Давид - это...

ДАВИД (иврит., предположительно, "любимец") — один из героев Св. Писания в иудаизме (см. Танах) и христианстве (см. Библия); младший из восьми сыновей Йишая (Иессея) из израильского колена Йеуды, или Йеѓуды (Иуды); второй царь единого Израильского царства, правивший ок. 1000—961 до н. э. (по другим данным — ок. 1004—965 или 1010—970 до н. э.), отец царя Шеломо, или Соломона; выдающийся государственный деятель и духовный лидер народа Израиля, с которым связано создание общеизраильской столицы — Йерушалаима (Иерусалима), а также рождение как еврейского, так и христианского мессианизма; поэт, певец, музыкант, зачинатель поэзии Псалмов (см. Хваления), создатель литургии в задуманном им Иерусалимском Храме; (см. Храм).

Д. исполнилось тридцать лет (возраст духовной зрелости), когда он принял на себя ответственность за все Израильское царство, и сорок лет (срок испытания и благодати Божьей) ему предстояло нести эту ответственность. Сорок лет царствования Д. не всегда были безоблачными, но стали, несомненно, временем высшего расцвета и мощи Израильского царства, как и сорокалетнее царствование его сына Шеломо. День же воцарения Д. над Израилем превратился в волнующий праздник единства всех колен.

Главным делом жизни Д. стало создание общеизраильской столицы, единого духовного центра народа. Он всячески стремился преодолеть некоторую обособленность колен Израилевых, центробежные тенденции, напряженность между севером и югом страны, которая предельно возросла после гибели Шауля. Д. понимал, что истинное единство народа Израиля создает вера в Единого Бога, поэтому хотел построить новый город, в котором размещалось бы главное святилище и который стал бы центром притяжения всех духовных сил Израиля. Мысленный взор царя устремился на крепость Цион (Сион), возвышавшуюся над потоком Кидрон (Кедрон). Этой крепостью владело маленькое ханаанейское племя йевусеев (иевусеев), следовательно, для израильтян это была нейтральная территория, не принадлежавшая ни одному из колен. Построенный здесь город не мог бы стать причиной распри, к тому же он занял бы географически срединное место в Эрец-Йисраэль (Земле Израиля). Цион считался настолько неприступным, что в древности ходила поговорка о том, будто Цион смогут защитить слепой и хромой: "И пошел царь и люди его на Иерусалим, против Иевусеев, жителей той страны; но они говорили Давиду: "ты не войдешь сюда; тебя отгонят слепые и хромые" (2 Цар 5:6). Согласно одной из гипотез, это было заклятье, которым пытались защитить себя йевусеи, прибегая к колдовству и черной магии. Однако, скорее всего, это просто означало их уверенность в неприступности их крепости, как поясняет и сам текст Танаха: "...это значило: "не войдет сюда Давид" (2 Цар 5:6). Д. решил проверить правильность поговорки и все-таки взял крепость. Однако никакого поголовного уничтожения йевусеев, как явствует из последущего текста, не последовало: йевусеи продолжали жить бок о бок с израильтянами.

Взятую Д. крепость отныне стали называть Ир Давид — "город Давидов". Царь начал строить вокруг цитадели новый город на склоне Ционского холма — город, который получил имя Йерушалаим (Иерусалим), что в переводе с иврита означает "город мира", "город согласия", "город совершенства". Так возникает священная библейская столица — город, в котором переплетутся судьбы трех мировых религий — иудаизма, христианства и ислама, город, который за его трехтысячелетнюю историю около тридцати семи раз захватывали враги, город, который три раза был уничтожен дотла и все-таки каждый раз возрождался, как Феникс из пепла. В памяти культуры, в сознании миллионов людей Святой город навсегда связан с именем Д.

