Башляр (bachelard) Гастон - это...

(1884-1962) - франц. философ, методолог науки и эстетик. В его доктрине "интегрального рационализма" слились в своеобразное и не лишенное противоречий единствомотивы философии Бергсона, психоанализа (особенно в варианте, представленном Юнгом) и интерес к эпистемологии. Б. противопоставлял свою позицию большинству философских школ современности (одна из его книг называется "Философия не" (La Philosophie du Non. P., 1940); одновременно это название подчеркивало специфику "нового духа науки": неевклидовой геометрии, неньютоновой физики, химии не "по Лавуазье"). Эпистемология в его понимании предстает как историческое исследование тенденций развития науки. Б. полагал, что неклассический характер современной науки делает ее по преимуществу диалектической. В движении научного знания он различает три вида диалектики: внутреннюю, внешнюю и наложение той и другой. В сфере чистой аксиоматики (прежде всего математической) имеет место внутренняя диалектика, "расчленение разума внутри себя", посредством которого порождается новое, ранее немыслимое содержание. Пример этого - создание новой геометрии Лобачевским, который диалектизировал понятие параллели благодаря "геометрическому юмору". Этот последний проявился в свободно-игровом отношении Лобачевского к евклидову постулату параллельных, считавшемуся незыблемым основанием единственно возможной системы геометрии. Аналогичным образом Эйнштейн диалектизировал понятия пространства и времени. Помимо всепроникающей диалектичности "интегральный рационализм" является еще и "прикладным", причем эта характеристика составляет его специфику, а не просто выражает мысль о том, что научное знание имеет еще и инженерное приложение. Наука, подчеркивает Б., во все большей степени становится "фабрикой феноменов", из "естественной феноменологии", основанной на описании природных данных, она все больше превращается в "феноменотехнику", которая заранее в мысли конструирует феномены, а затем превращает их в эмпирические данности. Поэтому в диалектическом единстве разума и опыта ведущей стороной является именно разум, вооруженный математическими методами. Сама физическая реальность не может уже трактоваться феноменалистически, в духе классического позитивизма. Реальность открывается прежде всего в конструктах теоретического мышления, и в традиционной терминологии она скорее "ноуменальна", нежели "феноменальна". Б. пытается доказать и несостоятельность кантовского дуализма, строго отделявшего друг от друга априорную форму абстрактного мышления и эмпирическое содержание. Метод науки все чаще демонстрирует содержательность именно формы, т.е. понятийной конструкции, и "формальность", бессодержательность чистой эмпирии. Б. также показывает сомнительность неопозитивистской дихотомии аналитического, или логико-математического, и синтетического (эмпирического) компонентов знания. Как раз математический элемент часто становится воплощением творческого синтеза в современной науке, пришедшего на смену традиционному индуктивизму. В эпистемологических работах Б. проступают контуры "дискурсивной метафизики математического реализма". К проблеме метафизики Б. подходит также анализируя глубинные проблемы эстетического опыта. Здесь он постулирует радикальную автономию воображения, которое именует "функцией ирреального" в противоположность разуму как "функции остановки, запрета". Но поэтические образы, запечатлевающие сиюминутное переживание поэта, открывают путь к вечному и повторяющемуся благодаря тому, что зависят от "архетипов", скрывающихся в глубинах бессознательного. Отсюда и его известная дефиниция: "Поэзия есть метафизика мгновения". М.А. Киссель Новый рационализм. M., 1987; Психоанализ огня. М, 1993; Le nouvel esprit scientifique. P., 1934; Le rationalisme applique. P., 1949; L&engagement rationaliste. P., 1972.