" (Сир 34:11—12; перевод А. Рождественского). Больше всего Й. Б.-С. изучал и лучше всего знал тексты Священного Писания. Ему были известны все книги Танаха, кроме Книги Даниэля, или Даниила. Особенно любил он Притчи и сам был большой мастер составления притч (см. Притча). Его книга, которую он написал, чтобы научить людей, по его словам, "преуспевать в жизни согласно Закону", стала шедевром древнееврейской афористики. Но судьба ее складывалась непросто. В 132 до н. э. внук Й. Б.-С., приехавший в Египет, решил, что местные евреи недостаточно развивают традиции отечественной премудрости. И так как их разговорным языком все больше становился греческий, внук Й. Б.-С. перевел книгу своего деда на греческий язык. В предисловии он писал: "Много бессонного труда и знаний положил я в это время, чтобы довести книгу до конца и сделать ее доступною и тем, которые, находясь на чужбине, желают учиться и приспособляют свои нравы к тому, чтобы жить по закону" (Синодальный перевод; далее — СП). В перипетиях и катаклизмах истории был утрачен оригинал рукописи на иврите. Вплоть до конца 19 в. был известен только греческий перевод (это повлияло на решение мудрецов-хахамим о невключении книги в канон). Но в 1896 в Каирской генизе — хранилище обветшавших книг и рукописей из синагогального обихода — была обнаружена значительная часть оригинала на иврите, затем к нему прибавились находки в Кумране (см. Кумранские свитки). Так действительно подтвердилось знаменитое: "Рукописи не горят".

Книга Й. Б.-С. имеет стихотворную форму и по жанру напоминает Коѓэлет, или Экклесиаст (Екклесиаст): краткие афоризмы, изречения житейской мудрости сочетаются в ней с развернутыми философскими медитациями и лирическими интермеццо (произведение включает также псалмы, написанные Й. Б.-С). В ней нет четко выраженного плана (кроме того, что каждый из восьми разделов начинается стихотворной похвалой Премудрости и мудрецам) и тем более — сюжета. Но единство ей придает стройная этическая концепция и образ самого автора, идеально воплощающего представление о мудреце-книжнике, наблюдающем над жизнью и взвешивающем свой опыт на весах Закона. Перед нами человек, влюбленный в свой труд, ставящий его превыше всех занятий. Он проповедует мудрость, знание, но это не научное познание в греческом, европейском смысле, а наука жизни в соответствии с Божьими Заповедями. Тора и Премудрость для него едины и являются гарантом незыблемости законов мироздания и нравственности.

Й. Б.-С. находит для Премудрости самые нежные и поэтичные сравнения: она расцветает, как роза Иерихона, благоухает, как ладан в Скинии (см. Скиния Завета), тает во рту, как медовый сот. Он пишет о Премудрости с восторгом влюбленного. Но при этом его мудрость трезвенна и буднична, она питает человека суровой простой пищей — хлебом и водой. Й. Б.-С. говорит подчас о самых прозаических житейских вещах и ситуациях, стремится дать конкретные жизненные уроки. При этом он выступает как тонкий психолог, прекрасно изучивший человеческую природу и не питающий иллюзий относительно нее. Его взгляд на человека порой весьма ироничен, хотя никогда не опускается до мизантропии: "Не советуйся с женою о сопернице ее // и с трусливым — о войне, // с продавцом — о покупке и с покупателем — о продаже, // с жадным — о благодарности, // с немилосердным — о благотворении, // с ленивым работником — о его работе" (Сир 37:11—12; перевод А. Рождественского). Как и в Книге Притчей, будничность и трезвенность содержания сочетается в Премудрости Й. Б.-С. с высоким восторгом мысли, требующим праздничного и красочного выражения. "Строгая трезвенность содержания и веселая парадность формы в книге Бен-Сиры уравновешивают друг друга, обеспечивая соразмерность эстетического целого" (С. С. Аверинцев).

Положительный идеал мудреца — это спокойный, уравновешенный человек, всегда обдумывающий свои решения, заботливый и рачительный хозяин, строгий и любящий глава семейства, вежливый и справедливый, всегда готовый прийти на помощь слабому и обиженному: "Спасай обижаемого из рук обижающего и не будь малодушен, когда судишь" (Сир 4:9; СП). При этом Й. Б.-С. понимает, что нельзя требовать от человека непомерного, ведь он зависит от давления окружающего мира: "Чрез меру трудного для тебя не ищи, и что свыше сил твоих, того не испытывай" (Сир 3:21; СП). Однако истинный человек не должен отворачиваться и отступать, когда видит явную несправедливость и опасность, грозящую другому человеку, особенно другу. Дружбу Й. Б.-С. считает величайшим из благ жизни и посвящает ей множество великолепных афоризмов: "Верный друг — крепкая защита: кто нашел его, нашел сокровище. Верному другу нет цены, и нет меры доброте его. Верный друг — врачевство для жизни, и боящиеся Господа найдут его. Боящийся Господа направляет дружбу свою так, что, каков он сам, таким делается и друг его" (Сир 6:14—17; СП); "Не оставляй старого друга, ибо новый не может сравниться с ним; друг новый — то же, что вино новое: когда оно сделается старым, с удовольствием будешь пить его" (Сир 9:12—13; СП). Й. Б.-С. говорит о многочисленных пороках, уродующих человека. Главное, что он ценит в человеке, — гуманность и милосердие. Даже к рабу, который в эллинско-римском мире считался лишь "говорящим орудием", Й. Б.-С. советует относиться по-братски: "считать как бы братом и не обижать его". Книга Й. Б.-С. еще раз подтверждает, что нет жесткой границы между этическими принципами Танаха и Евангелий, ведь и те, и другие опираются на Десять Заповедей. Й. Б.-С. говорит о любви к ближнему, о сострадании, о способности прощать как о высших человеческих качествах: "Не укоряй человека, обращающегося от греха, // помни, что все мы виноваты... // Тот, кто мстит, получит отмщение от Господа, // и Господь точно сочтет грехи его. // Отпусти прегрешения ближнему твоему, // и тогда помолись, и простятся тебе грехи твои" (Сир 8:6; 28:1—2; перевод А. Рождественского).