Позднее, после переноса Ковчега Завета, в котором хранились свитки Торы и Скрижали (см. Скрижали Завета) с Десятью Заповедями и который связывался с идеей Божьего присутствия среди людей — Шехиной, Йерушалаим становится Святым градом (по реконструкциям исследователей, это произошло ок. 995 до н. э.). Д. намеренно не внес Ковчег в свой дом, но установил под сенью походного шатра. Тем самым он хотел сказать всему народу, что Единый Бог — не Бог, обслуживающий царя и его династию, но Бог всего Израиля и всего мира. Одновременно в сознании Д. все больше крепнет мысль о том, что необходимо построить особый Храм — Дом Божий, где навсегда найдет себе приют Ковчег. Его мучила совесть оттого, что сам он жил в роскошном доме, а главная святыня пребывала в походном шатре. Этой мыслью он поделился с выдающимся духовным лидером того времени — пророком Натаном (Нафаном): "...вот, я живу в доме кедровом, а Ковчег Божий находится под шатром" (2 Цар 7:2). Вначале, как можно понять из библейского контекста, пророк Натан не одобрил идею Д. о строительстве Храма. Вероятно, это казалось ему данью язычеству: ведь это язычники строили храмы своим богам, устанавливали в них идолов, приносили им жертвы. Единый же Бог не может иметь никакого изображения, Он — Бог вольных пространств, Который шел с Авраамом и его сынами по их кочевым путям, пребывал Духом Своим в Скинии Завета с сынами Израиля во время скитаний в пустыне. Однако Д. удалось убедить пророка Натана в том, что этот Храм будет отличен от всех языческих храмов: в нем не будет никакого изображения Бога, никаких идолов, но в Святая Святых будет храниться Слово Божье. Храм необходим для народа как символ единства его духовных устремлений. Тогда пророк Натан передал Д. благословение Всевышнего, в котором Он подтверждал Свое особое благоволение к нему и сопутствование во всех делах, а также то, что у Д. будет достойный сын-преемник, который и построит в Иерусалиме Дом Божий: "Когда же исполнятся дни твои, и ты почиешь с отцами твоими, то Я восставлю после тебя семя твое, которое произойдет из чресл твоих, и упрочу царство его. Он построит дом имени Моему, и Я утвержу престол царства его на веки" (2 Цар 7:12—13). Действительно, сын Д. и преемник его на троне Шеломо построит уже после смерти отца Иерусалимский Храм. Так исполнится пророчество Натана.

Благословение Всевышнего, переданное через Натана, содержало в финале еще одно крайне важное Обетование Д. и его дому (роду): "И будет непоколебим дом твой и царство твое на веки пред лицем Моим, и престол твой устоит во веки" (2 Цар 7:16). Это означало не только устойчивость во времени династии Д. (действительно, его потомки правили в Иерусалиме в общей сложности четыреста лет), но нечто гораздо большее, что вскоре разъяснят народу великие письменные пророки — Йешаяѓу (Исаия; см. Йешаяѓу), Йирмеяѓу (Иеремия; см. Йирмеяѓу): именно из рода Д. выйдет особый идеальный царь, Помазанник Божий — Машиах (Мессия или машиах в переводе с иврита и означает "помазанный", а слово "мессия" представляет собой его греческую трансформацию). Машиах придет в конце времен, в финале неправедной истории, чтобы установить высшую справедливость для всех народов и ввести человечество в Царство Божье.

На склоне лет Д. уделяет основное внимание подготовке к строительству Иерусалимского Храма и организации службы в нем. Зная, что Храм построит только его сын Шеломо, он пытается сделать все, чтобы облегчить ему эту работу. Д. также вручает сыну план будущего Храма и дает наказ всем князьям и старейшинам Израиля помогать Шеломо в его строительстве. Одновременно он распределяет потомков Аарона — коэнов, или коѓэнов (священников), а также левитов по их семействам для поочередного служения в Скинии Завета и будущем Иерусалимском Храме. Особенно заботит его торжественная литургия, ибо и сам он был талантливым поэтом и музыкантом, родоначальником великой поэзии Псалмов. Он назначает двадцать четыре череды певцов и музыкантов, сыновей и учеников знаменитых Асафа, Эймана (Емана), Йедутуна (Идифуна), чтобы они из поколения в поколение служили в Храме — "чтобы они провещевали на цитрах, псалтирях и кимвалах" (1 Пар 25:1).

В исторических книгах — в 1-й и 2-й Книгах Царей, 1-й и 2-й Книгах Хроник — Д. становится своего рода эталоном подлинного служения царя-помазанника Всевышнему и заботы о народе, с ним сравниваются остальные цари и на него равняются наиболее благочестивые. Библейские повествователи отмечают особую праведность Д., подчеркивая, что всего один раз, в случае с Урием Хиттийцем, он совершил ошибку: "...Давид делал угодное пред очами Господа и не отступал от всего того, что Он заповедал ему, во все дни жизни своей, кроме поступка с Уриею Хеттеянином" (1 Пар 15:5). Часто подчеркивается, что Господь терпит не совсем праведных царей Иудеи ради раба Своего Давида и Ционского Завета с ним.

