Акива - это...

АКИВА (ок. 50—135) — выдающийся еврейский законоучитель, один из основоположников раввинистического иудаизма, систематизатор Ѓалахи, мученик веры. В биографии А. переплетаются подлинно историческое и легендарное. Род. в Иудее в семье простолюдина-прозелита (см. Гиюр) и не получил в детстве и юности никакого образования. Служа пастухом у знатного иерусалимца Кальба-Шавуа, А., вопреки воле хозяина, женился на его дочери — Рахели, которая стала верной женой и помощницей будущего знатока Торы. Именно Рахель, интуитивно угадав огромный талант будущего мужа, взяла с него обещание, что он будет изучать Тору. Согласно преданию, А. было в это время сорок лет. Он начал с того, что вместе со своим сыном изучал алфавит, а затем, между 75—80, уехал в йешиву в Лод, где учился ок. 13 лет у выдающихся раббим — рабби — р. Элиэзера бен Гиркана, р. Йеѓошуа бен Хананьи и р. Нахума из Гимзо. Согласно легенде, А. пробыл в йешиве 24 года и вернулся к Рахели в сопровождении 24 тыс. учеников. Реально уже в 95—96 А. считался крупным религиозным авторитетом и преподавал в йешиве в Бней-Браке. Его ученики стали впоследствии выдающимися духовными лидерами еврейского народа: р. Меир, р. Шимон бар Йохай, р. Йосе бен Халафта, р. Элеазар бен Шаммуа, р. Нехемья, а также переводчик Танаха на греческий язык прозелит Аквила, интерпретировавший в своем Таргуме текст Писания в духе учения А.

Уцелевшие сведения об А. рисуют его человеком чрезвычайно скромным, заботившимся о бедных и чрезвычайно смелым, независимым в суждениях, упорным в достижении цели. Рассказывая об А., р. Симеон бен Элеазар приводил следующую притчу: "Однажды каменотес поднялся на гору и принялся отсекать топором тонкие слои почвы. Спрашивают его люди: "Зачем ты делаешь это?" "Хочу, — отвечает каменотес, — срубить всю эту гору и низвергнуть ее в Иордан-реку". "Нет, — говорят ему люди, — не срубить тебе всей горы этой". А каменотес продолжает свою работу: рубит да рубит, пока не дошел до скалистого основания горы. Подрылся под него, расшатал, сдвинул и низверг в Иордан всю гору: "Вот так, мол — не там, а вот где место тебе!" Точно так поступил и р. Акива по отношению к р. Элиэзеру и р. Йеѓошуа" (Авот де-рабби Натан, 6; перевод С. Фруга). Такой же типичный пример Аггады — притча оттуда же, рассказывающая, какой случай побудил А. учиться: "Увидал он однажды у колодца плиту с правильно выдолбленным желобом и спрашивает: "Кем это так хорошо сделано?" "Не знаешь ты, Акива, — отвечают ему, — сказанного: камни стирает вода. Капля за каплей падала она, изо дня в день долбя этот камень". И подумал р. Акива: "Капли водяные, жидкие, слабые — и тем удалось камень выдолбить, тем более крепким как сталь словам Торы не поздно будет огранить живое сердце мое". И засел р. Акива за один букварь рядом с сыном своим" (перевод С. Фруга).

Учение А. отмечено гуманизмом и универсальностью в подходе к человеку. "Великим правилом Торы" он назвал заповедь "Люби ближнего твоего, как самого себя" (Лев 19:18), подчеркнув, что эта заповедь обязывает еврея любить всех людей, ибо все несут в себе первообраз Адама, сотворенного Богом по Своему образу и подобию, все любимы Творцом: "Он [А.] говорил: "Любим человек, созданный по образу; чрезмерная любовь оказала ему тем, что он создан по образу, как сказано: по образу Божию создал Он человека" (Авот 3:14). Сначала, учил А., нужно любить людей вообще, а уж затем — израильтян, ибо им дан "драгоценный инструмент, которым сотворен мир, — Тора" (там же). Талмудический трактат "Пиркей Авот" зафиксировал в лаконичной и глубокой формулировке А. антиномичную истину Откровения: "Все предопределено, но свобода дана; мир судится по благости, однако все зависит от большинства деяний" (Авот 3:15). Таким образом, А. признает детерминированность мира Божьей волей, но одновременно акцентирует свободу воли человека и его ответственность как за свою судьбу, так и за судьбы всего мира.

