Аггада - это...

АГГАДА, Ѓаггада (иврит. "повествование", "легенда", "предание"; в рус. традиции — Агада) — в иудаизме часть Устного Закона, или Устной Торы, не входящая в Ѓалаху, т. е. не имеющая статуса религиозного, гражданского и уголовного законодательства. Однако при этом многие чисто галахические вопросы и постановления обсуждаются, решаются и принимаются еврейскими мудрецами с помощью иллюстраций аггадического характера. Один из выдающихся знатоков Талмуда в современном иудаизме рабби А. Штейнзальц пишет: "Через аггадический текст раскрываются как формальные положения и структуры, так и трудно формализуемые понятия, которые в доступной для каждого форме можно легко разъяснить только на примере или при помощи аллегории". В жанровом отношении А. весьма разнообразна: притчи, легенды, сказания, басни, сентенции религиозно-нравственного характера и т. п. "Трудно дать формальное определение понятия "А." и ограничить его четкими рамками. К аггадической форме чаще всего прибегают при изложении философских и мировоззренческих принципов, нравоучительных наставлений и полезных советов, описании исторических событий или важных моментов из жизни отдельных людей. Иными словами, к А. обращаются тогда, когда нет необходимости выбирать одно из нескольких мнений, чтобы прийти к однозначному, пусть во многом и ограничивающему нас выводу" (р. А. Штейнзальц).

А. начинает складываться в устной традиции как дополнение, разъяснение, истолкование не совсем ясных или сложных по смыслу, а также изложенных чрезвычайно лаконично фрагментов и сюжетов Торы, а позднее и всего Танаха, т. е. как форма Мидраша, в эпоху Второго Храма (кон. 6 в. до н. э. — 1 в.; см. Танах, Храм), а затем частично фиксируется на письме на рубеже 2—3 вв. в Мишне (см.; см. также Талмуд). Однако в Мишне А. занимает сравнительно скромное место и располагается в конце глав, а также в конце изложения взглядов того или иного законоучителя. Тем не менее один из трактатов Мишны — Пиркей Авот — представляет собой А. в чистом виде, ибо содержит афористические высказывания еврейских мудрецов на религиозно-философские и этические темы. Гораздо полнее А. представлена в Гемаре обоих Талмудов — Иерусалимского и Вавилонского, причем в первом она занимает примерно шестую часть текста, во втором — две трети (в Гемаре А. также преимущественно находится на стыках разделов галахического характера). Меньший удельный вес А. в Иерусалимском Талмуде объясняется тем, что в Палестине она существовала как самостоятельный жанр, там сложились многочисленные сборники Мидраш-А. (см. Мидраш) — например, А. Берешит (А. к Книге Бытия) и др. После завершения двух изводов Талмуда создание А. продолжилось, и накопленный материал фиксировался в Мидрашах. В эссе "Галаха и Аггада" (1922) еврейский поэт Х. Н. Бялик (1873—1934) следующим образом сопоставляет Ѓалаху и А.: "Если Ѓалаха вечно хмурится, то Аггада, напротив, приветливо улыбается. Первая — воплощение Закона: требовательна, ригористична, тверда, как железо; вторая — снисходительна, терпима, мягка, словно масло, она — само милосердие... Если там — давящая сила предписаний, обязанность, которая порабощает, то тут — постоянное обновление, свобода, легкость, независимость... Там — сухость прозы, раз и навсегда избранная форма, маловыразительный, лишенный нюансов язык, господство рационализма. Здесь — сочность поэзии, разнообразие, постоянная смена настроений, красочность языка, царство чувства". Интересно, что сходную образно-поэтическую сопоставительную характеристику Ѓалахи и А. дал в свое время Г. Гейне в поэме "Йеѓуда бен Ѓалеви", посвященной Йеѓуде ѓа-Леви и включенной в сб. "Романсеро" (1851). В ней Гейне утверждал, что, "как небо нам сияет // Светом двойственным природы: // То горячим светом солнца, // То холодным лунным светом, — // Так же светит нам Талмуд, // Оттого его и делят // На Галаху и Агаду" (здесь и далее перевод В. Левика). Первую Гейне определяет как интеллектуальную "школу фехтованья", а вторую — как "странно-фантастичный сад", "где так много старых сказок, // Подлинных чудесных былей, // Житий мучеников славных, // Песен, мудрых изречений, // Небылиц таких забавных, // Полных чистой пылкой веры".

