Гегель В России - это...

Наивысший уровень интереса к гегелевской философии относится к 30-40-м гг. XIX в. Одним из первых упоминаний о Г. как о "знаменитейшем муже" совр. философии, вышедшем из Шеллинговой школы (известно, что интерес ко взглядам Шеллинга приходится на 10-20-е гг.), была ссылка Галича в "Истории философских систем" (Спб.. 1819). Особенно высоко была им оценена гегелевская "Наука логики". В 1821 г. в журн. "Благонамеренный" (орган Вольного общества любителей российской словесности) высказывалась критика в адрес философских обзоров "Вестника Европы", завершающихся Кантом и не воздающих должной оценки философским учениям Фихте, Шеллинга и Г. Очень близкую т. зр. с высокой оценкой Шеллинга, Окена и Г. высказал в своем журн. "Мнемозина" Одоевский. Определенную роль в истории пропаганды "гегелизма" сыграл "Телескоп" Надеждина, но наибольшее значение имел "Московский наблюдатель", к-рый поставил перед собой задачу освещения всех сторон рус. общественной жизни и литературы с т. зр. гегелевской философии. Среди солидных публикаций о ней в рус. журналах обращают на себя внимание исследования Редкина "Обозрение гегелевской логики" (Москвитянин. 1841. Ч. 4. № 8), "Взгляд на философию Гегеля" (Православное обозрение. 1861. Т. 1), а также его 7-томный труд "Из лекций по истории философии права в связи с историей философии вообще" (Спб., 1889-1891), содержащий обширный текстологический и аналитический материал о философии Г. Заметную роль в распространении гегелевских идей сыграл Белинский и журн. "Современник", на страницах к-рого появилась первая рус. публикация Гегеля - "Гимназические речи". Центрами изучения гегелевской философии стали кружки Станкевича (после отъезда Станкевича за границу его возглавил М. А. Бакунин) и Герцена - Огарева. Следует отметить, что философская переписка Герцена и Огарева по своей глубине и содержательности является одной из ярчайших страниц рус. гегельянства. Тема гегелевской философии была центральной также в философско-литературных салонах Павловых, Елагиной, Чаадаева. Именно в этих кружках и салонах произошло разделение представителей рус. мысли на славянофилов и западников, к-рое в самом общем плане соответствовало установившейся поляризации между приверженцами шеллингианской и гегелевской системам. Конечно, подобные градации очень условны и очерчивают лишь самую общую границу философских тенденций. Период 30-40-х гг. не фиксирует рамок рус. гегельянства, а характеризует только время общего интереса к гегелевской философии, к-рый, перестав быть таковым, сохранился на протяжении всего XIX в. и с определенными интервалами возрождался и затихал в XX в. Определенный интерес к гегелевскому учению, положительный или отрицательный, испытали почти все течения рус. мысли XIX и XX вв. Напр., философские симпатии ведущих теоретиков почвенничества разделились традиционным образом - шеллингианская основа "органической критики" Григорьева и консервативное гегельянство Страхова. В России всегда был велик интерес не только к философии самого Г., но и к историческим судьбам его школы. Особенную известность в России имели соч. т. наз. левых гегельянцев. Рус. критики гегельянства неоднократно подчеркивали, что следование шаг за шагом букве философской системы Г. неизбежно приведет к материализму и атеизму. Возможно, что такой ход мысли объясняет интерес к учению Г. со стороны представителей рус. философского материализма. Особенно тщательную проработку в историко-философской литературе получила тема "Гегель и Чернышевский". Автор "Эстетического отношения искусства к действительности ", "Что делать?" и "Полемических красот" был страстным критиком философского идеализма, в т. ч. и системы абсолютного идеализма Г., завещав борьбу за чистоту материалистического миросозерцания таким своим последователям, как Антонович, к-рый в работе "О гегелевской философии" ( Спб., 1861) в определенной мере превзошел своего учителя, упростив и вульгаризировав ряд проблем гегелевской философии. Как ни странно, устойчивый интерес к гегелевской философии в XIX в. не сопровождался активной публикацией переводов его трудов. Помимо вышеупомянутых "Гимназических