А. сделал чрезвычайно много для окончательной канонизации еврейской Библии, или Танаха, точнее, его третьего раздела — Кетувим. Именно он на заседаниях Академии в Явне выступил в защиту книг Коѓэлет, или Экклесиаст, и Песнь Песней, одним из первых зафиксировав ее аллегорический и мистический смысл. Исследователи предполагают, что А. является родоначальником ее мистической интерпретации. Не случайно известное аггадическое сказание подчеркивает, что из четырех мудрецов, вошедших в таинственный Пардес — Сад мистического знания, живым и невредимым вернулся именно А., постигший сокровенные тайны. Роль А. в развитии и упорядочении Устного Закона была столь велика, что в иудейской традиции его часто называют "отцом Мишны". Не случайно Талмуд зафиксировал речение р. Йоханана бар Наппахи: "Все анонимное в Мишне исходит от р. Меира, все анонимное в Тосефте — от р. Нехемьи и все анонимное в Сифре — от р. Шимона; но все они следуют взглядам р. Акивы" (Санѓедрин 86а). А. привел в порядок накопившийся к этому времени огромный материал Ѓалахи. Исследователи предполагают, что он подготовил свой вариант Мишны, который затем использовал Йеѓуда ѓа-Наси для составления своего канона. А. разделил Ѓалаху на три больших отдела: кодифицированная Ѓалаха (т. е. Мишна), Тосефта и Мидраш [см.]-Ѓалаха. Он исходил из того, что в Торе, ниспосланной Самим Богом, нет ничего, что было бы маловажно, в ней глубокий смысл имеет каждая буква. Тора — основа основ существования народа Израиля: можно отказаться от исполнения ритуалов, если жизни угрожает опасность, но нельзя даже под угрозой смерти отказаться от изучения Торы.