А. возникла и далее разрабатывалась в первую очередь евреями Эрец-Йисраэль (Земли Израиля) в эпоху Второго Храма, затем талмудического периода (2—7 вв.), когда центры еврейской культуры передвинулись в Месопотамию, на территорию бывшей Вавилонии. А., содержащаяся в Вавилонском Талмуде, также является преимущественно палестинской по происхождению, равно как и в старейших Мидрашах. Одним из самых знаменитых знатоков и систематизаторов А. был талмудический законоучитель, амора (см. Амораи) из Эрец-Йисраэль рабби Йоханан бен Наппаха (2-я пол. 3 в.), утверждавший (Талмуд Иерусалимский, Орайот 48б), что он знает всю А., за исключением той, которая связана с Книгой Притчей Соломоновых (см. Притчи) и Книгой Коѓэлет, или Экклесиаст (Екклесиаст). Одним из выдающихся аггадистов был также ученик рабби Йоханана бен Наппахи рабби Аббаху (2-я пол. 3 — нач. 4 в.). А. опирается, прежде всего, на текст Танаха и, собранная вместе, представляет собой расширенный литературный комментарий ко всем книгам и важнейшим эпизодам Священного Писания, включающий многочисленные народные притчи, сказания, легенды, толкования. События, лаконично описанные в Танахе, часто служат в А. ядром для более развернутого повествования, дополненного новыми эпизодами и сюжетными поворотами [ярким примером подобного расширенного библейского рассказа являются аггадические предания о царе Шеломо и царице Савской, о судах Шеломо, оказавшие большое влияние на мировую литературу и искусство]. По сути дела, А. представляет собой своего рода еврейскую "художественную" литературу постбиблейского периода — с сильными включениями религиозно-философского и этико-дидактического характера. Помимо расширенного библейского рассказа можно выделить такие разновидности А., как рассказы о деяниях мудрецов, о героических и самоотверженных поступках праведников — ма’асе, фольклорные притчи и сказки (часто с аллегорическими персонажами басенного характера), народные истории в виде короткого остроумного рассказа или анекдота, афоризмы, толкования и проповеди (последние обычно вырастали из комментирования той или иной недельной главы Торы). Многие фрагменты А. несут в себе полемику с цадоким, или саддукеями, греческим и римским язычеством, христианством, гностицизмом. В А. ощутимо влияние различных эллинских философских школ — платонизма, стоицизма, пифагорейства. А. широко вобрала в себя т. н. кочующие сюжеты мирового фольклора и, в свою очередь, оказала большое влияние на фольклор и литературу других народов. Влияние древнейших пластов А. на последующую еврейскую религиозную и — шире — культурную традицию огромно. Так, некоторые части А. — толкования, связанные с Ма’асе Берешит (букв. "Деяние В-Начале" — толкование первых глав Книги Бытия о творении мира), с Ма’асе Меркава [букв. "Деяние Колесницы" — толкование 1-й главы Книги пророка Йехезкеля, или Иезекииля], с эсхатологией, представленной в пророческих книгах (см. Пророков Книги) и апокалиптике (см. Даниэль), стали источниками развития еврейского мистицизма, прежде всего — Каббалы. Говоря о жанровом и тематическом разнообразии А., современный израильский исследователь А. Шинан пишет: "А. — это древняя еврейская литература, которая включает в себя комментарии к книгам Танаха, нравоучительные истории, притчи, религиозную поэзию, молитвы, рассказы из жизни мудрецов и их учеников, фантастические истории, анекдоты, врачебные советы, сведения из области географии, астрологии и биологии, заклинания и ворожбу, фольклор, образцы эпистолярного жанра времен гонений, мессианские тексты, исторические трактаты, размышления на теологические темы, эсхатологические рассуждения и так далее. Но и этот весьма пространный перечень не полон".

В 19—20 вв. А. стала предметом пристального научного изучения. Наиболее существенный вклад в этот процесс внесли В. Бахер и Л. Гинзберг. Большую работу по извлечению А. из многотомного собрания двух Талмудов и Мидрашей, открытию ее для широкого читателя проделали выдающиеся деятели еврейской культуры и литературы рубежа 19—20 вв. Х. Н. Бялик и И. Х. Равницкий, издавшие четыре фундаментальных тома А. на иврите: "Сэфер ѓа-Аггада" ("Книга А.", 1908—1909; антология, в которой сказания А. на иврите были заново отредактированы, а те, оригинал которых существует на арамейском языке, переведены на иврит). Перевод этой антологии на русский язык осуществил еврейско-русский поэт С. Фруг (Агада: Сказания, притчи, изречения Талмуда и Мидрашей. Ч. 1—2. Одесса, 1910—1915). Затем было задумано издание в переводе С. Фруга всей "Книги А." в Берлине, но вышли только две части (многократно переиздавались за рубежом, наиболее известные переиздания — в Иерусалиме в 1972, 1980). Выборка из перевода С. Фруга впервые переиздана в России в 1993 в одном томе (Агада: Сказания, притчи, изречения Талмуда и Мидрашей. М.: Раритет, 1993). В 1999 в совместном израильско-российском издательстве "ДААТ/Знание" вышла новая антология А. (Литература Агады / Сост. и ред. И. Бегуна, Х. Корзаковой; вступ. ст. проф. А. Шинана). Большой вклад в изучение А. внес рабби А. Штейнзальц и руководимые им Израильский институт талмудических публикаций и Институт изучения иудаизма в России. Итогом их работы стала обширная антология А., переведенная на русский язык и снабженная развернутыми теологич. и науч. комментариями (Антология А.: В 2 т. И.; М., 2000—2003).

Еврейские мудрецы утверждали, что изучение А. является важнейшим путем постижения Бога: "Если ты хочешь узнать Того, Кто сказал, и появился мир (т. е. Бога. — Г. С.), изучай Аггаду". "Тот, кто воспринимает иудаизм прежде всего как древнюю культуру и меньше интересуется религиозной практикой, обнаружит в Аггаде основы духовных ценностей еврейского народа: сокровищницу литературных образов, основополагающие теории еврейского восприятия мира, культурные и этические концепции. Иудаизм развивался в соответствии с тем, как мудрецы объясняли Слово Всевышнего, запечатленное в Книге Книг, и ее трудно понять, не зная Мидрашей и Аггады" (А. Шинан). См. также Гемара, Мидраш, Мишна, Талмуд.

Г. В. Синило