В пророческих книгах — прежде всего у Йешаяѓу, Йирмеяѓу, Йехезкеля — получает развитие мессианская идея, связанная с Д. Пророк Йешаяѓу пишет, что "от корня Йишая", т. е. из рода Д., произойдет великий помазанник-избавитель, который принесет спасение и гармонию народу Израиля и всем народам земли: "И произойдет отрасль (букв. в оригинале "цемах" — "росток". — Г. С.) от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его; // И почиет на Нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия... // И будет препоясанием чресл Его правда, и препоясанием бедр Его — истина... // И будет в тот день: к корню Иессееву, который станет, как знамя для народов, обратятся язычники, — и покой его будет слава" (Ис 11:1—2, 5, 10). Эту мысль продолжит пророк Йирмеяѓу, который, хотя и клеймил беспощадно последних царей из династии Д., не представлял себе возрождение своего народа и всего человечества без восстановления дома Д., из которого выйдет великий помазанник и судия: "Вот, наступят дни, говорит Господь, когда Я выполню то доброе слово, которое изрек о доме Израилевом и о доме Иудином. В те дни и в то время возращу Давиду Отрасль праведную, — и будет производить суд и правду на земле. В те дни Иуда будет спасен и Иерусалим будет жить безопасно, и нарекут имя ему: "Господь — оправдание наше!" Ибо так говорит Господь: не прекратится у Давида муж, сидящий на престоле дома Израилева..." (Иер 33:14—17). Пророк говорит, что Завет, заключенный Всевышним с Давидом, нерушим, как нерушимы и непреложны законы, заставляющие день сменяться ночью: "Так говорит Господь: если можете разрушить завет Мой о дне и завет Мой о ночи, чтобы день и ночь не приходили в свое время, то может быть разрушен и Завет Мой с рабом Моим Давидом, так что не будет у него сына, царствующего на престоле его... Как неисчислимо небесное воинство и неизмерим песок морской, так размножу племя Давида, раба Моего..." (Иер 33:20—22). Уже у Йирмеяѓу имя Д. употребляется как обозначение Мессии: "...будут служить Господу, Богу своему, и Давиду, царю своему, которого Я восстановлю им" (Иер 30:9). У пророка Йехезкеля имя Д. окончательно связывается с вечным идеальным царем, который будет править возвратившимся на свою родину из рассеяния народом Израиля: "...Я спасу овец Моих, и они не будут уже расхищаемы... И поставлю над ними одного пастыря, который будет пасти их, раба Моего Давида; он будет пасти их и он будет у них пастырем. И Я, Господь, буду их Богом, и раб Мой Давид будет князем среди них. Я, Господь, сказал это" (Иез 34:22—24; см. также Иез 37:21—25).

Имя и личность Д. связаны в Танахе также с великой Книгой Псалмов — Сефер Теѓиллим (Книгой Хвалений; см. Хваления). Книга Хвалений воспринимается как вечный, нескончаемый диалог человеческой души с Богом, и в этом залог ее непреходящей духовной ценности. И начало этому лирическому диалогу положил Д., чья душа полнее всего предстает в Псалмах — предстает во всей ее изумительной сложности, тонкости, духовной неисчерпаемости. Во многом благодаря Книге Хвалений Д. рассматривается последующей иудейской традицией как величайший из пророков, находившийся в особой близости ко Всевышнему, ведь именно в нем Он нашел Себе "мужа по сердцу Своему" (1 Цар 13:14).

