Душа Праведника - это...

        Жил некогда справедливый царь Випашита (1), но для смерти нет разницы между добрыми и злыми Всеядная, прибирает она всех Пришел час и для Випашита, и в царскую опочивальню без зова вступил посланец Ямы Его темное непреклонное лицо оттенялось кроваво-красным одеянием, в руках пришелец держал молот с длинной рукоятью и вервие Не мешкая, извлек он душу Випашита из уже неподвижного тела (2), связал ее, трепещущую от страха, вывел из дворца и за конец веревки повлек на юг, как только что приобретенную скотину
        Двенадцать дней длился путь, и ни разу душа Випашита не узрела ни колосящихся пашен, ни лугов с пасущимися коровами, ни змеящихся в зелени лугов рек Нещадно жгло раскаленное добела солнце, внизу пламенел океан со свинцово-застывшими волнами Но в памяти души вставали лиловые горы и сверкающая золотом кровля дворца, по щекам ее лились потоком незримые слезы Не выдержать бы душе такого пути, если бы там, где оставалась родина, сыновья, выполняя погребальный обряд, не приносили к жертвенному костру еду и питье Ощущая это, каждый раз душа наливалась силой
        К вечеру двенадцатого дня душа и ее провожатый оказались перед воротами высокой крепостной стены Они отворились, и после того как пришельцы вошли, сами бесшумно закрылись И только тогда, развязав пленницу, демон впервые раскрыл рот.
        — Вот мы и в царстве Ямы, и тебе, душа, предстоит вслед за мною пройти через семь кругов преисподней
        — За что мне такая кара? — воскликнула душа — Разве когда я находилась в теле, облаченном в царскую мантию, в стране нарушались законы и было предано забвению милосердие?
        — Безупречно было твое правление, душа, и жизнь твоя достойна подражания — проговорил демон — Но однажды ты совершила прегрешение И за это тебе суждено узреть муки преисподней, самой их не испытав Таков приговор Ямы вершащею суд над живыми и мертвыми
        Пройдя небольшое расстояние, они вступили в проход, не ос вещаемый ни одним лучом солнца Должна бы ликовать душа Випашита, услышав, что избавлена от мук Но вместо этого она мучительно ворошила в памяти все пережитое «В чем же мое прегрешение, — думала она, — ведь я последних из моих подданных охраняла с не меньшим усердием, чем первых и заслуженных, мне хватало шестой части получаемых ими доходов, а на остальное я никогда не посягала, с царской щедростью я приносила дары богам и одаряла их служителей брахманов» Не найдя ответа в памяти, душа обратилась к своему суровому спутнику
        — Скажи, посланец Ямы, в чем моя провинность, за что я должна терзаться зрелищем мук грешников?
        — Однажды, — ответил демон, не поворачивая головы, — ты восседала на судейском кресле, решая споры между подданными К тебе явилась жена. И ты не разглядела в ее взоре зыбкого намека Когда жена прижалась к тебе, ты ее, несчастная, оттолкнула Ты сочла свое судейство важнее ее порыва. За это ты не признана безупречной.
        — Я вспоминаю, — пробормотала душа, — это было
        Я достойна назначенной мне кары Яма справедливый судья Узкий извилистый проход вывел их в пещеру Ее бугристая почва была изрыта длинными рвами, наполненными пылающими угольями. В них кто по щиколотку, кто по колено, а кто и по пояс, стояли грешники, испускавшие стоны Пахло обгорелым мясом
        — Пещера стонов — пояснил демон — Многие из тех, кого ты видишь, были непочтительны с родителями и учителями Они растоптали мудрость и нравственность, и за это угли сжигают их согрешившие ноги. Муки их продлятся до тех пор, пока в облике какого-либо зверя им не будет разрешено возвратиться на землю.
        С сочувствием взглянула душа праведника на несчастных, после чего вслед за провожатым прошла к следующей пещере. Пол ее был покрыт раскаленными медными плитами. Служители Ямы волокли по ним души, скованные по рукам и по ногам, и те дико вопили
        — Пещера воплей! — сказал демон — Три тысячи йоджан их будут тащить по раскаленному металлу, пока они не возвратятся на землю в зверином облике.
        — Ужасно! — застонала душа праведника. — А кто те несчастные? Их тела в страшных укусах, словно они побывали во рву с волками или львами.
        — Эти из породы клеветников, готовых сожрать своего ближнего и похитить его честь. Видишь, у некоторых в ушах словно серьги — пылающие ветки. Эти подслушивали речи друзей и доносили на них
        — Они не ведали, что творили, — сказала душа Випашита — Мне их жаль
        Вскоре душа Випашита оказалась во мраке Демон зажег факел, осветивший ледяную гору и ползущих по ней обнаженных грешников. Судя по их телам, скорее напоминавшим обтянутые кожей скелеты, их мучил нестерпимый голод Когда один настигал другого, он впивался в его тело зубами.
        — На этой горе караются скаредные и расточители, пояснил служитель Ямы.
