Дорога Для Рамы - это...

        Окончились дни траура, и царские советники явились к Бхарате. Поклонившись ему, они сказали:
        — Страна, лишенная царя, подвержена бедам и мятежам. Она становится легкой добычей врагов. Младшие не повинуются старшим. Жены — мужьям. Жители не строят домов Стань же царем, о Бхарата!
        — Вам известно, что царь, назначенный моим отцом, в лесу. Никто не может его заменить. И если жители не хотят строить домов, пусть хотя бы строят дорогу, по которой Рама сможет вернуться в Айодхью.
        В то же утро из города вышли десятки тысяч людей с лопатами и топорами. Они расчищали заросли, прорубали в лесу просеки, засыпали рытвины и ямы. Вслед за первыми строителями дороги со всего царства двинулись другие. На тысячах повозок был подвезен камень для мощения дороги. Через реки и ручьи были переброшены мосты. Любовь к Раме преодолела все преграды. Прямая как стрела дорога была доведена до Ранги, и за ее сооружением с небес наблюдали сами боги.
        Как только дорога была закончена, в назначенный день из Айодхьи по ней двинулось огромное войско. Сто тысяч всадников, шесть тысяч лучников на боевых колесницах, тысяча слонов сопровождали Бхарату к месту изгнания Рамы.
        Рама же вместе с Лакшманой и Ситой жил в лесу, не ведая о приготовлениях к его возвращению. Однако вскоре в лесу появилось множество оленей, буйволов, слонов и тигров, спасающихся бегством, и стал доноситься неясный гул. Рама попросил Лакшману забраться на дерево, чтобы взглянуть, что происходит. Обратившись к востоку, увидел Лакшмана проведенную через лес дорогу и двигавшееся по ней войско.
        Взволнованный, он спустился на землю.
        — Скорее отводи Ситу в знакомую одним нам пещеру. Я же пока буду отражать войско Бхараты, сына Кайкейи. Он намерен убить нас обоих, чтобы обеспечить свою власть. Это из-за него мы здесь. Нет греха его убить.
        — Успокойся, брат, — проговорил Рама, положив ладонь на плечо Лакшманы. — Я не верю, что Бхарата может поднять против нас оружие.
        Между тем, оставив войско, Бхарата в сопровождении Шатругхны и Сумантры по струйке дыма, поднимавшейся над деревьями, отыскал хижину отшельников и приблизился к ним, сидящим у горящего очага.
        При виде Рамы, одетого в бересту, с оленьей шкурой на плечах, Бхарата зарыдал и бросился к его ногам.
        — О, брат мой! — вопил он, обливаясь слезами. — Это из-за меня, несчастного, ты терпишь бедствия. Презренна моя жизнь!
        — Не надо терзаться, брат! — успокаивал Рама Бхарату. — И как ты мог оставить в Айодхье нашего отца?
        Еще пуще зарыдал Бхарата.
        — У нас нет отца. Он покинул нас, сокрушенный горем. И всему виной моя мать, стремившаяся завладеть царством!
        Весть о смерти отца лишила Раму чувств. Братья и Сита обрызгали его лицо вином, и Рама очнулся. И тогда Бхарата сказал:
        — Я пришел за тобой от имени народа, который специально проложил для тебя дорогу через леса. Народ и мы с Шатругхной ждем тебя, повелитель!
        — Что сказал отец, умирая? — спросил Рама.
        — Последние его слова: «Благословенны те, кто дождутся возвращения Рамы и Лакшманы вместе с Ситой».
        — Вот видишь, отец, умирая, не изменил своего решения. И я останусь в лесу.
        Поняв, что Рама не уступит, Бхарата молвил:
        — О, благородный! Я больше тебя ни о чем не прошу. Но сними с себя украшенные золотом сандалии и отдай их мне.
        Недоумевая, Рама удовлетворил эту просьбу.
        Принимая сандалии, Бхарата поклонился им и сказал:
        — Я беру их с собою в Айодхью, чтобы водрузить на отцовский трон, заняв его для тебя. Сам же я одену бересту и буду править вне дворца от твоего имени.
        Весть о непреклонности Рамы достигла столицы. И сразу же жители ушли в леса, чтобы, став отшельниками, молиться за Раму. Бхарата вошел в пустой город, встреченный не радостными возгласами подданных, а мяуканьем одичавших кошек. Айодхья стала как поток, обмелевший от нестерпимого зноя, как обгоревший после последнего жертвоприношения алтарь в покинутом храме, как корова с печальными глазами, разлученная с быком, как перерезанная вражьей рукой тетива.