А. был одним из членов делегации, отправленной из Иудеи в Рим к императору Домициану (81—96) с ходатайством об отмене его эдикта, запрещавшего изучение Торы и выполнение еврейских законов (гонения были вызваны только что закончившейся Иудейской войной — Великим восстанием против Рима — и сохранявшимся в Иудее духом сопротивления). Согласно преданию, А. побывал в Вавилоне, Африке, Риме, где в присутствии самого императора бесстрашно вел полемику с язычниками, чему посвящены многие страницы Аггады. Талмуд подчеркивает особую преданность А. Торе, отстаивание права ее изучения и исполнения ее заповедей даже в годы самых жестоких гонений. Некоему Папусу бен Йеѓуде, считавшему, что лучше не бросать открытый вызов Риму, А. рассказал следующую притчу, сопроводив ее комментарием: "Шла лисица по берегу реки и видит — рыбки мечутся туда-сюда в большой тревоге. И спрашивает лисица: "От кого это вы бежите, рыбки?" "Спасаемся, — отвечают они, — от сетей, закинутых в реку, чтоб изловить нас". "Так выходите лучше на берег, — советует лисица, — заживем мы мирно вместе, как жили когда-то мои и ваши предки". Отвечают рыбки: "Про тебя, лисица, говорят, что ты умнейшее из животных, а рассуждаешь ты не лучше любого глупца. Ты рассуди: если в реке, где нам жить назначено, мы очутились в такой опасности, то как же мы решимся выйти на сушу, где верная гибель нас ждет?" Точно так же и я отвечу тебе, Папус: если и теперь, продолжая изучать Тору, в которой залог жизни и долгоденствия нашего, нам приходится трепетать за свою жизнь, то что же будет с нами, когда мы сами откажемся от Святой Торы нашей?" (Брахот 61). Во время восстания под руководством Бар-Кохбы (132—135) А. поддержал новоявленного народного Мессию (см. Машиах) и благословил его на борьбу с Римом (как можно понять, эту позицию разделяли далеко не все еврейские религиозные авторитеты того времени). После разгрома восстания и гибели Бар-Кохбы А. был арестован — не только потому, что вдохновлял восставших, но и потому, что продолжал учить людей Торе вопреки всем запретам. А. стал одним из Десяти мучеников царства — десяти выдающихся еврейских законоучителей, погибших мученической смертью от рук римлян по указу императора Адриана. А. был казнен принародно жестокой казнью: специальными железными граблями (гребенками) с него живьем была содрана кожа. Свою мучительную смерть он принял с радостью — как высшее осуществление заповеди Торы: "И люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всеми силами твоими" (Деварим, или Втор, 6:5). Согласно воспоминаниям учеников, оплакивавших смерть учителя, который в этот момент ликовал и распевал Псалмы (см. Хваления), последними словами А., обращенными к ученикам, были слова о том, что только сейчас он понял, как можно по-настоящему исполнить великую заповедь Торы: любить всей душой возможно в тот момент, когда Бог забирает твою душу. С молитвой "Шма" отлетела душа праведника: "На казнь повели его как раз в тот час, когда читается молитва "Шма". Железными гребнями терзали палачи тело р. Акивы, а он, углубленный в чтение "Шма", стоял, с покорностью и любовью принимая кару Божью. "Учитель! Учитель! — восклицали ученики его. — Где же мера терпению твоему?" "Дети мои, — отвечал р. Акива, — всю жизнь не давало мне покоя заповеданное нам: "И люби Господа всею душою твоею". Это значит: люби Господа даже в ту минуту, когда Он душу отнимает у тебя. "О, когда же, наконец, придется мне исполнить это?", — думал я. И вот, сподобил меня Господь осуществить мечту мою! Так мне ли теперь роптать против Господа?" И до тех пор звучало в устах его слово "Единый" [см. "Шма"], пока не отлетела душа его. И прозвучал в ту минуту голос Небесный: "Благо, Акива, душе твоей, отлетевшей со словом Единый!" "Господи! — возопили Ангелы Служения. — Такова ли Тора и такова ли награда ее?" И раздался в ответ голос Небесный: "Благо тебе, Акива! Жизнь грядущая уготована тебе" (Брахот 61; перевод С. Фруга). В этом знаменитом эпизоде Аггады ярко предстает типично иудейское решение проблемы теодицеи; при этом в отличие от праведника Ийова, или Иова, открывающего великий смысл страданий, праведник А. открывает великое блаженство страдания во Имя Божье — аль Киддуш ѓа-Шем. В сказаниях Мидраша об А. ярко отражено и типичное представление еврейских мудрецов о рае, где праведники продолжают изучение Торы. Одна из притч повествует о том, как сам пророк Элияѓу, или Илия, после смерти А. отнес с его верным учеником р. Йеѓошуа Гарсийским тело праведника в горы: "...они поднялись на три уступа в гору, по трем же уступам спустились вниз — и открылась перед ними пещера, а в той пещере стоят кресло, скамья, стол и лампада. Опустили они тело на ложе и вышли. Тотчас же загорелось пламя в лампаде и вход в пещеру закрылся. Видя это, Илия воскликнул: "Блаженны вы, праведники! Блаженны вы, подъемлющие труд учения! Блаженны вы, носители страха Божьего! Ибо уготовано и сохранено для вас пристанище райское в грядущей жизни. И благо тебе, Акива! Прекрасен ночлег, в час кончины обретенный тобою!" (Ялкут Шимони; перевод С. Фруга). А. стал одним из символов как иудейского религиозного сознания, так и еврейского национального духа.

Г. В. Синило