Д. навсегда стал национальным символом еврейского народа, а также воплощением религиозно-нравственного идеала, полноты служения Всевышнему, стремления к истине и добру. Это еще больше оттеняется и усиливается многомерностью, противоречивостью образа, нарисованного в Танахе. Этот образ получает развитие в постбиблейской традиции — в Талмуде, Мидрашах, Каббале. Д. предстает как богобоязненный праведник, исполняющий все предписания Торы, как справедливый судья и великий законоучитель. Его негативные поступки трактуются как Божьи испытания или действия, совершенные по Божественному предопределению, чтобы извлечь из них поучения и моральные притчи для всех людей. Согласно Берешит Рабба, развернутому комментарию к Сефер Берешит (Книге Бытия), в Д. счастливо соединились заботливый пастырь, воин и государственный муж. Поэтому на отчеканенных им монетах с одной стороны были изображены пастушеские посох и сума, а с другой — крепостная башня (Берешит Рабба 39). Прежде чем сделать Д. царем, Господь испытал его в качестве пастуха, и пастухом он оказался превосходным. Так, он пас своих овец отдельными отарами и каждой отаре давал отдельный корм, сообразно возрасту овец: одним — более нежные верхушки трав, другим — срединные, третьим — нижние части растений. И сказал Господь: "Кто умеет так заботливо вскармливать пасомых им, каждого сообразно потребностям его, тот да будет пастырем Израиля, — как гласит стих Псалтири: "И от доящих привел его пасти народ свой, Иакова, наследие свое, Израиля" (Шемот Рабба, 2; Йалкут Шимони; перевод С. Г. Фруга). Согласно Мидрашам, Д. настолько духовно усовершенствовал себя, что мог молча сносить удары и проклятия, не гневаясь на обидчиков, как не разгневался он на Шими бен Геру. Все называли Д. хасидом — человеком, достигшим высшего уровня праведности и понимавшим, что за всеми поворотами судьбы стоит воля Всевышнего. Сказания Талмуда и Мидрашей подчеркивают мудрость и поэтическое вдохновение Д., однако и этот мудрый, ибранный Богом царь и певец нуждается иногда в наставлении Господа, бесконечно открывает для себя Его неисчерпаемую мудрость. Так, однажды, воспев хвалу Господу, который так мудро устроил бытие, Д. сказал: "Все сотворенное Тобою — прекрасно, а мудрость прекраснее всего. Но Тобою и юродство создано. Для чего оно? Ходит по улице человек в отрепьях, мальчишки за ним бегают, издеваются над ним. Приятно ли в очах Твоих зрелище такое?" (Шохер Тов 33; перевод С. Г. Фруга). Господь поклялся, что очень скоро юродство крайне понадобится Д., и тот будет просить его у Него, как милости. Действительно, когда Д. пришел к царю Гата Ахишу и братья великана Гольята, сраженного Д., вознамерились убить его, тот взмолился к Господу с просьбой даровать ему немного оного, т. е. юродства. И тогда Д. притворился юродивым. Он делал на дверях странные надписи: "Ахиш, царь Гатский, сто раз десять тысяч должен мне, а жена его — пятьдесят раз десять тысяч". Жена же и дочь Ахиша тоже были юродивыми. Они начали шуметь и кричать, а Д. вторил им. И тогда Ахиш не выдержал и тоже закричал на своих подданных: "Разве мало у меня своих сумасшедших, что вы его еще привели, чтобы он юродствовал передо мною?" А Д. воскликнул: "Мог ли я от юродства столько ждать для себя? Благословляю Господа во всякое время: и в мудрости моей, и в юродстве моем" (Шохер Тов 33; перевод С. Г. Фруга). Типологически сходной является притча о шершне и пауке, в которой Д. (а вместе с ним и читатель) убеждается в продуманности замысла Творца и полезности всякой твари в этом мире. Аггада и Мидраши расцвечивают эпизоды жизни Д. фантастическими и сказочными деталями, типичными фольклорными мотивами. При этом неизменно Д. является не только олицетворением истинного служения Всевышнему, но и объектом морального поучения. Так, комментируя строку Псалма "В полночь встаю я, чтобы славить Тебя", мудрецы говорили, что гусли висели над ложем Д. напротив открытого окна. Когда наступала полночь, приходил северный ветер и шевелил струны гуслей, так что они сами начинали звучать. Заслышав их, Д. вставал с ложа и до наступления утренней зари проводил в изучении Мудрости Господней. "Об этом, — говорил Йицхак бар рав Ада, — и гласит стих Псалмопевца: "Воспрянь, слава моя, — // Воспрянь, псалтырь и гусли! // И встану я рано, // Чтоб славить Тебя, // Господь мой" (перевод С. Г. Фруга). Когда же Д. написал: "Да буду вечно я в Твоем жилище жить, // Покоиться под кровом крыл Господних" (перевод С. Г. Фруга), он не имел в виду личное бессмертие и не о нем просил Господа. Он лишь хотел, чтобы его молитвы и песнопения Господу всегда звучали в храмах Его. Но и он, вдохновенно прославивший Господа, предостерегается от гордыни и учится тому, что хвалу Всевышнему поет вся тварь земная. Так, предание гласит, что, закончив Книгу Хвалений, Д. возгордился и воскликнул: "Творец! Есть ли другой на свете, который подобно мне сумел бы воспеть славу Тебе?" Однако появившаяся внезапно лягушка сказала: "Не спесивься, Давид! Кваканьем своим я больше, чем ты, славословлю Господа..." (Брахот 3; перевод С. Г. Фруга). В ответ на взывания Д. — "Открой мне, Господи, моей кончины час // И меру дней моих поведай" — Господь открыл ему то, что не открывал ни одному смертному: не срок, но день кончины. Узнав, что умрет в день субботний, Д. взмолился: "Господи! Дай мне умереть в первый день будней". Господь ответил, что уже определен день вступления на царство сына Д. Шеломо, и этот день нельзя менять. Д. не хотел умирать в Святую Субботу и попросил: "Господи! Дай мне умереть в канун субботы". И тогда Господь сказал: "Единый день в селениях твоих дороже тысячи" — гласит псалом твой. Давид, один лишь день, который ты проведешь в изучении Святой Истины, дороже для Меня тысячи грядущих всесожжений сына твоего Соломона" (Шаббат; перевод С. Г. Фруга). Согласно Берешит Рабба, Д. был в числе немногих праведников, чье тело не подверглось тлению после смерти, как и тела праотцев еврейского народа Авраама, Йицхака, или Исаака, Йаакова, или Иакова, его сына Биньямина, или Вениамина, пророка Моше, или Моисея, его сестры Мирьям (Мариами) и его брата Аарона.