Стержнем же этической концепции Й. Б.-С. является учение о цельности человеческой личности и свободе воли. Именно в его книге впервые с такой полнотой и ясностью выражена мысль о свободе выбора и сопряженной с ней ответственности: "Он (Господь.— Г. С.) от начала сотворил человека и оставил его в руке произволения его. Если хочешь, соблюдешь заповеди и сохранишь благоугодную верность. Он предложил тебе огонь и воду: на что хочешь, прострешь руку твою. Пред человеком жизнь и смерть, и чего он пожелает, то и дастся ему" (Сир 15:14—17; СП). Итак, путь человека, его судьба зависят от самого человека. Как справедливо замечает С. С. Аверинцев, "этика Бен-Сиры... мужественна, ибо требует от человека полной целостности воли". Мудрец требует от человека неустанного труда души, бодрствования разума, сон которого, как известно, рождает чудовищ. Больше всего Й. Б.-С. ненавидит лень — физическую и душевную. Глупость в его понимании — не свойство ума, но отсутствие воли, душевная расхлябанность. В равной степени и мудрость для него — не признак интеллекта, но признак воли, умение обуздать самого себя, возделать сад собственной души. Жизнь человека воспринимается Й. Б.-С. как непрестанное усилие, непрестанное преодоление — прежде всего, самого себя: "Кто приставит бич к помышлениям моим и к сердцу моему наставника в мудрости, чтобы они не щадили проступков моих и не потворствовали заблуждениям их..." (Сир 23:2; СП). Только беспредельная строгость к себе позволит человеку стать достойным Божьего замысла. И чем больше человек постигает величие Творца, тем меньше он чувствует себя вправе предъявлять Ему какие бы то ни было требования. Высшая радость человека — бесконечно постигать величие Творца, благодарить его за дарованную жизнь, какой бы трудной она не была.

Словно подводя итог многовековой традиции иудейской мысли, иудейской этики, Й. Б.-С. во вступлении к последнему разделу своей книги — в "Похвальном слове отцам" (Сир 44—50) славит пророков и тех, кому они передали эстафету, — мудрецов-праведников, мужей Великого Собрания, замыкая этот ряд Первосвященником Шимоном II — Шимоном Праведным. Мудрец верит, что настанет тот час, когда вся земля узнает истинного Бога, и молит Творца приблизить это время: "Ускорь конец и назначь время, // чтобы все возвестили о великих делах Твоих... // Услышь молитву рабов Твоих // по милости к народу Твоему, // чтобы узнали все концы земли, // что Ты — Бог вечный" (Сир 36:9, 18—19; перевод А. Рождественского).

В целом по своему религиозному мировосприятию книги Й. Б.-С. очень близка взглядам чуть более позднего иудаизма перушим — фарисеев. Показательно, что для еврейских законоучителей эпохи Мишны и эпохи завершения Талмуда Премудрость Й. Б.-С. имела почти такое же значение, как Притчи Соломоновы. Изречения Й. Б.-С., приведенные под его именем или анонимно, рассыпаны по всей талмудической литературе (это единственное исключение, которое мудрецы Талмуда делали для Сфарим хицоним — "внешних книг", т. е. не включенных в Писание). В книге Й. Б.-С. впервые упоминаются некоторые обычаи, позднее кодифицированные Ѓалахой, например благодарственная бенедикция Богу при виде радуги. Здесь содержится наиболее ранняя ссылка на Шмоне-эсре ("Восемнадцать благословений"; см. Амида). Псалмы Й. Б.-С., по сути дела, стали истоком постбиблейской еврейской литургической поэзии и оказали значительное воздействие на ранние пиюты, а также на некоторые молитвы. Ссылки на Кн. Й. Б.-С., цитаты из нее встречаются в произведениях средневековых еврейских мыслителей и поэтов.

Изречения Й. Б.-С. цитируются в Новом Завете, в сирийской версии Книги Ахикара. По мнению М. Лютера, Книга Сираха (так часто именуют Й. Б.-С. европейцы) "полезна для народа, так как цель ее — сделать гражданина или домохозяина богобоязненным, благочестивым и мудрым". Об этой книге беседовал в последние дни своей жизни И. В. Гёте со своим секретарем И. П. Эккерманом, сожалевшим, что она не попала в основной канон. К различным частям текста Кн. Й. Б.-С. написаны многочисленные произведения католической и протестантской церковной музыки.

Г. В. Синило