Грехопадение - это...

ГРЕХОПАДЕНИЕ — принятое в европейской (христианской) традиции обозначение сюжета, представленного в третьей главе первой книги Торы — Сэфер Берешит (Книги В-Начале), или Книги Бытия.

История Г. — это история о том, как первые люди, прародители всего человечества, — Адам и Ева — в Эдемском саду (см. Ган Эден) нарушили запрет Бога вкушать плоды с Древа Познания Добра и Зла. При этом женщина (еще не получившая своего имени) первой подверглась искушению со стороны змея, а вслед за ней запретный плод отведал мужчина. В результате люди потеряли Райский сад, символизирующий первозданную гармонию и блаженство неведения, и были выведены Богом в дихотомичный мир опыта, биполярный мир Добра и Зла, которые в обыденной человеческой практике тесно сплетены друг с другом.

Г. в осмыслении библейского текста предстает как одно из важнейших начал человеческого бытия: начало опыта Добра и Зла. Это также первое испытание самого высокого и опасного дара, данного Богом людям, — свободы воли. "Инструментом" испытания в Божьих руках выступает змей — нахаш, ходивший на ногах и умевший говорить (сказание имеет этиологический характер и, в частности, объясняет, почему змея ползает на брюхе, враждует с человеком, а также почему женщина в муках рождает детей). Змей, гораздо позднее отождествленный (преимущественно христианской традицией) с сатаной, или Люцифером, и понимаемый иудейскими комментаторами как воплощение йецер ѓа-ра — "злого начала", "злого намерения", рождающегося в первую очередь в душе человека, избран не случайно.

Во-первых, в древнееврейском сюжете "срабатывает" уже устоявшийся и представленный практически во всех культурах архетип: змей (змея) как символ мирового зла. Во-вторых, Тора дистанцируется от языческого амбивалентного (негативного и одновременно пиететного) отношения к змею как непременному атрибуту всех культов, связанных с сексуальностью и плодородием. Собственно, на древнем языке Торы, сюжет о Г. означает отпадение людей от Единого Бога и впадение в язычество (языческий культ сексуальности и плодородия), которое символизирует змей. Не случайно проводником искушения становится женщина, как не случайно и то, что люди, вкусив запретный плод, увидели наготу друг друга и испытали стыд. Безусловно, это нельзя понимать как открытие сексуальности вообще, ибо уже при сотворении человека ему, как и всему живому, дана была заповедь (см. Мицвот) "плодиться и множиться". В человеческом теле нет ничего отвратительного и постыдного. Отвратительным может быть только отношение человека к своему или иному телу. Возможно, дело в том, что люди, доверившись змею, оказались на какое-то время во власти сексуальных инстинктов.

Однако уже древнейшие комментаторы видели в "наготе", которая открылась первым людям, прежде всего духовную "наготу", неспособность так, как должно, сохранять веру и верность Богу. Как сказано было одним из рабби в талмудической (см. Талмуд) дискуссии о Г. по поводу прародителей, "одна заповедь у них была, и ту не удержали, потому и оказались наги". Люди увидели свою слабость перед лицом страшного зла, свою способность поддаваться ему, порождать его в своей душе.

Согласно преданию, люди в Эдеме были окутаны сиянием, подобным тому, какое исходит от ангелов. После Г. они утратили это светозарное сияние и ощутили себя "нагими", открытыми греху. Иудейский комментарий сообщает также, что кроме сияния первые люди были одеты в особые природные "одежды": их покров был прозрачным, очень нежным, гибким и одновременно прочным, предохранявшим их от болезней, холода и жары (хотя их и не было в Эдеме). Но теперь они утратили эти красоту и защищенность, и Сам Господь изготовил им одеяния из кожи: это и есть наши плоть и кожа, не равнозначные плоти и коже первых людей, насквозь пронизанных духовностью.

Г. осмысливается как осознание людьми своей конечности, смертности, как тот путь, который может привести к самой страшной смерти — духовной. Уже в Аггаде дается символическая интерпретация притчи о Г.: Адам символизирует дух и разум человека; Ева — душу, эмоциональный мир человека; змей — "злое намерение", идущее от плоти, от животной природы человека. Этот "змей" воздействует сначала на чувства (Еву), а те затмевают разум (Адама). Все вместе ведет к смерти — духовной и физической.