Еврейский народ живет верой в приход Машиаха бен Д. — Мессии, сына Д., и на этом строится вся еврейская эсхатология, начиная с пророчества Натана и книг великих пророков до настоящего времени. При этом Машиах может быть не только потомком Д., но и самим Д. или новым воплощением его души. В Талмуде высказана мысль, что Д. продолжает жить: "Давид, царь Израиля, жив и существует" (Роши-ѓа-Шана 25а). Эта строка стала одной из самых популярных народных песен — "Давид мелех Йисраэль хай ве-каям". Более позднее народное предание рассказывает о том, что Д. погружен в таинственный сон в труднодоступной пещере — до тех пор, пока его не призовет Всевышний явиться как Машиаху и принести избавление еврейскому народу и всему человечеству. В Каббале, еврейской мистической традиции, родившейся в эпоху Средневековья и продолжающей развиваться ныне, Д. олицетворяет сфиру мальхут (сферу царства), одну из десяти сфирот — модусов имманентной сущности Бога, нисходящих в мир путем эманации. Согласно каббалистической Сефер Зоѓар ("Книге Сияния"; см. Зоѓар), Д. вечен: он был царем в этом мире, будет им и в мире грядущем.

С Д., точнее, с его щитом, в последующей еврейской и общемонотеистической культурной традиции связывается особый знак, который так и именуется — маген Давид ("щит Давида"). Он представляет собой гексаграмму — шестиконечную звезду, образованную двумя равносторонними треугольниками с общим центром, ориентированными противоположно друг другу (она же — "печать Соломона"; это название возникло, скорее всего, в мусульманской традиции и было заимствовано евреями и христианами). Согласно народному преданию, Д. смастерил себе легкий щит перед сражением с Гольятом. Он сделал его из двух козьих шкур, имеющих треугольную форму и наложенных друг на друга. Таким образом, "щит Д." изначально являлся знаком обороны, охраны, защиты. Постепенно гексаграмма осмысливается как магический знак, обладающий особой силой и охраняющий человека. Древнейшим текстом, упоминающим легендарный щит Д., является толкование к магическому "алфавиту ангела Метатрона", восходящее к эпохе вавилонских гаонов (5—10 вв.; см. Гаон) и получившее широкое распространение среди Хасидей Ашкеназ — участников мистического движения в Германии в 11—12 вв. Считалось, что на этом щите вырезано таинственное Имя Божье, состоящее из 72 имен. К ним было добавлено одно из имен ангела Метатрона — Тафтафия, и амулет в форме гексаграммы с этим именем стал одним из самых распространенных в средневековых и более поздних еврейских рукописях. В конце 17 в. маген Давид (в ашкеназском произношении — магендовид) был осмыслен некоторыми каббалистами как щит "сына Д.", то есть Мессии. Одновременно, начиная с эпохи позднего Средневековья, "щит Д." становится постепенно универсальным еврейским символом. В 1354, когда Карл IV даровал евреям Праги привилегию иметь собственный флаг, они изобразили на нем маген Давид, вероятно, потому, что видели в нем знак древнего величия еврейского народа, ведь этот знак носил на щите царь Д. Далее маген Давид получил широкое распространение в Праге — в орнаментах и утвари синагог, на книгах, на официальной печати Пражской общины. Отсюда этот знак распространяется по остальной Европе. К моменту рождения сионистского движения он был уже широко распространен и украсил собой сионистский флаг, ставший позднее государственным флагом Израиля. Нацисты, уничтожавшие евреев, попытались превратить этот знак в клеймо отвержения, но он приобрел дополнительное значение стойкости духа, соединения страдания и надежды. Об этом "щите Д." в годы фашизма писала русская поэтесса Елизавета Кузьмина-Караваева, известная в монашестве как Мать Мария и погибшая в концлагере во Франции ("Два треугольника — звезда...").