        Большую часть следующей пещеры занимало огромное висящее колесо, вращавшееся наподобие гончарного круга. К ободу за руки и за ноги были привязаны грешники Стоявшие внизу демоны вырывали из их тел раскаленными клещами куски мяса
        — Пещера раздора, — сказал спутник душе праведника — Эти не терпели мира и сеяли среди смертных семена смуты и вражды.
        Далее предстояло спуститься по проходу, напоминающему глубокий колодезь. Мимо со свистом пролетали окровавленные тела, куда-то сбрасываемые служителями Ямы. Оказалось, что грешников ждало пространство, на первый взгляд напоминавшее обычный лес Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что на деревьях гроздьями висят тела. Вместо листьев ветви были усыпаны острыми мечами Ветер колебал их, и они терзали повешенных, издававших вопли Иногда грешники срывались с деревьев, и их внизу подхватывали гиены или дикие собаки, чтобы растерзать. Тут же летали ястребы, выклевывавшие им глаза, и вороны, пожиравшие их языки.
        Страшнее всего был седьмой круг преисподней. В огромном котле, наполненном кипящим маслом и раскаленными железными стружками, сидели или свешивались над ним, поддерживаемые цепями, тысячи грешников, а стая воронов жадно клевала их сварившееся мясо и размягченные кости.
        В ужасе отшатнулась душа праведника. И вдруг стоны и крики наполнили все пространство семи кругов преисподней.
        — Не уходи! Не уходи, добрый человек! Твое божественное Дыхание целительно, как бальзам
        Удивилась душа и спросила у еле поспевавшего за нею демона, что это значит.
        — Истинная доброта, о душа, — единственный источник избавления от страданий, — отвечал демон. — От тебя исходит дуновение доброты. Каждое доброе дело на земле, великое или малое, доносится в царство страданий, как эхо. Бросишь горсточку риса бедствующей птичке — становятся меньшими муки голода, освободишь попавшую в западню мышь — разжимаются клещи, сжимающие здесь чье-либо тело. Ведь мир во зле и добре един. Если же оказываешься рядом с грешниками и дуновение добра превращается в ветер, твой взгляд заставляет страдальцев забыть о муках, твоя близость врачует раны.
        — Тогда я останусь здесь! — воскликнула душа.
        — Идем! — сказал посланец Ямы. — Тебя ждет небесное блаженство. А грешники пусть получат то, что они заслужили (3).
        — Но у меня были и другие прегрешения, — возразила душа.
        — Подчас я была неоправданно сурова с детьми и старцами, слаба с мужами, я должна остаться здесь до конца дней, даже если смогу высушить хоть одну слезу, излечить одну рану, удержать один вопль.
        — Идем! — повторил демон. — Видишь, приближаются Яма, владыка преисподней, и Индра, господин небес, чтобы открыть тебе ворота блаженства.
        И предстали боги перед демоном и душой.
        — Разрешите мне, владыки мира, остаться там, где боль и страдания, — проговорила душа. — То, что я видела, пронзило меня насквозь.
        — Но те души заслужили свою кару так же, как ты удостоилась небесной награды, — сурово произнес Индра.
        — Разве я это заслужила? — спросила душа.
        — Да! — ответил Яма. — И не только при жизни. Милосердие твое глубоко, как море. Оно возвышеннее, чем гора Химават. Плоды его многочисленнее тех, что бросают в широкое лоно Ганги. Ими будут питаться боги и люди до скончания времен.
        — Если они столь велики, возьми их, владыка мертвых и живых, себе, раздели их среди несчастнейших из несчастных, среди грешников.
        — Да будет так, — согласился Яма.
        Заскрипев, отворились ворота преисподней, и грешники вырвались на свободу, ликуя и славя милость души праведника. И тотчас ж е появилась облачная колесница.
        — Садись, Випашита, — сказал Индра.
        И душа продолжила свой путь, сливаясь с бесконечной голубизной.
        Примечания:
        1. Миф о Випашите отражает представления о смерти и загробной участи в постведийскую эпоху. Уже в «Атхарваведе» среди мифологических персонажей, богов и демонов присутствуют — живущие в царстве Ямы души умерших предков, подобные римским манам, славянским дзядам и дедам, которые пользуются почитанием и требуют жертв (AV., VI, 41, 3; XVIII, 2, 49, сравн.: Rv., X, 14, 10). В постведийских текстах картина мира приобретает завершенность. Он мыслится местом, где души несут наказание за преступления в земной жизни — проступки, неповиновение. Рассказы существующих в этом мире порядках вкладываются в уста мудрецов, побывавших там, где терпят муки мертвые. Один из них, Випашита, фигура, родственная шумеро-аккадскому Гильгамешу, греческому Орфею, Энею Вергилия и герою «Божественной комедии» Данте. Его извлеченная из тела душа пройдя через жертвенный дым, встречается с самим Ямой, освобождающим ее от наказаний.
        2. Отделение души Випашиты от тела и его загробное путешествие настолько близко представлениям о смерти этрусков, что могло бы быть проиллюстрировано фресками этрусских гробниц.
        3. Обещание Ямы не может служить указанием на существование особого места для избранных душ, избавленных от кары богов, подобного греческому элизию. Души праведников, как и питары вед, живут вместе с богами в горних сферах.