Однако, согласно Торе, Господь отнюдь не хочет смерти человека и дает ему шанс осмыслить свое падение и возродиться. Как известно, Бог вступает в диалог с людьми, и этот диалог — еще одно испытание, на этот раз на способность взять на себя ответственность. Возможно, если бы люди смогли это сделать, иной была бы человеческая история. Но, услышав в Саду голос Бога, Адам, как известно, спрятался. Не есть ли это вечная попытка людей в каждом поколении "бежать" от Лица Божьего, ибо трудно переносить сияние этого Лица, чувствовать себя перед судом величайшей Истины? Вся история цивилизации осмысливается Библией и как история "сокрытия" человека от Бога, и как история постепенного "раскрытия" его перед Богом, возвращения к Нему. Адам и Ева прячутся, но голос Божий призывает: "Где ты?" Безусловно, этот вопрос не следует понимать, как желание Бога узнать, под каким деревом или кустом спрятался Адам. Это вопрос не для Бога — для Адама, и означает он следующее: понимаешь ли ты, человек, что произошло с твоей душой? Этот вопрос звучит для каждого из нас, потомков Адама. Адам же, как известно, отвечает, что спрятался потому, что увидел себя нагим и испугался. Он не может (или не хочет) понять сущность вопроса. И тогда Бог спрашивает напрямую: "…кто сказал тебе, что ты наг? Не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть?" (Быт 3:11; здесь и далее Синод. перевод). И вместо того, чтобы мужественно и честно признать свою вину, Адам указывает на женщину: "…жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел" (Быт 3:12). Здесь нельзя не почувствовать экивок в сторону Бога: Ты ведь Сам мне ее дал, Сам и виноват. Так же отвечает и женщина, во всем обвиняя змея. Так первые люди продемонстрировали, быть может, самую главную слабость человека — неспособность нести ответственность. Гораздо удобнее, когда виноват кто-нибудь другой, весь мир, Сам Бог. И только немногие мужественные до конца несут ответственность, взваливая на себя и чужую вину, ощущая стыд за нее как свой стыд. Стыд в сюжете о Г. возникает как следствие вины, и стыд же становится спасением человека: если человек чувствует стыд, он еще не потерян в глазах Бога. Поэтому В. Иванов напишет: "Совести хранитель — стыд". А гораздо ранее один из еврейских мудрецов скажет: там, где больше чувство вины, там больше и совести, ибо только законченный грешник не знает стыда.

Бог карает первых людей, изгоняя их из Эдема и предоставляя собственному опыту. Но в словах Бога о том, что люди будут поражать змея в голову, а он будет жалить их в пяту (Быт 3:15), есть и предостережение, и утешение: зло воздействует на человека через "пяту", т. е. через самую низменную часть его существа; однако человек, укрепив свой дух, сможет бороться со злом, поражать "змея" в голову. Более того, зло в конечном итоге будет преодолено, ибо одна из дочерей первой женщины, поддавшейся на провокацию змея, родит Избавителя — Мессию (см. Машиах).

Падение Адама, который воплощал в себе весь род человеческий и в котором уже были соединены души всех людей, еврейская мистическая традиция (см. Каббала) сравнивает выпадением из рук Всевышнего зеркала, в котором отражался Лик Божий. Этим отражением и был Адам. А зеркало, согласно книге "Зоѓар" — "Сияние", разбилось на множество мелких осколков — отдельных человеческих душ. И только Мессия сможет собрать их, соединить их вновь в одно большое зеркало, в котором виден будет Лик Божий. Однако и каждый человек, осуществляющий тшуву — возвращение к Богу, приближает этот судьбоносный момент. Как считает Д. В. Щедровицкий, с каббалистическим учением был знаком уже ап. Павел. Он мог воспринять его от своего учителя — еврейского мудреца Гамлиэля, или Гамалиила (Деян 22:3). Это оказало влияние на размышления ап. Павла о "двух Адамах" — "из праха" и "небесного", при этом под последним он имеет в виду Иисуса Христа: "Первый человек — из земли, перстный; второй человек — Господь с неба. …И как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного" (1 Кор 15:47, 49).

Г. — сложное, амбивалентное понятие в осмыслении Библии. Г. принесло в мир негативное начало, и вместе с тем в нем есть нечто позитивное: оно открыло человеку самого себя, те глубины и бездны, которые в нем кроются. Через Г. явилось понимание необходимости сознательного духовного самосовершенствования человека и прихода человечества от утраченного к выстраданному Раю.

Притча о Г. получает глубокую разработку и новое осмысление под пером писателей Нового времени: прежде всего в трагедии, написанной на латинском языке голландцем Гуго Гроцием, — "Adamus Exul" ("Адам Изгнанный", 1601), в трагедии его соотечественника Йоста ван ден Вондела "Адам в изгнании" (1664), написанной по-нидерландски, а также в эпической поэме великого английского поэта Джона Милтона "Потерянный Рай" (1667).

Г. В. Синило