Имя и образ Д. крайне важны для христианской традиции, которая с момента своего становления унаследовала от иудеев эсхатологическую веру в Мессию как сына Д. Согласно генеалогии, приведенной в Евангелиях от Матфея (1:20—21) и от Луки (1:23—31), родословие Иисуса Христа, хотя и в разных вариантах, но неизменно восходит к Д. Как и Д., Иисус также родился в Бет-Лехеме, и только будучи потомком Д. Он имеет право на его престол и царский титул: "...и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его..." (Лук 1:32). В Евангелии от Луки звучит прямой отзвук пророчества Натана: "И будет царствовать над домом Иакова вовеки, и Царству Его не будет конца" (Лук 1:33). В Новом Завете Иисус часто перифрастически именуется "сыном Д." (Мар 10:47; Лу 18:38; Рим 1:3). С точки зрения христианской экзегезы Д. является прототипом, предшествующим воплощением Иисуса Христа, а отдельные эпизоды жития Д. являются прообразами спасительных деяний Иисуса ("прообразуют" их). Так, сражение Д. с Гольятом прообразует поединок Христа с антихристом, а вхождение Д. в Иерусалим после победы над Гольятом — вхождение Христа в Святой Город. В христианской традиции, как и в иудейской, Д. рассматривается как один из величайших пророков, и прежде всего как пророк, указавший на приход Христа как Сына Божьего. Апостол Павел в синагоге в Антиохии говорил, что, отринув Шауля, Бог поставил над иудеями царем Д., "о котором и сказал, свидетельствуя: нашел Я мужа по сердцу Моему, Давида, сына Иессеева, который исполнит все хотения Мои. Из его-то потомства Бог по обетованию воздвиг Израилю Спасителя Иисуса..." (Деян 13:22—23). Фраза пророка Йешаяѓу: "И произойдет отрасль от корня Иессеева" в ее латинском варианте — "Egredietur virga de radice Jesse" — получила особое прообразное значение благодаря омонимии латинских слов virga ("отросток", "ветка") и virgo ("дева"). Христианская Церковь чтит память царя-пророка Д. 26 декабря. Образ Д., чаще всего с арфой в руках, крайне популярен в христианской иконографии (см. ниже). Вся христианская гимнография с момента своего возникновения — со 150 гимнов Бардесана (рубеж 2—3 вв.), написанных на восточноарамейском (сирийском) языке, с гимнов Ефрема Сирина (Афрема из Нисивины; 4 в.), латинских секвенций, произведений византийских гимнографов на греческом языке Романа Сладкопевца (6 в.) и Андрея Критского (7 в.) — ориентируется на образный строй Псалмов Д.

Д. под именем Дауд почитается как пророк в мусульманской традиции. В Коране он именуется царем и наместником Аллаха. Согласно Корану, Дауд убил Джалута (2:250; соответствует библейскому Гольяту), "и даровал ему Аллах власть и мудрость" (2:252). Дауд был так же мудр, как Сулайман (Соломон), выносил справедливые решения в трудных судебных делах (27:15). Однако Дауд совершил и некий несправедливый поступок, в котором затем раскаялся (38:20—25). В Коране также упоминается о поэтическом мастерстве и пении Дауда, его Псалмы — забур Дауд (21:79; 34:10; 38:17). В мусульманской традиции Дауд выступает как культурный герой. Так, в Коране с ним связывается изобретение кольчуги (21:80), он является покровителем металлургии, а металл в его руках может становиться мягким. Мусульмане поклоняются могиле Дауда, якобы находящейся в Бет-Лехеме. Он считается также главным пророком секты даудитов в Ираке.

Г. В. Синило