речей" были переведены лишь: "Курс эстетики, или Наука изящного" (Т. 1-3. М., 1859-.1860), "Энциклопедия философских наук в кратком очерке" (М., 1861-1864. Т. 1-3). Значителен был интерес к гегелевской философии в среде духовно-академической и университетской философии. Изучение философии Г. было обязательным для историко-философских курсов академий и ун-тов. О взглядах Г. немало писали в своих соч. такие представители духовно-академической философии, как Юркевич, Голубинский, Кудрявцев-Платонов. Видным гегельянцем во 2-й пол. XIX в. был Чичерин. Идеями гегелевской философии пронизаны его "Философия права" и "Курс государственной науки", в своих философских работах он развил и дополнил отдельные положения гегелевской системы. Ошибка Г., по мнению Чичерина, состояла в том, что он "начинает с крайнего отвлечения, с понятия бытия, т. е. со второй части процесса" (Наука и религия. М., 1879. С. 72-73). Т. зр. консервативного гегельянства была доминирующей почти во всех оценках Чичерина. Сложным и неоднозначным было отношение к Г. у В. С. Соловьева. Его общая антигегелевская установка сформировалась уже в магистерской диссертации "Кризис западной философии", в к-рой Г. и его философская система воспринималась как вершина западноевропейского рационализма. С другой стороны, статья Соловьева о Г. в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона свидетельствовала о том, что рус. мыслитель понял и разобрался в гегелевской философии намного глубже и полнее мн. из приверженцев и последователей нем. философа, К рус. консервативному гегельянству часто относят Дебольского - автора таких соч., как "О диалектическом методе" (1872), "Логика Гегеля в ее историческом основании и значении" (1912). Однако осн. его философская работа "Философия феноменального формализма" (1892- 1895), построенная на обильном гегелевском материале, была уже преодолением гегельянства и переходом к кантианскому стилю философствования. Призыв О. Либмана "назад к Канту" вызвал в России широкий интерес к различным школам неокантианства и привел к ослаблению интереса к гегелевской философии. Метафизика всеединства Соловьева породила в России историко-философскую традицию создания самостоятельных учений о всеединстве Бога, мира и человека (Булгаков, Флоренский, Франк, Карсавин). Все вышеперечисленные мыслители, а также Бердяев, Трубецкой и мн. др. в своих работах в той или иной форме дали критическую оценку гегелевской философии, подчеркивая в то же время высокую значимость этой философской системы и используя отдельные ее положения и выводы в собственных философских построениях. Критическое отношение к философскому учению Г., связанное с возрождением интереса к философии Канта и к философским учением таких неокантианцев, как Г. Риккерт, П. Наторп, было отчасти прервано в 1910 г, докладом В. Виндельбанда "Возрождение гегельянства" и его попыткой обосновать программу нового общеевропейского философского движения. В России эта тенденция нашла свое отражение в докторской диссертации Новгородцева "Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве" (1901), а также в соч. последнего крупного исследователя Г. в России нач. XX в. - И, А. Ильича. Его труд "Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека" (1918. Т. 1-2) был лебединой песней рус. идеалистического гегельянства. Именно его изложением и анализом завершился обзор Яковенко "История гегельянства в России" (Прага, 1938-1939, на нем. языке). История материалистической интерпретации гегелевского философского наследия в СССР осуществлялась в рамках марксистско-ленинской идеологии. Была создана огромная по объему традиция материалистического прочтения Г. с акцентом на его диалектическом методе. Она не может быть оценена однозначно, поскольку имела свои взлеты и падения, периоды откровенной вульгаризации и периоды утонченного анализа (Ильенков, Батищев). В кон. 60-х гг. возникли и функционировали гегелевские кружки в Институте философии АН СССР под руководством Ильенкова и в Московском ун-те под руководством Д. И, Киреева. Особенно много публикаций о Г. появилось перед X Международным гегелевским конгрессом 1974 г., состоявшимся в Москве.